Монография П. Е. Щеголева «Дуэль и смерть Пушкина», вышедшая в 1916 г., явилась самым обстоятельным, можно сказать «классическим» исследовательским трудом на эту тему.
Обратившись к разработке ее, автор, по его словам, убедился, что хотя литература, имевшаяся по этому вопросу, «весьма велика, но качественное ее значение прямо ничтожно». Причиной этого была крайняя скудость, а то и прямо отсутствие необходимых документальных данных. Поэтому Щеголев вынужден был заняться многолетними и тщательными поисками. В результате ему удалось ввести в свое исследование и подвергнуть критическому рассмотрению очень большое количество новых материалов и документов, обнаруженных им в доступных тогда отечественных и зарубежных архивах. Этот раздел как раз и занимает основную и, несомненно, очень ценную часть всей книги (в последнем издании примерно четыре пятых ее). Также совершенно правильно утверждает он, что гибель Пушкина явилась следствием многих причин: «Дела материальные, литературные, журнальные; отношение к императору, к правительству, к высшему обществу и т. д. отражались тягчайшим образом на душевном состоянии Пушкина». Однако добавляет он тут же: «Из длинного ряда этих обстоятельств мы считали необходимым — в наших целях — коснуться только семейственных отношений Пушкина, — ближайшей причины рокового столкновения ».
Какими соображениями руководствовался автор, прибегнув к такому ограничению своей темы, из предисловия не ясно. Национальная трагедия превратилась под пером исследователя в довольно-таки банальную семейную драму: муж, молоденькая красавица жена и разрушитель семейного очага — модный красавец кавалергард.
Сам же Щеголев не мог не почувствовать крайней недостаточности такого подхода. И в предисловии к скоро потребовавшемуся второму изданию своей монографии (предисловие датировано 7 декабря того же 1916 г.) он сообщает, что готовит новое исследование, цель которого — переход от непосредственного повода к действительным причинам, «разъяснение многих других и весьма важных обстоятельств, приведших жизнь Пушкина к концу». К сожалению, выполнить это он не успел. Правда, в третьем издании его книги появилась новонаписанная и очень существенная глава: «Анонимный пасквиль и враги Пушкина», в которой впервые раскрыта его подлинная направленность. Но это было дано в качестве своего рода дополняющего приложения. Во всем же остальном труд оставался в пределах все той же «семейной драмы», в которую, только в качестве еще одного персонажа, сенсационно вводилась фигура Николая I. Это в основном определило направление и почти всех дальнейших исследований.
Сведение трагедии Пушкина к узко семейному конфликту определяло и тот «портрет»-характеристику жены поэта, который, впитав в себя и как бы подытоживая сложившуюся к тому времени традицию отрицательного отношения к ней, возникает перед нами на страницах щеголевской монографии. Натура крайне ограниченная и малозначительная, бездумная и бездушная модная красавица, опьяненная своими триумфами в большом свете и при дворе, помышлявшая только о развлечениях, непрерывных балах, пышных нарядах, она омрачала последние годы жизни поэта и явилась «ближайшей причиной» его гибели. Книга Щеголева, живо и увлекательно написанная, читающаяся как роман, имела шумный успех. Именно такое представление о жене поэта, воспринятое и другими авторами (см., например, очерк, посвященный ей в тоже весьма популярном двухтомнике В. В. Вересаева «Спутники Пушкина») и окончательно заштамповавшееся и опошлившееся в некоторых из многочисленных беллетристических произведений (пьесах, романах), вошло в сознание многих читателей и почитателей поэта.
До крайних пределов осуждения и обвинения жены Пушкина дошла Анна Ахматова — не только замечательный поэт, но и автор нескольких ценных статей о его творчестве.
Многие годы работала она и над исследованием обстоятельств гибели Пушкина. Ахматова, по ее словам, стремилась выйти за пределы «семейной трагедии» и даже сделать данную тему «запретной» («этим, — писала она, как бы продолжая призыв Неверова, — мы, несомненно, исполнили бы волю поэта») и обратиться к выяснению подлинных причин роковой катастрофы. Однако и она осуществить это не успела. А в сохранившемся и совсем недавно посмертно опубликованном тексте статьи «Гибель Пушкина», исходя из естественного желания устранить «грубую и злую неправду», которой обросла эта «семейная трагедия», она, по сути дела, также продолжает оставаться в рамках ее и не только не устраняет более чем вековой неправды, но, к сожалению, способствует ее нарастанию. Исполненная величайшего преклонения перед Пушкиным и страстной, можно сказать, почти яростной ненависти к погубившим, как она считала, поэта Наталье Николаевне и ее сестрам, Ахматова, словно бы вторя процитированным мною строкам неизвестного стихотворца, пошла еще дальше — безоговорочно объявила жену поэта «сообщницей Геккернов в преддуэльной истории» и даже «агенткой» Геккерна-старшего. Следует, конечно, учесть, что все, ею сказанное, представляет собой лишь первоначальный вариант статьи, точнее — доклада, над которым она продолжала еще работать и, может быть, потому и не отдавала ее в печать. Однако поскольку материал все же теперь опубликован, пройти мимо этого нельзя, тем более что имя и авторитет Анны Ахматовой как большого поэта и свойственный ей художественный темперамент, мастерство изложения не могут не оказать влияния на публику.
При чтении статьи Ахматовой особенно приходит на память один незавершенный замысел Пушкина, работать над которым он по странной случайности начал месяца три спустя после своей женитьбы — повесть или роман «Рославлев». Произведение это полемически обращено против только что появившегося одноименного романа Загоскина о войне 1812 года, написанного в духе насаждавшейся правительством так называемой «официальной народности». Своему ответному произведению Пушкин придал форму мемуаров подруги героини, совершающей в романе Загоскина тяжкий антипатриотический поступок (в то время как жених сражался с врагом, она вышла замуж за пленного французского офицера). В кратком предисловии «автор» мемуаров пишет: «Некогда я была другом несчастной женщины, выбранной г. Загоскиным в героини его повести. Он вновь обратил внимание публики на происшествие забытое, разбудил чувства негодования, усыпленные временем, и возмутил спокойствие могилы. Я буду защитницею тени».
Быть защитниками тени жены поэта — и не по принципу «высокой лжи», а из стремления к подлинной исторической правде — эту благородную, в существе своем глубоко пушкинскую задачу поставили перед собой авторы данной книги и во многом вполне доказательно решили ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
