***
Радужные размышления прервал телефонный звонок:
— Алло. Да, Танюша, что-то случилось?
— Нет, Мария Викторовна. Но Герасимов срочно просит какие-то договоры. Говорит, они у вас.
— До утра не потерпит? Мне на этом… семинаре по обмену премудростями, весь мозг съели, а еще за Леркой ехать.
— Не потерпит, Мария Викторовна, — услышала крик Герасимова, вот же черт. Ну, зачем же ты Танюша на громкую связь включила, — застонала про себя.
— Я Вас поняла, Павел Петрович. Буду через сорок минут.
Вот и все, прощай четырехдневный не запланированный отпуск под названием “Целесообразное управление кадрами и что-то там…”.
На третий день пришло осознание: больше премудростей в мою и без того мудрую голову уже не влезет, и благодарная Павлу Петровичу, посапывала на задних рядах. Одна радость, никакого дресскода. Слава кедам и джинсам!
— Так-с, а это что за смертник встал на мое место?!
На парковочном месте для моей “девочки” громоздился просто до неприличия огромный внедорожник. Паркуясь рядом, рассматриваю столичные номера:
— Ну, кто бы сомневался.
Торопливо забегаю, быстрее бы отдать документы и смыться домой. Подбегаю к стойке, на меня поднимаются две пары глаз: Татьяны и Вадима- охранника.
— День добрый, ребята. Все хорошо?
— Да, Мария Викторовна, — отвечает Вадим и возвращает взгляд на экраны, сканируя происходящее.
— Танюша, у меня к тебе два вопроса. Где Герасимов? И какого лешего заняли мое парковочное место? — взрываюсь. Вот не дали мне спокойно домой доехать, получите вредную начальницу.
— Герасимов у себя, а…
Я не даю Татьяне договорить и опять взрываюсь:
— Нет, ты видела этого монстра на стоянке?! В нем жить можно. И зачем такие машины покупают? Он же два места занимает, — брюзжу, как старая бабка у подъезда. — Интересно, а за рулем папик с пузом в три обхвата или мажор- красавчик, а может быть, тупица- качек?! — шиплю я Тане.
Татьяна смотрит на меня глазищами- блюдцами и не поймет, смеяться или бояться. А я наклоняюсь ниже и так четко шиплю, но чтобы Вадим не услышал:
— А знаешь, существует теория о том, что большие машины, покупают мальчики, с ма-а-аленькими…ну ты меня поняла.
Таня уже в голос хихикает, а глаза становятся еще больше. Я же не могу заставить прекратить свой стенд-ап, спрашиваю:
— Танюш, кому отдали мое место? И куда ставить мою “девочку”? — сокрушаюсь пуще прежнего. — Всего-то не было четыре дня на работе.
— Тут написано, — указывая на список. — Смирнову Ярославу Витальевичу.
Быстро выпрямляюсь и громко спрашиваю:
— И где этот Ярик Виталькович?
— Я здесь, — слышу злющий мужской голос за спиной.
Тут- то мне и поплохело.
Поворачиваться боюсь и начинаю судорожно соображать, что делать? А самое главное, как долго он стоит за спиной. Судя по тому, что Татьяна сидит и не моргает — уже давно. Шансы выйти сухой из воды минимальны. И хоть бы подмигнула или кашлянула, нет же…вот Павлик Морозов в юбке. За день, два раза так подставить. Говорила мне мама Лена: “Не помрешь ты своей смертью, если за языком следить не будешь!”. Видимо, время и пришло.
Пора посмотреть своим страхам в лицо!
Медленно разворачиваюсь на пятках и буквально утыкаюсь в гору. Нет, утес! Вообще, законно быть таким огромным!?
— Добрый день, господин Смирнов, — улыбаюсь так широко, кажется, что уголки губ должны уже встретиться на затылке, — прошу прощения, я очень тороплюсь.
И ничего лучше, чем позорно убежать в сторону дамской комнаты в голову не приходит. Слышу за спиной рык:
— Стоять!
Пф-ф-ф. Ну, конечно, Ярик Виталькович. Я же дура. Прибавляю хода и скрываюсь в туалете.
М-да, неловкая ситуация вышла.
"И сколько ты здесь, Мария, будешь, отсиживаться? Там тебя Герасимов ждет".
Начинаю прикидывать, как быстро господину Смирнову перехочется меня удавить и понимаю, что влипла по самые булки. Придется минут через пять выходить, иначе, меня удавит Герасимов. “Хорошо, что господин Смирнов воспитан и не заперся в дамский клоз-э-эт, Мария”- замечает мой внутренний голос. И сразу после этих слов, распахивается дверь. Я начинаю читать Отче наш, когда замечаю, что это кто-то из посетителей. Пронесло… давно же так не вляпывалась."Ты его видела? Он же тебя одной левой, как куренка за шею схватит, и прости прощай…".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Так ладно, мыслим здраво. Он взрослый мужчина, скорее всего, умный. Нечего ему околачиваться рядом с дамским туалетом. Забыл уже все обиды, да запрыгнул на своего огромного коня и скрылся в закат, — шепчу себе мантру под нос.
Посмотрела на себя в зеркало, поправила волосы, улыбнулась. Что-то криво вышло. Надела рюкзак и открыла дверь.
Финита ля комедия…
Меня хватают за плечи и отворачивает от ресепшена, загораживая спиной обзор. Ладонями упираюсь в грудь мужчины, стараясь не прижиматься к торсу.
— Добегалась! — торжествуя произносит господин Смирнов.
— Добегалась… — обреченно выдыхаю.
Поднимаю взгляд, решив, что ворот рубашки и шею я рассмотрела в мельчайших подробностях. Красивый, замечаю про себя. Достойный экземпляр представителя мужского пола. Глаза орехового цвета смотрят на меня недобро:
— Так что ты говорила про размеры “того самого”?
И тут, одной рукой притягивает за талию, а второй хватает мою кисть и накрывает ею свое достоинство. Вот это поворот! Я- то думала, что меня убивать будут, а тут такое… Быстро прихожу в себя, негоже мне аки девице семнадцати годков краснеть. Взрослая женщина, ну что ты не видела, в моем случае, не щупала? Глядя в глаза, начинаю по хозяйски наминать. Господин Смирнов меняется в лице. Что ж, хорошо, а теперь добьем:
— Хм, и каждой даме, которая сомневается в вашей мужественности, вы предоставляете свой…стручок для осмотра?
И тут я понимаю, что палку-то перегнула. Стручок… вот дура…
Глаза мужчины наливаются яростью, он открывает рот. Подозреваю, хочет мне рассказать какая я распрекрасная. В этот момент резко распахивается дверь туалета и бьет господина Смирнова по затылку.
— Твою ж… — выдыхает Смирнов и хватается за ушибленное место.
Я же пользуясь ситуацией, ретируюсь в кабинет начальника. Пролетаю мимо стойки, быстро открываю дверь ведущую в коридор, осталось чуть-чуть и вот он, спасительный кабинет Павла Петровича. Забегаю, запыхавшись падаю в кресло напротив стола.
Герасимов поднимает на меня удивленный взгляд.
— Ох, Павел Петрович, так торопилась, — говорю, переводя дух, — вот договоры, которые просили, — достаю из рюкзака и кладу на стол.
— Спасибо, Мария. Могла и не торопиться. Я подумал, они и до завтра потерпели бы.
Вот гад ползучий, вы Павел Петрович, уже бы Леру из садика забрала, да дома котлетки жевала. А не по туалетам пряталась.
— Да мне все равно по пути было, — говорю, улыбаясь.
— Беги домой. Дочка, наверное, уже заждалась в садике.
— До завтра, Павел Петрович.
— До завтра, Мария.
Выхожу из кабинета, громко выдыхаю. Прислоняюсь к стенке и тру лицо руками, пытаясь привести мысли в порядок:
— Тьфу ты, руки помыть надо, а то мало ли где этот шкаф таскался.
Прощаюсь у стойки с Татьяной и Вадимом и буквально крадусь в сторону стоянками. М-да, еще никогда перебежками не добиралась до машины.
Выхожу на улицу и замечаю, что монстра нет. Ни железного, ни в человеческом обличии. Облегченно вздохнув, сажусь в машину. Забираю Леру, которая весело щебечет о новом мальчике Ване. Стараюсь поддержать разговор, периодически выдаю фразы полного восторга: “Да ты что?!”, “Ой, как интересно”, а сама витая мыслями где-то далеко, вспоминаю все глупости, которые успела натворить и начинаю хихикать, представляя, злющие глаза господина Смирнова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ма-а-ам, ты что смеешься? Ване было больно, он же упал с качелей.
— Ой, прости, солнышко. Я задумалась, — тряхнула головой, отогнала мысли. — Надеюсь, Ваня не сильно ударился?
