искренне возмутилась Ре, и выдала длинную негодующую речь: — Вот кто это придумал? Почему дракону жертвуют юных дев? В овцах мяса больше, их не так жалко, и растут они быстрее! Даже дракону понятно, что есть людей — это не выгодно. Рано или поздно ты съешь всех, и что потом? Да и защищаются они похлеще баранов. После первой же сотни придёт какой-нибудь Никита Кожемяка и заставит землю делить, а потом и море. Кому это надо?
Так и не решив, как поступить, Дореми на свой страх и риск вынула кляп у своей жертвы. Детский визг не переносили все три головы, но девочка была так напугана, что даже не визжала. Она с ужасом глядела на дракониху широко открытыми глазами и молчала.
— Ты кто? — не выдержала затянувшегося молчания средняя голова.
— Вася, — пролепетала девочка, — то есть Василиса. Прекрасная. Я царская дочь…
— Пришла беда, откуда не ждали, — пробурчала Ре. — И что нам с тобой делать?!
— Не знаю…, — пролепетала царевна. — Наверное, съесть…
— Мы не едим людей, — отчеканили все три головы.
— Тогда отпустить? — удивилась Вася.
— Ещё чего! — вдруг сказала Ми. — За тобой богатыря пришлют, мы ему тебя и сдадим. А то вдруг ты в лесу заблудишься и домой не дойдёшь, и он нас за просто так загубит…
— Что?! — возмутилась Ре. — Оставить её у нас?! Ре-ре-ребёнка?!
Но, немного посовещавшись, головы решили, что это лучший вариант. Тем более, До напомнила кровожадной правой голове, что весь сыр-бор с данью произошёл из-за её вчерашнего выступления перед народом. И она, между прочим, обещала целый день не ссориться с Ми.
В общем, Василису развязали и временно поселили в логове.
— Фу, как у тебя грязно, Великий и Ужасный, — сказала Вася, едва зашла внутрь. — Весь потолок чёрный, и крысами воняет!
— Вот и приберись, пока мы за завтраком летаем, — пробурчала Ре. — А то, в виде исключения, я готова попробовать, каков на вкус человек!
Дореми взяла из логова несколько уцелевших чашек (внутри было довольно тесно, и хвост часто задевал полку с посудой) и полетела на промысел. Что может сгодиться для царевны в качестве еды? Дракониха решила, что от щуки и грибов-ягод девочке плохо не будет, и принесла чашку шампиньонов, чашку лесной малины и чашку с речной водой. А в лапах — большую щуку. Василиса оказалась царевной непривередливой, но сырую рыбу есть отказалась. Пришлось её немного поджарить, вместе с грибами.
— Ещё бы соли чуток достать, — вздохнула Вася. — Но и так тоже пойдёт, спасибо.
С уборкой оказалось тяжелее. Тряпок и вёдер у дракона в логове не было. До потолка Василиса не доставала. Так что ограничилась тем, что сделала из веток веник и вымела весь мусор, что был на полу. И то ладно.
Поев и развалившись на солнышке у логова, Дореми долго о чём-то размышляла. Василиса была тут же.
— Какая ты красивая, — наконец сказала царевна, любуясь на дракониху. Бронзово-золотистая чешуя сверкала на солнце как самоцветы, переливалась и блестела. Брюхо было светлым, а гребень почти чёрным. Янтарные глаза с узкими вертикальными зрачками по-кошачьи сощурились от удовольствия.
— Ты тоже, — буркнула Дореми.
— За что тебя принесли нам в жертву? — вдруг спросила Ми.
Василиса потупилась и вздохнула.
— За то, что я не Премудрая, а Замудрёная. Насоветовала батюшке насчёт увеличения податей, вот и послал он меня до крестьян, самой им объяснить, что к чему. Батюшка мой сам с цифрами не очень, а там считать надо было. А крестьяне — они тоже считать не умеют. Я им объяснить не смогла, как сделать, чтобы урожай больше был. А тут ты прилетела. Как сказала про дань, они и решили меня в жертву принести.
— Считать не умеют, а соображают, — восхитилась Ре. — Двух зайцев одной левой… Стой, то есть никакой богатырь за тобой не придёт?
Василиса пожала плечами и ушла в логово, печально всхлипнув.
— Мы так не договаривались, — тут же вскинулась Ре. — Ещё неизвестно, придёт её кто-нибудь спасать или нет. А держать у нас до скончания веков я не согласна!
— Хорошая девочка, — возразила Ми. — Спокойная, умная. Не капризная. Пусть живёт, тебе жалко?
— Жалко!
— Рано или поздно про неё кто-нибудь узнает и придёт спасать.
— Пусть лучше рано!
— Ре, драконы живут тысячи лет! А тебе жалко потратить какой-то десяток?
— Сколько?! Три дня! На большее я не согласна!
— Как я от вас устала! — взвыла До. — Ну почему, почему(?!) вы не можете прожить в мире хотя бы день! Один день! Это же невыносимо!
— До, ты чего? — удивлённо хлопнула ресницами Ми. — Мы же так, не всерьёз.
— Каждый день одно и то же! — ревела средняя голова. — Вы не можете договориться даже по поводу завтрака! Почему я должна слушать вас и постоянно мирить? Почему я не могу хоть раз делать то, что нравится мне?
В таких случаях, наверно, удобно убежать в свою комнату, там выпустить пар, подумать над своим поведением, остыть, выйти и извиниться. Но у До такой возможности не было. И даже отвернуться или закрыть уши — не получится. Стой под осуждающими взглядами с двух сторон и слушай гневное возражение на твой крик души.
Хотя в этот раз сёстры молчали. И даже отвернулись, чтобы не смотреть на старшую сестру. Действительно обиделись. До конца дня головы демонстративно не разговаривали. Василиса, напуганная ссорой драконихи с самой собой, тоже не проронила ни слова.
***
А на следующее утро Дореми снова ждал сюрприз. Едва открыв глаза, До увидела перед логовом большое чешуйчатое яйцо, жёлтое в синюю крапинку. Пришлось сразу будить сестёр.
— Ой, что это? — изумлённо спросила Ми.
— Это же не то, о чём я думаю? — затряслась Ре. Детей она боялась всех без исключения, драконьих в том числе.
Дореми вышла из логова, обошла вокруг яйца, осмотрела его со всех сторон, обнюхала и даже постучала когтем по скорлупе. В ответ изнутри тоже тюкнуло.
— Может, спихнём его вниз, пока никто не видит? — шептала Ре, вся дрожа. — Никто не узнает. Прибьётся к каким-нибудь барсукам… а мы-то тут причём?
— Ты что? — набросились на сестру средняя и левая головы.
— Это же дракон, твой соплеменник. Нельзя с ним так! — возмутилась Ми.
— Тем более, что он скоро вылупится, — добавила До. О вчерашней ссоре все три головы уже забыли.
— А бросать ребёнка у чужого логова вот так можно? — паниковала Ре. — Я ещё слишком молода, я не готова стать матерью! Особенно приёмной!
— Может, мы найдём его настоящую маму, — рассуждала Ми, — и вернём его.
— Драконы живут тысячи лет! Сколько мы будем искать
