Да, впрочем, пусть себе зовет как хочет, хотя зачем ей это?».
«А меня зовут Женя, я приехала к дяде на каникулы. У нас летние каникулы. Ты не знаешь, ведь, что это такое? — она улыбнулась, — я учусь в школе, в городе, в шестом, нет, уже в седьмом классе. Это далеко отсюда, а к дяде я приехала в первый раз. Мне давно хотелось пожить немного в лесу, но мама говорила, что я еще маленькая, а в этот раз она сама сказала, что я поеду к дяде. Наверно я уже выросла? Я еще никогда не видела лису так близко, только в зоопарке, но там все звери какие-то не настоящие, грустные. Ты вчера тоже был грустный, как те…, ну, в зоопарке». Она все говорила и говорила, Руд не понимал ничего, но вдруг, он почувствовал, что ему приятна ее болтовня, что он готов слушать этот лепет долго, и боль утихла. И не так сильно раздражает запах человека. Быть может тембр ее голоса, доброжелательный тон, а может вкус исчезающей в голодном желудке котлеты делали процесс общения не скучным и даже приятным. Руд уже понял, что Женя не собирается отнимать у него котлету, более того, он почти догадался, что еда и молоко предназначены для него, но он никак не мог взять в толк, зачем это ей нужно? Про себя он отметил, что Женя, наверно, по человеческим меркам, весьма симпатичная девочка, что ему почти нравится смотреть на нее, следить за движением ее рук и головы. «Нет, — подумал Руд, — я не укушу ее, когда она попытается до меня дотронуться, пусть трогает, если ей это нравится». Но Женя больше не пыталась погладить лиса, она ни чем не хотела обидеть своего нового знакомого. Чувство жалости к беспомощному существу, к этому жалкому комочку грязи, в котором с трудом можно было узнать лисицу, хитрую и коварную, как ее описывали в детских сказках и школьных учебниках. Она понимала, что без ее помощи Рыжик может погибнуть, что только она сможет спасти это несчастное животное. А, кроме того, у нее, наконец, появился живой собеседник, ведь, как ни прекрасна жизнь в лесу, среди диких зверей и вековых деревьев, но Женя была девочкой общительной, если не сказать «болтушкой», а вдали от городских друзей, где кроме вечно занятого дяди, да его молчаливой жены можно было поговорить, разве что, с курами во дворе, да горделивым петухом, у которого на все вопросы один ответ: «Кукареку!».
Руд еще был очень слаб, и его счастьем было то, что в этом убежище его не нашел бродивший не далеко волк или его давний враг пес Кундель, который то и дело удирал от людей со двора, чтобы побегать по лесу, да полаять всласть на белок и куниц.
Женя приходила каждый день в одно и то же время. Она приносила еду и по долгу сидела рядом. Она болтала без умолку, рассказывала о своих школьных друзьях, об учителях, о том, что в городе трудно найти настоящего друга, что все девочки в ее классе уже перевлюблялись в мальчиков из параллельного класса, что мальчишки в ее классе какие-то глупые и очень маленькие, а она мечтает научиться ездить на лошади, что в городе очень сложно содержать животных, что мама работает целыми днями с утра до вечера, что ее дядя очень добрый, но очень занятый человек, что этот капкан поставил какой-нибудь браконьер, потому, что дядя не мог этого сделать.… И так далее, и так далее, вообще обычный треп обо всем и ни о чем одновременно. Руд, насытившись, ложился на привычное полотенце и, как обычно делают все собаки, уложив голову на лапы, следил за движениями ее рук и головы, и слушал ее голос, пытаясь понять, почему эта милая девочка приходит сюда каждый день?
Постепенно лапа заживала, Руд даже мог иногда позволять себе небольшие прогулки, но каждый день, в одно и то же время, он возвращался на махровое полотенце и ждал появление Жени. Сначала он думал, что котлета или кусок жареной курицы заставляет его ежедневно совершать один и тот же ритуал, но время шло, и однажды он понял, что скучает. Скучает без Жени, без ее болтовни, без ее ласкового взгляда, без блеска ее волос и запаха, того, прежде так ненавистного запаха человека.
Сегодня она опоздала. Руд вдруг начал волноваться. Такого с ним еще никогда не было. Что это? Неужели, ожидаемый кусок курицы способен на такое? Ну нет же! Не в курице дело, совсем не в курице! А в чем? Хромая и повизгивая, Руд начал бегать из стороны в сторону, поглядывая на тропинку, по которой обычно приходила Женя. Ожидание было томительным и прекрасным. Руд вдруг осознал, что за время своей болезни, он постепенно привязывался к этой девочке. И вот, он привязался, он ее ждет, он радуется встречи с ней, Он скучает.
Женя появилась с другой стороны, она, очевидно, бродила по лесу, чтобы набрать грибов, а по дороге домой решила навестить своего Рыжика. Руд бросился ей навстречу и, как простая собака, чуть было не замахал своим огненно-рыжим хвостом. Он рад, он рад тому, что видит ее, что вдыхает знакомый запах, он предвкушает, предвкушает ее внимание, ее голос. Сегодня он сам, впервые, подбежал к ней и ткнулся своим мокрым носом в ноги. «Рыжик, милый, ты уже почти здоров! — засмеялась Женя, явно смущенная неожиданным проявлением чувств, — как я рада!». Она присела на колени, обхватила голову лиса руками и прижалась к его мохнатой голове щекой. Руд ничуть не сопротивлялся этому, напротив, ее прикосновение было приятно. Он изловчился и лизнул Женю в нос. «Наконец-то, — сказала Женя и заплакала, — я так ждала, что мы подружимся! Я так ждала!». Она сняла с головы голубую ленточку и повязала ее вокруг шеи Рыжика. На красно-рыжем фоне лисьей шубы, голубая лента светилась, как яркий огонек, как голубая звездочка. «А тебе идет, — сказала Женя, утирая слезы, — Не снимай никогда, это мой маленький подарок».
Женя и Руд часто гуляли по лесу, как старые друзья. Если кто-нибудь увидел бы их, то был бы весьма удивлен тому, что рыжий лис, как обычная собака играет с этой девочкой, но никто не мог их видеть. Их дружба была их тайной. Лапа зажила быстро, как на собаке (да простят мне такое сравнение) и уже почти ничего не напоминало друзьям о капкане и ужасных страданиях бедного лиса. Женя без умолку рассказывала Рыжику обо
