Потом началась подготовка оранжевой революции на Украине. Шел 2002 год, я еще не знал, что это будет революция, думал: так, электорат воспитывают. Но методы! Наши методы! Я пришел к властям и сказал (многократно): «Смотрите, что они делают! Вы не считаете, что пора вернуться к работе с молодежью? Не надо нанимать меня, я уже старпер. Вот вам молодежные лидеры (могу познакомить и подружить), вот они ходят по улицам в прикиде, и их за это вяжут менты! Им нужны помещения, оборудование, поездки, прикиды эти самые! Им нужны парашюты, дельтапланы, ледорубы, мечи и латы, лыжи, ацетиленовые фонари, мотоциклы… Тогда они будут ваши, или хотя бы не ваши враги. Да, это дорого. А вам дороже не обойдется?»
Им обошлось дороже.
Я держу в руках книгу, написанную молодым – это чрезвычайно важно! – молодым русским человеком о современной России, о современных молодежных движениях, без высокотерминологичного эстетского наукообразия, а с почитаемым мною эмпиризмом.
Первое, что я вижу, – методы создания молодежных групп и систем связей между ними. Хотя как будто большая часть текста не совсем о том – я так вижу, ибо так устроен и нацелен. Это не означает, что я отрицаю важность электоральных игр, значимость политических интриг и роль личностей в историях. Автор, кажется, знаком с большинством политических молодежных лидеров России. Несмотря на разнообразность подачи, все методы в книге объединены парадигмой, естественной для меня и моих друзей, но совершенно нетипичной для современных политических партий и непонятной чиновникам.
О строительстве говорят все, кроме автора этой книги. Только он все время употребляет слово «растет». Это не мелочь, а глубочайшая мировоззренческая и вытекающая из нее технологическая пропасть. Все пытаются молодежные движения строить – как дома, свинчивать – как трактора или сшивать – как пиджаки. Молодежное сообщество можно вырастить, если поливать и удобрять. Его можно затоптать, срубить, уничтожить. Но его невозможно собрать из деталей – молекул. Его нельзя загнать в заранее придуманные рамки. Из зерна яблони вырастет только яблоня. Мы можем только выбирать нужные нам зерна – благо, их в природе много, всегда найдутся нужные.
Множество раз в книге повторяется и подтверждается примерами мысль: у молодежи нет вертикальной политической мобильности. Партии, и тем более государство, не дают возможности карьеры. Молодежные группы и движения рассматриваются как фишки в политических играх старперов. Автор, вероятнее всего самостоятельно, додумался до ключевого слова – «субъектность». «Ребенок – субъект, а не объект!» – это главный лозунг «педагогов-новаторов» – общественного движения 80-х, сыгравшего не последнюю роль в формировании пушечного мяса для революции 91-го. Каковы бы ни были ее печальные итоги, но революционеры добились успеха. Сейчас создатели «Наших» пытаются использовать педагогические разработки академика Иванова.
В книге не используются слова и понятия, давно потерявшие определенность значения. Например, «демократия» – только в кавычках, цитатах и названиях организаций. Слова «тоталитаризм» в книге нет вообще. В ней есть ответы на вопросы «что?» и «как?»? В ней, слава богу, нет ответов на вопрос «почему?», уводящий нас в непроницаемый для практической деятельности чад кухонных трепов, – тех, кого автор несколько натянуто, но внятно называет интеллигенцией. Что происходит и как сделать, чтобы было иначе. Может быть, не все рецепты совершенны. Но парадигма – действенна! Это надо пробовать, менять и опять пробовать. Это надо делать! И если те, в чьих руках ресурсы (не обязательно государство), этого делать не будут, они окажутся в глубокой черной… дыре истории. Да они-то – бог с ними, они там вместе с Россией окажутся. И мы опять будем карабкаться из-под обломков.
Одновременно эта книга является и справочником по молодежным движениям. География издания стянута к Москве, что убедительно целеположено: революции делаются в столицах. У этой книги есть цель: предотвратить очередную российскую катастрофу. Автор – человек, живущий за идею.
Если такие люди появились на нашей стороне, значит у нас есть шансы, сколько бы денег ни было у наших врагов. По большому счету, против идеи деньги бессильны. Говоря максимами (каковые мы видим в реале чуть ли не каждый день), против человека, готового к смерти, может выстоять только другой человек, готовый на то же. И только когда двое таких стоят друг против друга, победит тот, у кого лучше оружие.
Это книга о социальных технологиях, а технологии – это оружие.
Михаил Кордонский, политолог
Введение
Размышления об определениях
В то время как в Москве солнце озаряет зубцы Кремля, в далеком Лондоне еще глубокая ночь, но Борис Березовский спит спокойно, ибо знает, что президент России не приезжает на работу раньше 11 часов утра… Так должен был бы начинаться страшный роман об оранжевой революции в России, где на улицы вышла вся «прогрессивная молодежь, доведенная до ручки кровавым путинским режимом». Но альтернативной историей заниматься неблагодарно, а предсказатели со времен Нострадамуса особым успехом не пользовались, другое дело – фантасты. Быть может, начинать книгу надо со слов «…сейчас количество молодежных движений в стране растет…» и дальше искать удачное продолжение? Понятное дело, что «растет как грибы под дождем» – слишком затасканно, «растет как ВВП» – неполиткорректно, да и не отражает тех стремительных процессов в среде молодежи. А если сравнивать с раковой опухолью? Но это будет несправедливо по отношению к самим молодежным движениям. Они ведь на самом деле являются истинными, хотя и немногочисленными, ростками гражданского общества. Того самого, о строительстве которого так много говорят.
Поэтому надо просто принять факт: молодежные движения стали «модными», внимание всех акторов политического процесса к молодежи велико, и, отталкиваясь от этого, уже дальше разбираться с тем, что именно произошло, как произошло и что делать дальше. Конечно, нельзя забывать и еще один главный русский вопрос: «кто во всем этом виноват?»
Для начала немного академизма. Молодежь – это «социально-демографическая группа, переживающая период становления социальной и психофизиологической зрелости, адаптации к исполнению социальных ролей взрослых. Обычно к молодежи причисляют людей в возрасте от 14 до 30 лет»[1]. Увы, но именно это определение, являющееся общепринятым и общераспространенным, делает невозможным понимание той роли, которую юные поколения играют в политике сейчас. Оставшись с советских времен, оно совершенно не соответствует реалиям сегодняшнего дня. И с этим вопросом следует разобраться как можно более подробно, ибо в неправильном применении самого термина «молодежь» к политическому процессу и, более того, в неправильном его понимании кроется главная причина неудач многих, если не всех, молодежных движений, попыток создать их или оседлать, сделав инструментом решения собственных политических проблем.
В СССР все было просто: человек с семи лет становился октябренком, с десяти – пионером, с четырнадцати – комсомольцем, и только годам к тридцати в среднем становился членом КПСС, если не было непреодолимых препятствий. При этом надо понимать, что членство ни в комсомоле, ни тем более в КПСС не было обязательным. То есть в СССР понятие «молодежь», если говорить о нем в системном, политическом аспекте, четко привязывалось к комсомольскому периоду. Поэтому нет ничего странного, что молодежь в советских энциклопедических словарях несколько уничижительно характеризуется как «переживающая период… адаптации к исполнению социальных ролей взрослых». Действительно, прежде чем стать полноправным субъектом политического общества, сиречь членом КПСС, человеку следовало пройти комсомольскую «практику», доказать свою лояльность, а также умение и желание заниматься политикой, какой бы выхолощенной она нам сейчас ни казалась. Безусловно, стать партийцем было вполне реально и до 30 лет, но для этого нужен был либо блат, либо «активное участие в общественной жизни», либо мифические или реальные заслуги перед Родиной.
После распада СССР компартия как единый инструмент социализации и политизации молодежи прекратила свое существование. Нового, естественно, создано не было. Результатом стала «политическая молодежная трагедия». Об этом стоит говорить в кавычках, поскольку речь идет именно о политическом поражении молодежи, а не о социальной и демографической трагедиях, которые тоже произошли в то время, но касались не одной группы населения, а всех граждан бывшего СССР. Эта «политическая молодежная трагедия» случилась не по чьему-то злому умыслу. Юные поколения, игравшие главную роль в событиях перестройки, ставшие мотором событий августа 1991 года, просто оказались предоставлены сами себе. Молодежь взяла «суверенитета» столько, сколько хотела, но не могла унести его по определению. Тогда большинству казалось, что, свалив КПСС, избавившись от железного занавеса, получив «демократию», они вместе с ней обретут и все остальное, в том числе и свою роль, и должное место в политике. В результате свобода превратилась в анархию.
