великолепно.
– …и благодарим тебя, – продолжала Лейси, – за то, что ты вселила в нас веру в страсть, хотя Джия и Себастьян и вынуждены из-за древнего проклятия просыпаться на разных концах света, испытав оргазм. Ты объединила нас. С тобой мы – фандом. Ждем не дождемся, когда же выйдет пятнадцатая книга «Проклятых»!
Под аплодисменты Ева ослепительно улыбнулась и попыталась подняться. К несчастью, она забыла, что прикована наручниками к стулу, и на полпути ее резко дернуло вниз. Все охнули, глядя, как Ева плюхнулась на пол. Ее официантка-доминатрикс спохватилась спустя пару секунд и отстегнула упавшую писательницу от опрокинутого стула.
– Ух ты, многовато мерло, – хихикнула Ева, поднимаясь. Это была ложь; алкоголь был ей противопоказан. Два глотка – и она окажется в реанимации.
Ева подняла бокал с минералкой над морем счастливых пьяных бумеров. Большинство из них, как и Лейси, были в фирменных фиолетовых шляпах ведьмы Джии. У некоторых на блузках от Chico’s блестели кулоны с буквой S.
Это была буква S в честь Себастьяна, напоминание о нацарапанной подписи вампира ($29,99 на сайте evamercymercyme.com).
У Евы такая же буква S красовалась на предплечье. Решение, достойное сожаления, принятое много лет назад размытой ночью размытой девушкой.
– Я не нахожу слов, чтобы выразить вам благодарность, – промурлыкала она. – Только благодаря вашей поддержке мир «Проклятых» жив. Надеюсь, пятнадцатая книга оправдает ваши ожидания.
«Если я когда-нибудь ее напишу». Рукопись нужно было сдавать через неделю, а Ева, парализованная творческим кризисом, едва накропала пять глав.
Она быстро сменила тему.
– Итак, кто-нибудь читает журнал Variety?
Собравшиеся отдавали предпочтение Redbook и Martha Stewart Living – так что нет.
– Вчера появились потрясающие новости. – Ева отставила бокал и сцепила наманикюренные пальцы под подбородком. – Наше желание исполнилось. «Проклятых» экранизируют!
Раздались крики. Кто-то подбросил в воздух ведьминскую шляпу. Раскрасневшаяся блондинка достала айфон и записала речь Евы, чтобы позже разместить ее на фан-странице «Проклятых» в Facebook[2]. Наряду с несколькими фан-аккаунтами на Tumblr и Twitter, Facebook был для Евы очень важной платформой для продвижения книги, где ее читатели делились фан-артом, сплетничали, писали непристойные продолжения историй и обсуждали выбор актеров для фильма, о котором они фантазировали годами.
– Я нашла женщину-продюсера, – «чернокожую женщину-продюсера, слава тебе, Господи», – которая действительно понимает наш мир. Она сняла горячую короткометражку для фестиваля «Сандэнс»[3] об агенте по недвижимости, соблазняющем оборотня! Сейчас мы проводим собеседования с режиссерами.
– Себастьян на экране! Представляете? – взвизгнула крашеная рыжеволосая гостья. – Нам нужен чернокожий актер с бронзовыми глазами. Который хорошо кусается.
– Ева, как мне попросить мужа укусить меня? – прохныкала похожая на Мерил Стрип дамочка. Разговор всегда сводился к сексу.
– Возбуждение через укусы – это вещь, знаете ли. Называется «одакселагния», – поделилась знанием Ева. – Просто скажи ему, что тебе хочется этого. Шепни на ушко.
– Одакселагнируй меня, – пролепетала Мерил.
– Остроумно, – подмигнув, одобрила Ева.
– Я так хочу увидеть Джию на экране, – прохрипела брюнетка. – Она такая бесстрашная воительница. Себастьян устрашающий, но она убила армии охотников на вампиров, чтобы защитить его.
– Ведь верно? Сильнейшая страсть девочек-подростков может привести в движение целые страны. – Поблескивая глазами, Ева начала мини-монолог, который отточила много лет назад. Эта часть встреч ее все еще развлекала. – Нас учат, что мужчины состоят из животных импульсов и самомнения. Но девушки взрослеют раньше.
– А потом общество их затаптывает, – сказала брюнетка.
– Я скажу так. – Ева знала, что боль приближается.
Невидимая маска соскользнула, и показался уголок Тьмы.
– Вспомним историю, – продолжала Ева, потирая висок. – Роксана Шанте[4] обыграла взрослых мужчин в состязании по рэпу в четырнадцать лет. Серена[5] выиграла US Open[6] в семнадцать лет. Мэри Шелли[7] написала «Франкенштейна» в восемнадцать. Жозефина Бейкер[8] покорила Париж в девятнадцать. Школьный дневник Зельды Фицджеральд[9] был настолько великолепен, что ее будущий муж украл оттуда целые абзацы, когда писал «Великого Гэтсби». Поэтесса восемнадцатого века Филлис Уитли опубликовала свое первое произведение в четырнадцать лет, находясь в рабстве. Жанна д’Арк. Грета Тунберг[10]. Девочки-подростки перестраивают этот гребаный мир.
В зале воцарилась наэлектризованная тишина. Но Ева тонула. Стук в висках усиливался с каждой миллисекундой. Сахар всегда приводил к ухудшению самочувствия, а ее насильно кормили печеньем. Она знала, что так нельзя, но пришлось надеть наручники.
Ева рассеянно щелкнула резинкой, которую всегда носила на правом запястье. Это отвлекало от боли. Старый трюк.
– Помните, как Кейт Уинслет спаслась с «Титаника»? – спросила брюнетка. – А потом прыгнула обратно, чтобы быть с Лео? Это девичья страсть.
– Я бы и сегодня поступила так же, чтобы попасть к Лео, – призналась Лейси, – хотя мне сорок один.
Ей было пятьдесят пять.
– Прямо как Джия, – вздохнула миниатюрная женщина с узлом-шиньоном. – В каждой книге она борется за возвращение к Себастьяну, зная, что когда они займутся сексом, то снова потеряют друг друга – таково проклятие.
– Это метафора, – сказала Ева. В глазах расплывалось. – Каким бы опасным ни было путешествие, для настоящих родственных душ оно никогда не заканчивается. Кто не хочет любви, которая горит вечно, несмотря на расстояние, время и проклятия?
Она не хотела. Мысль об опасной любви вызывала у нее тошноту.
– Признаюсь, – прошептала раскрасневшаяся блондинка, выпив четвертый бокал розе. – Мой сын играет в баскетбол за команду штата Огайо, и я так возбуждаюсь во время игр. В каждом игроке, чернокожем красавце, я вижу Себастьяна.
Ева, потеряв дар речи, глотнула минералки.
«Вот оно, мое наследие, – подумала она. – У меня есть друзья, организующие митинги протеста и пишущие эссе о расах в Америке для журнала New Yorker, достойные Пулитцеровской премии. Моя дочь настолько воинственна, что умоляла полицейского арестовать ее на школьной демонстрации в Мидтауне. Но моим вкладом в эти смутные времена будет подстрекательство белых женщин определенного возраста к сексуальным мечтам о чернокожих спортсменах школьного возраста, которые всего-то хотят попасть в НБА[11].
Потом в Евиной голове раздался громовой грохот. Она вцепилась дрожащими пальцами в край кресла, готовясь к следующему удару. Мир помутнел. Черты лиц женщин в зале таяли, как часы Дали; от перемешанных запахов парфюма свело живот, а потом молоток стал бить ее в лицо все сильнее и все быстрее, стремясь покалечить, а звуки теперь доносились на запредельных децибелах – шум кондиционера, звон столового серебра, и, Боже милосердный, неужели в Коннектикуте кто-то зашелестел фантиком от конфеты?
Приступы всегда доходили до предела невероятно быстро – эти безжалостные мигрени. Они мучили ее с детства и ставили в тупик самых лучших специалистов Восточного побережья.
Веки Евы начали опускаться. Хорошо отработанным приемом она подняла брови, чтобы выглядеть нормально, и ослепительно улыбнулась аудитории. Глядя на этих развратных дамочек, она ощутила низкопробную зависть, которую всегда испытывала среди людей. Они были нормальными. Они могли делать все что угодно.
Обычные вещи. Например, нырнуть с головой в бассейн.
Поддерживать
