— Вернуть ты их не сможешь, ведь мне не дожить до утра. А если б я и осталась в живых, разве я смогла бы взять с тебя деньги, с моей самой лучшей подруги! Ты мне как сестра, а сестры помогают друг другу бескорыстно. Но мне от тебя не деньги нужны, а обещание… — с непостижимым упорством настаивала больная.
Джинни не с кем было посоветоваться. Мать она потеряла в одиннадцать лет, и уже шесть лет жила одна — отец вынужден был расстаться с дочерью, опасаясь злобного нрава мачехи.
Словно читая ее мысли, Джоанна прошептала:
— Твой отец женился на ведьме Кленис, а мой — на ведьме Нандиль. Оба оказались в дураках.
— Я своего отца не виню, — возразила Джинни. — После смерти матери ему было одиноко, а в Зеленых Дубах нужна была хозяйка. Но ему действительно не повезло, Кленис — жадная, лживая эгоистка — сделала нашу жизнь невыносимой. Отец побоялся оставить меня с ней, когда уходил на войну, и отправил в Англию. Кленис это и придумала. Он поместил в один из лондонских банков деньга на мое содержание в пансионе на пять лет — кто же думал, что война так затянется! А потом Кленис не послала мне денег, хотя знала, что счет в лондонском банке иссяк. Отец же не мог этого сделать — он ведь уже скрывался, и все думали, что он убит на войне. К счастью, твоя милая мама помогла.
Джинни поднесла к губам Джоанны стакан с водой, потом взбила ей подушки. Она говорила и говорила, чтобы больная снова не разволновалась и не стала настаивать на своем безумном проекте. Джинни пугала сама мысль явиться под чужим именем к отцу только что умершей подруги. Она уже почувствовала, что Джоанна действительно не доживет до утра — лицо молодой девушки пожелтело как воск, губы побелели, она дышала хрипло и затрудненно.
— Да, Зеленые Дубы они присвоили, мачеха и ее муж-янки, и моей долей завладели. А если бы Кленис узнала, что отец жив и разрабатывает в Колорадо серебряный прииск, то захотела бы и здесь что-нибудь для себя урвать — вот отец от нее и затаился. Когда он узнал, что она, получив известие о его смерти, сразу вышла замуж за янки, которого моя младшая сестренка считает своим родным отцом, он решил лучше остаться для Кленис мертвым. Но в Колорадо на него свалилась новая беда — подозрение в убийстве своего компаньона. На самом деле какой-то конкурент решил убить обоих и присвоить шахту. Отца нельзя подозревать в бесчестном поступке, отец у меня чудесный человек! Я разыщу его — он прислал мне карту Колорадо, где все обозначено.
— Но ведь это пустыня, Джинни! Там индейцы, дикие звери!
— Я знаю, что мой план связан с опасностями, но отец в беде, и я должна ему помочь. А если он убит, я найду убийцу и отомщу ему!
— Вот и я хочу отомстить своему отцу, этому предателю, виновному в смерти двух человек: он погубил мою мать и меня.
— Но его вина не доказана!
— Я почти уверена, что он виноват. Я знаю — он вынудил мать бежать со мной в Англию — не могла же она убежать от него без всякой причины! А потом он, такой богач, перестал посылать ей деньги, оставил ее без единого пенни. Поэтому она вынуждена была стать любовницей графа.
— Она говорила мне, Джоанна, что любила графа.
— Но граф не любил ее настолько, чтобы развестись с женой и жениться на ней!
— Меня тревожат эти письма твоего отца, которые мы нашли в сундучке, Джоанна. Прочитав их, я не могу думать о твоем отце так уж плохо. Может быть, твоя мать сгущала краски. А может быть, вообще представила тебе в ложном свете то, что произошло между ней и мужем.
— Конечно, я этого достоверно не знаю. Не знаю, как он объяснил в Америке наш отъезд. А из писем мне ясно, что он вовсе не хотел вернуть мать, он хотел только меня. Потребовал как свою законную собственность… через столько лет! Я уверена — он жестоко поступил с матерью, и считаю, что он должен быть за это наказан.
— А может быть, в разрыве виновата была твоя мать? В письмах он просит прощения за прошлое и обещает твоей матери свободную и обеспеченную жизнь, если она вернется или пришлет тебя. Может быть, он не такой ужасный человек, как ты воображаешь, просто слабодушный и действительно раскаивается? Ну, эгоист или трус… Но это не означает, что он — исчадие ада. А о его любовнице и приемном сыне мы к вовсе ничего не знаем. — Уговаривая Джоанну, Джинни про себя думала, что, скорее всего, Беннет Чепмен — действительно плохой человек, и его приемный сын тоже.
Наверное, они такие же скверные люди, как мачеха Джинни со своим сыном!
Джинни грустно глядела на свою любимую подругу — сколько лет они были неразлучны, сколько лет каждая из них находила у подруги утешение, силу и мужество… «Боже, не забирай ее у меня», — взмолилась Джинни и, вздохнув, спросила у Джоанны:
— Значит, ты хочешь, чтобы я приехала к твоему отцу под твоим именем, когда ты…
— Когда я умру и буду похоронена под твоим именем, Джинни.
Слезы хлынули из глаз Джинни, и она закрыла ладонью рот Джоанны:
— Не говори так, умоляю тебя!
— Как ты не понимаешь! Ты начнешь искать отца одна, без денег. А если мачеха узнает, что ты в Америке, она догадается, что отец жив и вызвал тебя. Ты подвергнешь его опасности. А если ты уладишь сначала мое дело, то у тебя будут средства разыскивать своего отца.
Упрямая и непоследовательная логика умирающей не убедила Джинни, но ей леденило душу сознание, что, если она откажется выполнить просьбу подруги, та покинет этот мир в печали.
— Ну а если я не сумею докопаться до истины? Если поступки Беннета Чепмена действительно были ужасны, то он ведь не станет мне в них исповедоваться. А если он не виноват, Джоанна? В этой истории еще много скрытого, неясного. Ни рассказы твоей матери, ни письма твоего отца полной картины не создают.
— Если бы он был искренним в письмах, он добился, чтобы мать вернула меня ему. А он не добивался.
— По словам твоей матери, не добивался.
— Неужели богатый и влиятельный человек, который так легко принудил к бегству мою мать, не мог с легкостью забрать меня к себе? Он имел законное право потребовать меня у матери. Он не захотел. У него есть приемный сын, о котором он заботится, а может быть, уже и внучата, ведь сыну двадцать семь лет. А он обязан был заботиться обо мне, даже если совсем порвал с моей матерью. А он забыл о том, что у него есть дочь, он может и не узнать, что мы обе умерли, я и мать. Это несправедливо и жестоко, а несправедливость не искупается несколькими письмами. Шестнадцать лет он знать не хотел обо мне, ведь мама увезла меня двухлетней. Я умру спокойно, если ты пообещаешь мне, что добьешься от него объяснений и, если он виноват, отомстишь за меня.
Джинни снова попыталась переубедить Джоанну:
