— Меня это не касается, дитя мое, да и тебя тоже.
— Меня не касается? — возмутилась ласточка. — Как так! У дочки короля голубые глаза, золотые волосы и розовые щеки!
— Что ж, стало быть, природа одарила ее достаточно, и Луна ей уже ни к чему, — ответил День. — Ты что же, хочешь, чтобы я поссорился со своей сестрой Ночью ради того, чтобы осушить слезы королевской дочки? Иди займись своим делом, глупышка, и не мешай мне заниматься моим!
И, сделав один большой шаг своими золотыми ногами, День шагнул с берега на поле, позолотив всю траву.
Рыба высунула из воды нос и спросила:
— Голубые глаза, да?
— Голубые, как небо! — отвечала ласточка.
Маргаритка склонилась над утесом и спросила:
— И золотые волосы?
— Золотые, как дневной свет.
Чайка повисла в воздухе, чтобы спросить:
— И розовые щеки?
— Розовые, как утренняя заря!
Найка скользнула по ветру и закричала:
— Значит, она такая же, как мы, и раз она хочет Луну, надо снять Луну с неба да отдать ей. А если День не хочет ей помочь, долой День!
— Долой День! — закричала маргаритка.
— Долой День! — выдохнула рыба.
И маленькая волна, бегавшая вдоль берега, прошептала:
— Долой День! Долой День!
А остальные волны, услышав ее, разнесли эти слова по морю, и вскоре уже все звери и птицы в разных странах кричали:
— Долой День! Долой День!
И тогда Солнце спросило жаворонка:
— Что это вы все там кричите?
— Долой День! — закричал жаворонок. — Долой День — вот что!
— Конечно, — обрадовалось Солнце. — Долой День, давно пора! Почему мы раньше до того не додумались?
Как только Солнце произнесло эти слова, все дети Света решили, что давно пора было изгнать День, — и почему они не задумались раньше? И они стали строить планы.
— Я само обо всем позабочусь, — пообещало Солнце. — Каждый выполнит свою задачу, будем действовать сообща. Я составлю план, выступим все вместе. К первому апреля все должны быть готовы. А до тех пор помните: долой День!
— Долой День! — завопили хором птицы, звери, рыбы, травы и деревья, камни, лес и вода. — Долой День!
Все были настроены решительно, хотя ни один из них не знал, на что же они решились.
Глава четвертая
Приготовив маскнаряды, сыщики разбрелись по Городу, чтобы найти улики. Одни искали на главных улицах, другие в тупичках; одни обыскивали парки, другие — трущобы. И куда бы они ни пошли, везде находилось нечто подозрительное. А найдя нечто подозрительное, они спешили с докладами во дворец. Сыщик А., например, переоделся парковым сторожем, и в первый же день он наткнулся на бродягу, храпевшего прямо в траве.
— Подозрительный тип! — подумал сыщик. — У него на лице это написано!
Чтобы проверить свое подозрение, он склонился над спящим и гаркнул ему в ухо:
— Ну, где дочь короля?
Приоткрыв один глаз, бродяга пробормотал:
— Первый поворот налево, второй направо.
И вновь захрапел.
Сыщик А. помчался по следу, но первый поворот налево, второй направо привели его в таверну под названием «Голова борова». В таверне сидели девятнадцать моряков, их обслуживали хозяин и его пухленькая жена. Сыщик А. пробился к стойке и заказал пинту пива в качестве маскировки. Выпив кружку, он решил, что с этим пора кончать, схватил за руки хозяина с женой и крикнул:
— Ну, где дочь короля?
— А мы-то откуда знаем? — возразил хозяин. — Уж не здесь, это точно.
— Ага, не сознаетесь! — закричал сыщик А.
— Убери руки, парень, — и жена хозяина таверны выдернула свою руку.
— Ага, вы еще и сопротивляетесь! — закричал сыщик А.
Тут он распахнул пальто, показал удостоверение и арестовал их. А чтобы чего не случилось, он заодно арестовал и девятнадцать матросов. И всем приказал идти во дворец. А чтобы совсем ничего не случилось, он забежал в парк и арестовал бродягу. И тоже приволок его во дворец.
— Кто такие? — спросил король.
— Подозрительные типы, Ваше Величество, — отвечал сыщик А. — Вот этот, — и он указал на бродягу, — отправил меня в таверну, но хозяева ее, — он ткнул пальцем в хозяина и его жену, — не сознаются. Кто-то из них врет.
— Ах, вот как! А это кто такие? — и король посмотрел на матросов.
— Они все находились в таверне, — пояснил сыщик. — Похоже на заговор!
— Молодец! — сказал король. — Ты получишь повышение по службе, а всех этих, подозрительных, в тюрьму! Если к первому апреля не докажут свою невиновность, прикажу всех казнить!
Покончив с арестованными, король тут же издал приказ о повышении в чине сыщика А. Но тут во дворец явился сыщик Б., переодетый покупателем, а за ним шли владелец магазина, сорок три продавщицы, няня с младенцем в коляске.
— Кто такие? — спросил король.
— Подозрительные типы, Ваше Величество, — отвечал сыщик. — Вот эта коляска простояла возле магазина целых полчаса, младенец почти все время орал, но отказался отвечать на мои вопросы. Зайдя в магазин, я увидел няню, ей отмеряли ярд какой-то материи.
— Что это? — спрашиваю, а она мне: — Не ваше дело!
— Мое! — говорю, хвать покупку у нее из рук, и вот…
И сыщик вынул из кармана голубую резинку, длиной в целый ярд.
— Это еще зачем? — спросил король.
— Вот и я ее спросил о том же, но она сказала, что я веду себя не по-джентльменски, и отказалась отвечать. Конечно, я арестовал и ее, и всех, кто был в магазине, и младенца заодно.
— Молодец! — расцвел король. — Или к первому апреля они все докажут свою невиновность, или я прикажу отрубить им головы!
И всех, и няню с младенцем, и владельца магазина, и продавщиц, бросили в тюрьму. А сыщик Б. получил повышение по службе.
Но тут вошел сыщик В., переодетый почтальоном, а за ним — четыреста два домовладельца.
— Кто такие? — спросил король.
— Подозрительные типы, Ваше Величество, — ответил сыщик В. — Им всем пришли письма, но адреса и даже фамилии были написаны с ошибками, а некоторые написали на конвертах «Не проживает» и побросали их обратно в ящики. Ну, я постучался ко всем по очереди кодовым стуком, а потом арестовал всех.
— Молодец! — вскричал король. — Если не сумеют оправдаться до первого апреля, всех казнить! Ты получишь повышение по службе. Ну какой король может похвалиться такими замечательными сыщиками, как у меня?
А через час пришел сыщик Г., переодетый контролером, он привел девятьсот восемьдесят девять подозрительных типов, купивших поутру билеты на поезд и пытавшихся куда-то уехать. А еще — сыщик Д., переодетый библиотекарем, а с ним две тысячи триста пятнадцать читателей, пришедших в библиотеку за детективными романами, и все они показались сыщику подозрительными типами.
— Всех в тюрьму до первого апреля! — приказал король.
И так до самой ночи.
Когда король уже собирался лечь спать, раздался ужасный вой, а потом в тронную залу ворвались домоправительница с перочинным ножом в руках, а за ней мчалась горничная. Домоправительница собиралась что-то сказать, но прежде, чем она успела добежать до короля, горничная успела подставить ей ногу, отчего та растянулась на полу, а потом домоправительнице заткнули рот и надели наручники — и все за долю секунды!
— Спаси и помилуй! — воскликнул король. — Что случилось?!
Горничная поднялась с пола, сняла наколку — вместе с волосами, обнажив лысину помощника главного сыщика.
— Ваше Величество, это самый подозрительный тип, какого я только видел! Переодевшись горничной, я отправился в покои вашей дочери в поисках улик. Я прокрался туда тихо-тихо, но, едва войдя, обнаружил, что кто-то там уже побывал. Кто-то пооткрывал все столы, все шкафы, все было перевернуто вверх дном! Заглянув под кровать, я увидел большой черный башмак, и он был надет на чью-то ногу, а рядом был и второй башмак, и в нем — вторая нога. Тогда я потянул за ноги и вытащил домоправительницу. Она попыталась убежать, я ее догнал. Вот и все.
— Но это же не моя домоправительница! — вскричал король.
— Хуже и хуже! — завопил сыщик. — Наверное, это опасный преступник, укравший вашу дочь, а теперь он вернулся сюда, чтобы забрать и драгоценности. Ваше Величество, мы напали на след!
Король пришел в восторг. Переодетую домоправительницу приговорили к смертной казни — первого апреля. Помощник главного сыщика получил повышение. И двор удалился на покой.
Но никто не спал. Теперь все знали, что где-то бродят тысячи переодетых сыщиков и что кого угодно в любой момент могут арестовать. К утру половина горожан оказалась под арестом, а вторая половина спешно бежала из города.
Глава пятая
Джонни Дженкинсон, барабанщик королевского полка, шел по дорожке к дому своей матушки. Стучать он не стал, но зато выбил особую дробь на своем барабане, и матушка тотчас открыла ему дверь. Увидев сына, она сначала вознесла хвалу небу за то, что он цел и невредим, а потом уж обняла его с воплем:
