— А где Роза? Где Роза? — воскликнула Полная Луна, чей ранг ближе всего был к древнему званию капитана.
На мраморных ступенях, выходивших на Площадь Все Озаряющей Страсти, стояли только две заново воплощенные личности.
— Дерьмо, — произнесла Благовонный Эвкалипт, чей статус соответствовал рангу бортинженера.
Они заглянули повсюду, в виртуальный эквивалент каждой здешней мышиной норы и хижины — и все это за одно мгновение. Но поиск оказался напрасным. Двое оставшихся членов экипажа «Вечного Аромата Божества» слишком хорошо понимали, что это значит.
— Придется отправляться в вещественный мир.
Заново воплощенные Полная Луна и Благовонный Эвкалипт стояли на Равнине Небесного Корабля. Облака, черные, как напрасные сожаления, пятнали выпуклое небо у горизонта. За краем мира сверкали молнии. Полная Луна дрожала от странного ощущения; тело пощипывало, кожу стянуло, что оказалось даже приятно. Но это было уже не прежнее чувство легкой боли, смешанной с удовольствием; ее новое тело говорило ей, что незнакомое явление может нести не только боль, но и опасность.
— Что это было? — удивилась она, глядя, как на ее черной, словно космическая ночь, коже появляются небольшие пупырышки. Ее тело было близко к обобщенной модели тел их вида; женское на сей раз, изящное, безволосое, ничего лишнего — плоть эстета-минималиста.
— Думаю, ветер, — сказала Благовонный Эвкалипт.
Она, как всегда, действовала по контрасту с капитаном и воплотилась в теле дукхим, одного из ярко выраженных подвидов человека, появившегося после массовой гибели жителей планеты Кетрем — события, почти исчезнувшего под напластованиями истории Клады. Она была невысока, широка в плечах, вся словно состояла из овалов и щелей и обладала пышной массой замысловато украшенных волос, рассыпавшихся по плечам и доходивших до талии. Экипаж «Вечного Аромата Божества» провел во плоти всего несколько минут, но Полной Луне уже хотелось играть, играть, бесконечно играть с чудесными волосами бортинженера.
— Тебе бы лучше что-нибудь накинуть.
Гром расколол опрокинутую чашу планеты, и небольшая каменная ступа Дома Для Воплощений задрожала.
— Думаю, нам лучше двигаться. — Дукхим всегда были суровыми, прагматичными существами.
Полная Луна и Благовонный Эвкалипт провели ночь в юрте из живой кожи, выросшей, подобно волдырю, из почвы равнины. Гремел гром, юрта хлопала и гудела на ветру, в степи выли напуганные бурей жвачные животные, но громче всех и жалобнее стонала и выла Полная Луна; ее длинные черные конечности горели, она корчилась от боли, ее тело умирало — умирало!
— В первые несколько часов после воплощения возможна боль в мышцах, — негромко успокаивала ее юрта. — Обычно боли проходят через несколько дней, по мере того как увеличивается мышечный тонус.
— Дней! — взвыла Полная Луна. — Избавь меня от этого тела, немедленно!
— Я могу вырабатывать вещество, вызывающее наркоз, — сказала палатка.
И пока в десяти километрах у них над головой на небесной сфере зажигались огни, Полная Луна мирно сосала обезболивающее молоко из пышной груди юрты.
Наутро она и Благовонный Эвкалипт, передвигаясь гигантскими прыжками по Равнине Небесного Корабля, отправились на поиски Иерихонской Розы. На этой равнине, на последнем внутреннем уровне мира, давно уже обитали только аскеты, а посещали его лишь души пилигримов. Круто уходящий вверх горизонт, возможно, символизировал попытки душ найти свойственное им выражение, а может быть, их привлекала близость к виртуальным мирам, располагавшимся над выпуклым сферическим небом, где бестелесные индивидуумы сооружали вселенную за вселенной, каждая последующая из которых была больше предыдущей. И все-таки эта крошечная, изнутри поросшая травой сфера была достаточно велика, чтобы вместить несколько десятков тысяч монахов, столпников, иноков и аскетов, затерянных в зеленом океане.
— Я уверена, что мы здесь уже были, — произнесла Благовонный Эвкалипт.
Шел третий месяц поисков. Восемьдесят дней назад Полная Луна даже на этой прерии с низкой гравитацией открыла среди боли, причиняемой движениями, мышечную радость, и теперь всякую свободную минуту с восторгом изучала черные матовые изгибы своего тела.
— Думаю, ты права.
— Чертова Иерихонская Роза, — проворчала Благовонный Эвкалипт. Они подпрыгнули, пролетели, расслабившись, метра три, направляясь к одинокому дереву, видневшемуся среди колеблемого ветром моря трав; голые ветви вздымались к небу, словно в молитве. — Даже на корабле она вела себя отвратительно, черт бы ее побрал. Типичная эгоистка.
Вместе с Иерихонской Розой исчезло кое-что еще: название «Кольцо Верданди» и галактические координаты — курс, по которому десятилетие за десятилетием с постоянным ускорением летели мигрирующие миры Врага. Вынужденные тесно общаться во время обратного полета, когда бестелесные индивидуальности перекрещивались и сливались, капитан и инженер поняли, что их товарка, отвечавшая за вооружение, не только определила курс пылающих останков вражеского флота, но и сделала из этих данных определенные выводы. Этикет общения между душами запрещал вторгаться в чужие мысли без согласия, и Иерихонская Роза воспользовалась этим социальным упущением, чтобы скрыть свои догадки. Следователи Клады были гораздо ревностнее самых ревнивых богов монотеизма, и все же Благосклонные Дознаватели Палаты Вечно Текущих Вод проморгали эти сведения, прошли мимо, подобно морским волнам, захлестывающим риф. Курс и название места назначения, подтверждение сообщения, полученного триста лет назад: «Кольцо Верданди».
Еще до того как заметить лицо среди коры живого дерева, Полная Луна и Благовонный Эвкалипт поняли, что их небольшое приключение закончено. Когда они впервые встретились в виртуальной пустыне Софринди, чтобы получить инструкции от Палаты Вечно Текущих Вод (встреча была столь же насыщенной и изматывающей, как и допрос после выполнения миссии), некое чувство близости, симпатии, возникшее между ними, дало им понять, что когда-то они, все трое, были одной личностью. Ведь все индивидуальности множество раз были скопированы, перекопированы, на основе прежних создавались новые, обладающие чертами нескольких. Но чувство родства у них сохранилось, они ощущали друг друга через парсеки, им не мешали ни сражения, ни секреты.
— Больно? — спросила Благовонный Эвкалипт.
Кора наползала на лоб Иерихонской Розы, ее щеки и подбородок — медленно, но неотвратимо, как смена времен года.
— Больно? А почему мне должно быть больно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
