Из всех многочисленных амбарных сов самыми чистыми считались сипухи Тито Альба, счастливые обладатели белоснежных лицевых дисков сердечком. Именно к ним принадлежали погибший Клудд, Нира с Нироком, Жуткоклюв и Зверобой. Чуть ниже располагались масковые сипухи, у которых лицевые диски хоть и имели благородную сердцевидную форму, но не отличались благородной кипенной белизной. Затем шли травяные совы: их лицевые диски были еще темнее. Последние ветки иерархического дерева занимали пепельные совы, к которым принадлежал Пыльнобровка, а ниже всех стояли малые пепельные совы.
Как и у остальных пепельных сов, крылья Пыльнобровки были словно слегка припорошены золой, и только несколько белых крапинок выделялись на фоне темных верхних перьев. Лицевой диск Пыльнобровки тоже был далеко от совершенства: вместо идеальной сердцевидной формы он был слегка сплюснут.
Что и говорить, Пыльнобровке очень не повезло с происхождением. До появления на свет Нирока он считал себя самым несчастным созданием во всем подлунном мире. Он не собирался вступать в Титонический Союз, но разве кто-нибудь спрашивал его об этом? Так решил его отец. После страшного пожара в Серебристой Мгле, в котором погибла большая часть их семьи, отец Пыльнобровки слегка повредился в рассудке и решил, что только принадлежность к великим и таинственным Чистым может спасти сына от превратностей судьбы. Сам он погиб в первой ничтожной пограничной схватке с Ночными Стражами.
Вскоре после смерти отца Пыльнобровка начал понимать, сколь печальна судьба пепельной совы среди Чистых сипух. Его формальная принадлежность к этому виду не имела никакого значения.
У него не было отца, который мог бы его защитить, по рождению он стоял ниже благородных сипух, а потому вынужден был выполнять самую грязную работу. У него даже отняли настоящее имя, и совенок забыл его, хотя понимал, что этого нельзя было делать.
Чистые назвали его Пыльнобровкой. Все пепельные совы носили такие же обидные имена, обычно их называли не иначе как Грязнокрылками, Темнушками или Пепельницами. Незадолго до Первого Полета Нирока малую пепельную сову по имени Копчушка заточили в тюрьму, обвинив в позорной трусости перед лицом врага. Что и говорить, его положение было незавидным. Пыльнобровка мог тысячу раз вздыхать про себя, повторяя «это же несправедливо», да что толку?
Но с появлением на свет наследника все переменилось. Пыльнобровка до сих пор не мог поверить своему счастью. Его пригласили присутствовать при рождении наследника!
В тот самый миг, когда земля прошла между луной и солнцем, какая-то непонятная сила вдруг перенесла Пыльнобровку на новую, более благородную орбиту в солнечной системе под названием Титонический Союз Чистых.
Судьба его разительным образом переменилась. С тех пор его приглашали на все церемонии молодого наследника. Разумеется, Пыльнобровка с Нироком очень скоро стали самыми лучшими друзьями.
Вот почему, когда молодые совы с завистью следили за безупречным полетом Нирока и думали только о том, что им нужно сделать, чтобы показать себя еще более бесстрашными и достойными членами Титонического Союза, Пыльнобровка искренне наслаждался триумфом своего друга.
Он знал, что никогда не сможет проявить себя подобным образом. Пепельной сове нельзя было и мечтать о том, чтобы вступить в ряды элитного подразделения разведчиков, носившего гордое имя Огненные Когти! Пыльнобровке никогда не получить боевые когти, выкованные настоящим кузнецом. Ну и пусть. Все это было неважно.
Пыльнобровка был лучшим другом Нирока, будущего предводителя Чистых и наследника самого грозного титула во всем совином мире — титула Верховного Тито.
Строгий выговор
— Что? — взвизгнула Нира.
«Ой-ой-ой!» — подумал про себя Нирок.
— Да как ты смеешь спрашивать, почему я заточила в тюрьму эту малую пепельную дрянь?
— Простите, мать-генеральша… я просто подумал…
— Ты не подумал. Если я называю кого-то трусом, значит — он трус. Что же касается этого Копчушки, он и есть настоящий трус. Кроме того, он нарушил скрытень.
— Ты хочешь сказать, что он говорил о Великом Древе Га'Хуула?
При этих словах Нира дернулась, как от боли.
— Да, — прошипела она.
— Но это ужасно, мама!
Нирок прекрасно знал, что всякое упоминание о Великом Древе, за исключением оскорбительных замечаний и проклятий, было строго-настрого запрещено. Мать с самого младенчества вколотила это правило ему в голову. Поэтому стоило молодому Нироку услышать «Га'Хуул», как его ушные щели моментально закрывались.
Эта размолвка случилась через несколько минут после того, как Нирок закончил свой безупречный Первый Полет, и они с матерью остались наедине в своей каменной пещерке на вершине высокого утеса. Разумеется, ему не надо было спрашивать об этом. Разве ему не известно, что мама ненавидит любые расспросы?
Нироку было всего два месяца от роду, но он уже отлично знал, что настроения матери непредсказуемы. Только что он купался в лучах ее материнской гордости, и вот уже она обжигает его своим гневом.
Пыльнобровка много раз твердил другу: «Это потому, что она очень тебя любит. И еще ей больно вспоминать о твоем отце. Неужели ты не понимаешь? Она возлагает на тебя огромные ожидания, хотя, конечно… порой делает это слишком напористо».
— Что значит «напористо»? — спросил однажды Нирок. Пыльнобровка был старше его и уже очень много знал, поэтому Нирок любил его расспрашивать.
— Это значит, она перегибает ветку, делает все с большим жаром. Она очень гордится тобой, Нирок. Честное слово, это так.
Пыльнобровка всегда умел найти слова, чтобы успокоить друга. Нирок просто не представлял, как бы он без него обходился. Честно говоря, наследник был очень одинок, потому что молодые сипухи, завербованные в Титонический Союз, недолюбливали и избегали его.
Нирок чувствовал, что он их раздражает, но старался не обращать на это внимания. Какое ему дело до чужого отношения, он просто хотел стать самым лучшим, только и всего! Таким же, как его отец.
Клудд погиб до рождения сына, однако мать так часто рассказывала ему о подвигах отца, что Нироку казалось, будто он всю жизнь его знал. У Нирока была одна мечта и цель в жизни — стать таким же великим вождем, каким был Клудд. Он видел в этом свое предназначение, хотя не совсем понимал, что означает это странное слово.
Для своего юного возраста Нирок умел очень много. Он не только лучше других летал, но и был настоящим специалистом еще в одном важном деле: он умел виртуозно выбрасывать из головы неприятные мысли. Это качество тоже могло бы сделать наследника Клудда примером для подражания всех юных сов в немногочисленном, но постепенно растущем Титоническом Союзе, призванном возродить былую славу Чистых.
Неудивительно, что Нирок снова прибег к своему дару и быстро забыл о гневе Ниры, погрузившись в воспоминания о своем недавнем триумфе.
Его мать была крайне суровым и жестким летным инструктором, но сейчас Нирок был благодарен ей за это. Он тихонько заухал, вспомнив один из своих первых уроков.
После знаменитой битвы с Ночными Стражами в каньонах не осталось главного условия Первого Полета — деревьев. Молодые совы, даже появившиеся на свет в пустыне, учатся летать, прыгая с ветки на ветку. Но после того сражения от и без того редких деревьев в каньонах торчали только обугленные пеньки. Поэтому, учась летать, Нироку приходилось перепархивать не с ветки на ветку, а с камня на камень, или с одного скалистого выступа на другой.
Это оказалось не совсем просто. Хотя уже на следующий день с начала обучения он прекрасно освоил короткие перелеты между скалами. Но мама постоянно требовала, чтобы Нирок летал быстрее, и сурово критиковала сына, называя его повороты неуклюжими и похожими на «полет пьяного голубя».
Нирок рассмеялся, припомнив эти слова. Он и сам был не прочь летать быстрее, но на больших скоростях его полет становился очень шумным. Мягкое опахало из мелких пушинок позволяло совам бесшумно летать только на относительно малой скорости, однако мама продолжала требовать, чтобы Нирок летал и тихо, и стремительно.
Сама Нира летала ужасно шумно, но пребывала в счастливом неведении относительно своих реальных возможностей. Нирок всегда издалека узнавал о ее приближении, поскольку мать хлопала крыльями, как утка. Но сам он не желал так летать. Постепенно наследник все-таки выучился летать тихо и быстро. Во время его Первого Полета старейшины сразу это заметили, и их похвалам не было конца.
— Он быстр, как орел, — говорили старшие воины, — и бесшумен как сова! Это просто великолепно! Ему нет равных, скоро наш наследник превзойдет талантами отца. С таким предводителем мы сумеем восстановить свою империю!
