остановились. — Здесь кто жил?
— Не знаю, — пожал Колька плечами. — Кто-то да и жил.
Он потыкал сруб палкой-автоматом. Мощная стена никак не отреагировала на его тычки, продолжая величественно возвышаться над настоящими травяными джунглями.
— Как думаешь? — вдруг спросил Колька. — А не могли тех, кто здесь жить, черти унести с собой в ад?
Семён посмотрел на него как-то испуганно. Слишком смелое предположение.
— Да, я же пошутил, — смутился Колька под его взглядом. Они обошли стену и остановились перед остатками забора.
Здесь проходила та самая тропа, которая спускалась в лог. Тут трава не была такой высокой. Редкие кочки возвышались над ровной полянкой. Казалось, её совсем недавно перестали подстригать. Она резко контрастировала с окружавшим бурьяном, с одной стороны, противоположной дому, упиравшейся в ещё одно строение. Не такое большое, как изба, оно больше напоминало сарай или баню. Тоже деревянный сруб покосившийся в направлении лога.
Ребята вышли в центр полянки.
— А не боишься, что мы прямо сейчас на чертей набредём? — усмехнулся Семён. — Они же где-то здесь.
Договорить он не успел. Его нога ступила на скользкую глину, поверх которой была сорвана почва, и поехала. Семён с криком упал на землю и покатился по склону, цепляясь за мощные, но мягкие стебли трав. Только лопух смог удержать его, когда Семён угодил в самую его чащу. Колька тоже вскрикнул от неожиданности и побежал за ним, но так же поскользнулся и кубарем покатился за ним.
Чертыхаясь и выплёвывая траву, они выбрались из репейника, все в его колючках.
— Вот так и знал, что не надо было сюда спускаться, — прогундосил Колька, сдирая с себя репей. — Испачкались, да ещё и эта зараза…
— Тихо, — вдруг шикнул Семён и затаился. Колька напрягся от такого жеста друга и тоже притих. Где-то в стороне слышались какие-то непонятные звуки смех и хныканье перемежевались друг с другом. Кто-то говорил сам с собой, а затем умолкал, и раздавалось хихиканье. Ребята испуганно переглянулись.
— Черти… — выдохнул Колька не своим голосом. Семён повернулся на звук и опустился на четвереньки. Осторожно раздвигая траву руками, он пополз вперёд.
— Стой же ты… — еле слышно выдохнул Колька. Но останавливать друга ему не пришлось. Тот сам замер на месте уже через пару метров.
Отодвинув очередной большой лист лопуха, Семён увидел перед собой, лежавший на боку, мотоцикл. А чуть вперёди, между стеблей осоки, торчала рука в белой амуниции мотоциклиста.
Вечером оба сидели в кабинете местного участкового Потапенко, известного в деревне, как Потап. Ёрзая на жёстких стульях и не зная, куда деть взгляды, они болтали ногами, просунув руки под себя. Неловкость их положения усугублялась строгость служителя правопорядка.
— Ну, и за каким лешим вы полезли в этот лог? — с укором спрашивал участковый.
— Да, не лешего мы хотели увидеть, а чёрта, — неловко ответил Колька.
— Тогда, за каким чёртом вы туда полезли?
— Если бы мы знали, — вздохнул Семён.
Участковым сверлил их глазами, сплетя руки в замок на груди. Затем тяжело вздохнул и отошёл от стола.
— С одной стороны, молодцы, — произнёс он после непродолжительной паузы. — Если бы не вы, Мишка там ещё неизвестно сколько проваляться мог. Но с другой — вы знаете, что туда соваться нельзя?
— Знаем, — ответили мальчики не впопад.
— Ну, интересно же, — добавил Колька. А Семён немного осмелел и поднял на Потапа глаза.
— А с Мишкой что? — спросил он. — Он живой?
— Живой, — вздохнул Потап. — Только умом тронулся. Почему-то.
— Свихнулся? — чему-то обрадовался Семён, но столкнувшись со строгим взглядом участкового, опять опустил глаза.
— Угу, — промычал тот. — Это и вам наука. Фельдшер сказала, что у него ни царапины на теле не было. Защита превосходная. Просто упал не под тем углом, вот и повредил голову.
— Так, если защита сработала, — нахмурился Семён. — Почему голову повредил? Это как?
Потап и сам нахмурился. Диагноз местного фельдшера, действительно, был каким-то странным. И не потому что не привычен для русского слуха сложностью своего явно латинского названия. Физическое тело, правда, не получило ни одного ушиба или царапаны. Но безумный взгляд Мишки, когда его вели к машине «Скорой помощи», тоже никак не шёл из головы. Он сошёл с ума. И фельдшер подтвердила его безумие. Но как? Мощный шлем, способный выдержать удар хоть о кирпичную кладку, защитил голову.
За открытым окном послышались стоны и топот. Явно женский голос стремительно приближался, охая на бегу. Потап вывернул голову, бросив взгляд через окно на двор избы, служившей опорным пунктом полиции в деревни.
— Это за вами, — усмехнулся он. — На всех парах несётся. Сейчас кому-то влетит.
Мальчики и сами застонали и съёжились, предвкушая серьёзный разговор, а может и порку. Однако, бабушка Семёна, баба Марина, влетев в кабинет, не обратила на внука с другом никакого внимания. Еле дыша, она сходу бросила:
— Беда, Потап! Этот бандюга, чтоб его скрутило! Димку нашего убивает!
— Что?! — подпрыгнул на месте Потап.
Двое здоровых мужиков оттаскивали лысого, чисто одетого, мужчину, тоже не маленьких габаритов, от местного пастуха.
— Я тебя урою, тварь! В лесу прикопаю! — орал лысый.
— Давай, рискни! Я тебе сам пасть порву! — подначивал его пастух, которого тоже старались сдерживать двое крепких мужчин. Однако, в отличие от лысого он не особо рвался в бой, больше работая языком.
Рядом с чистеньким «Лэнд Ровером», блестящим на солнце своими светло-зелёными крыльями, со скрипом тормозов остановился «Бобик», на крыше которого работал синий проблесковый маяк. Потап выскочил с водительского сидения, сразу оказавшись между двух групп мужиков. С пассажирского сидения испуганно спустилась на землю баба Марина, а в окно позади водителя уставились мордочки Кольки с Семёном.
— Что здесь происходит?! — прокричал Потап, стараясь перекричать дерущихся. Лысый, при появлении участкового, сбавил пыл и мужики, его державшие, ослабили хватку.
— Эта паскуда Мишку моего угробила, — сказал лысый со злобным оскалом.
— Сдался мне говнюк твой, — рявкнул пастух в ответ. От этих слов лысый снова завёлся и ринулся в атаку. Но мужики вовремя его успели схватить.
— Тихо! — прокричал Потап. И через секунду снова только тяжёлое дыхание, да пение птиц, где-то в кронах деревьев, нарушали тишину.
— Потап, ты меня знаешь, — затараторил пастух. — Я за дело кому хошь глотку перегрызу, но…
— Дима! Заткнись на хрен! — рявкнул Потап и, сам немного успокоившись, добавил. — Иди к своим коровам.
— Давай, Диман. Пошли, — похлопали по плечам мужики, которые удерживали его всего секунду назад, а теперь потянули его в сторону. Проводив его взглядом, Потап повернулся к лысому.
— Денис, ты пургу не гони. Сам видел, что случилось. Мишка твой цел.
— А башка? — постучал лысый себе по виску
