Время правления Алдореха – 670-е годы. Смерть Дира около 875 года.
2) «И не имеем мы края своего на земле нашей. И крещена Русь сегодня» (Дощ., 38-Б).
Таким образом, Аскольдово (или Фотиево) крещение Руси произошло около 877–878 годов.
Есть предположение, что патриарх Фотий по случаю крещения передал в дар Аскольду то самое Евангелие «писаное русскими письменами» или, иначе, «Иоанновым письмом», которое монах Константин привёз из Херсонеса.
Как доказывает протоиерей С. Ляшевский в книге «Русь доисторическая», «перевод Евангелия на „роуський“ язык мог сделать в то время единственный человек – св. Иоанн, епископ греческой „Готфской“ епархии в Тавриде, который как тавроскиф, то есть рус, и мог только быть тем компетентным переводчиком и составителем необходимых богослужебных книг для только что образовавшегося тавроскифского, то есть русского, Бравлинского княжества в Тавриде» (Русь доисторическая: Историко-археологическое исследование / Стефан Ляшевский. М.: Фаир-пресс, 2003. С. 51). «Эта Иоаннова письменность появилась ещё в конце VIII века, в 790 году…» (Там же. С. 57).
Именно «Ивановым письмом» был впоследствии заключён договор князя Олега с греками 2 сентября 911 года.
Историки и исследователи неоднократно высказывались об искусственности соединения Аскольда и Дира и о том, что они правили и были убиты не одновременно. Так, арабский писатель Х века аль-Масуди говорит только об одном князе: «наипервейший из славянских королей есть Дира». Также различны их могилы и места захоронения.
Поэтому ко времени появления Олега Вещего в Киеве в 882 году в живых мог оставаться только Аскольд. Применив хитрость – выдав воинов за купцов, – Олег убил Аскольда, обвинив его в том, что он «не княжьего рода».
Об этом же говорит и Велесова книга. «Старые предания рассказывают, что приходил на Русь иной Аскольд, и что было три Аскольда-варяга. И те варяги приносят жертвы по-своему. И не наши они, а чужие князья; и даже не князья, а простые воины, что силой захватывают над нами власть» (Дощ., 29).
С приходом дружины Олега Вещего в Киев начинается становление Киевской Руси.
Присоединив в 883 году древлян, в 884 году северян и в 885 году радимичей, Олег укрепляет княжество, повсюду «нача городы ставить», устанавливает размер дани для всех входящих в него племён.
Новгороду вменяется особо почётная обязанность: он платит «варягам триста гривен на лето, мира для». Размер дани – триста гривен – наводит на мысль о размере «священной жертвы», которая совершалась в особых случаях как выражение высшей благодарности богам. Так, Повесть временных лет свидетельствует, что князь Владимир, спасшись от печенегов, в честь этого события построил церковь Преображения и «наварил триста перевар мёда… и раздал убогим триста гривен», что соответствовало древнеславянским традициям. Триста всадников находились при храме Свентовида на острове Руян-Рюген, и вся добыча, полученная ими в военных походах, принадлежала божеству как священный дар.
Очевидно, Новгород платил триста гривен варяжской, а возможно, именно руянской дружине, как знак признания и почитания единого духовного центра Варяжско-Словенско-Киевской Руси. Варяги в ответ обязались не нападать на Северную Словению, а в случае необходимости оказывать помощь. Чем и пользовались новгородско-киевские князья аж до Ярослава Мудрого, приглашая варягов в свои войска.
Если при сотворении Словенской Новгородчины у Рюрика и Олега основными противниками были скандинавы и в какой-то мере хазары, то с приходом в Киев на первый план торгово-дипломатических, военных и идеологических взаимоотношений нового княжества выходит Византия. Не менее серьёзным противником остаётся и Хазария, поскольку переход её прежних данников – северян и радимичей – под юрисдикцию нового княжества не мог проходить мирно и безболезненно. Хотя, на наш взгляд, именно сочетание волховской мудрости и княжеского умения Олега Вещего позволяло ему одерживать многие победы без больших и кровопролитных сражений.
Как везде, первыми торили тропы его разведчики или, по-древнеславянски, изведыватели, которым в романе по праву отведена ведущая роль.
Многие герои логически связаны с предыдущей книгой «Рюрик. Полёт Сокола». Судьбы иных обретут продолжение в следующем романе о князе Игоре, тем самым подготовив почву для событий, отражённых в уже вышедшей объёмной трилогии о князе Святославе. Таким образом, получает освещение весь огромный пласт становления Новгородско-Киевской Руси от Рюрика до Святослава периода 860-970-х годов.
Не должны быть преданы забвению в нашей истории гении князей, сумевших объединить многие племена и народы в единое мощное княжество с названием Великая Русь.
Один из этих легендарных князей, столпов русской государственности, письменности и Русской Правды – Олег Вещий.
Валентин и Юлия Гнатюк
Часть первая
Русские письмена
Пролог
Иоанн Тавроскифский
Лета 6290 (790), Амастрида
Человек зрелых лет, с длинными до плеч седыми волосами, в небольшой шапочке-скуфье, в тёмном подряснике, с крестом на груди, отойдя от кафедры, за которой он работал почти весь день, в глубокой задумчивости опустился в плетёное кресло. Сегодня важный день, может, даже самый важный в его жизни. Сегодня он закончил многотрудное дело по переводу с греческого на родной язык Евангелия и Псалтири! Человек в тёмном одеянии перекрестился, снова встал и, превозмогая усталость, подойдя к кафедре, на которой лежала раскрытая увесистая книга, сшитая из пергаментных листов, обмакнул гусиное перо в чернила; завершая текст, он вывел: «Переложено с греческого на язык тавроскифов, что себя русами именуют, лета 790 от Рождества Христова».
Подождав, когда чернила высохнут, закрыл толстую книгу и, с немалым усилием, перенёс её к себе на колени, усевшись в любимое кресло.
Здесь он предался думам, радостным и не очень.
Конечно, радость от свершённого важного труда грела сердце и вместе с наступающим вечером и лёгкими дуновениями морского ветра с Понта, свободно влетавшего в небольшой греческий дворик, уносила мысли на своих лёгких крыльях вперёд, в будущее, когда его родная Таврика и сородичи станут христианами, как он сам. Стремления и чаяния всей жизни! Кто мог поверить, что он, сын крещёных тавроскифов, как называют его народ греки, станет епископом?! Но Господь Всевышний сделал так, что сие свершилось! Конечно, кичливые пастыри из Константинополя никогда бы не допустили, чтобы во главе епархии стал тавроскиф, но случилось так, что церковная власть в столице ромеев оказалась в руках у иконоборцев и прежний епископ Готской епархии, поддержавший их, был переведён с повышением в митрополиты во фракийскую Гераклею. Прихожане его епархии, в основном крещёные готы, таврорусы и греки, стали просить стать их пастырем. И Господь надоумил отправиться не в Константинополь, а в другой христианский центр, не подверженный иконоборчеству, – Иверию – и там получить епископскую хиротонию.
«То была первая победа. А вот это, – духовник с нежностью погладил только что законченную книгу, – это вторая. Таврорусы не владеют греческим настолько хорошо, чтобы понимать тексты богослужебных христианских книг, а как же обращать в веру на чужом языке? Я старался объяснить людям смысл таинств Христовой веры, на богослужениях переводил для них священные тексты, но сами-то они не могут прочитать Слово Божие! Отныне же они, а самое главное – проповедники Христовой веры среди русов получат в руки свои оружие, надёжное и сильное, такое, какого доселе не было! Теперь есть чем поколебать веру язычников, есть! Как утверждали славянские волхвы, с которыми иногда приходилось вступать в спор, знаки эти русам даровал ещё их прародитель, отец Орий. Пришлось только добавить греческих букв для того, чтобы передать некоторые греческие звуки, кои у русов не встречаются. Тем более, сравнивая знаки греческие и орийские, заметил, что основа их очень близкая, видимо, они произошли от одной ветви, но потом разошлись своими путями. Отношение у славянорусов к сим, как они рекут, „чаровным знакам“, особенно трепетное, как к некоему священному предмету. Верят они писаному слову ещё больше, чем слову изречённому. На ствол этой-то веры теперь можно и поросль христианскую привить, чтоб ветвилась она вместо неправильной веры, языческой. Веры непокорной, буйной, воинственной, творящей всяческие бесчинства, убийства и разграбления, какие творит сейчас князь Бравлин, пришедший, как рекут, с полуночи. Уже почти все грады таврические под его володением, осталась только Сурожь да несколько мелких градов. А ведь в Сурожском храме, среди прочих святынь, хранятся мощи моего наставника – отца Стефана Сурожского. Помоги, Господи, остановить сего язычника Бравлина и воинство его!»
