Бэкстер отправился в ванную и подставил голову под струю холодной воды. Боже, как ужасно он выглядел!
Спенс уже сидел за столом в маленькой кухоньке. На столе были ветчина, яйца и кофе. Спенс просматривал свежие газеты. Взглянув на вошедшего Бэкстера, он показал на дымящуюся чашку с томатным соком.
— Выпей вот это.
Бэкстер сел за стол. Подняв чашку, сделал глоток. Горячий сок обжигал рот. Поставив чашку, он схватился за край стола, чтобы унять колотившую его дрожь.
— Ты, конечно, знаешь, кто такой голландец Хейден? — спросил Спенс.
— Убийца, грабитель, похититель людей. Человек, который способен на самые гнусные преступления.
— Сегодня он в нашей стране, так сказать, враг номер один,—сказал Спенс.— В настоящее время он находится здесь, в Нью-Йорке.
— Какая честь для Нью-Йорка! Уж не хочешь ли ты, чтобы я взял у него интервью? В этом и заключается сенсация? Конечно, Джон, я...
— Нет,— ответил Спенс.— Я хочу, чтобы ты был свидетелем нашей расправы над ним.
Бэкстер покачал головой.
— Я не следил за газетами уже несколько недель и не очень в курсе событий... Ты хочешь сказать, что он был арестован, осужден и теперь будет...
— Я хочу сказать, что он будет убит на Десятой авеню между девятью и десятью часами вечера при выходе из ресторана. Если ты до этого времени еще сможешь быть трезвым, то будешь единственным журналистом, который увидит все собственными глазами.
— Но откуда ты знаешь, что он будет...
— Это я должен его убить,— ответил Спенс.
— Слушай, Джон, подожди минутку...
— Дай мне досказать тебе,— прервал его Спенс,— у нас не так много времени.— Впервые он посмотрел на Бэкстера открытыми, ясными, честными глазами.— Самой последней операцией Хейдена было ограбление банка в штате Индиана. Местная полиция схватила его, но он сумел скрыться, убив двух охранников и местного шерифа. Теперь за раскрытие этого ограбления взялись мы, работники ФБР. Но Хейден как в воду канул. И вот четыре дня назад нам удалось напасть на его след. Теперь-то мы получим его как на блюдечке.
— Каким же образом? — спросил Бэкстер.
— Есть одна женщина,— ответил Спенс,—Она нам все рассказала. Хейден сделал себе пластическую операцию, а чтобы его не узнали по отпечаткам пальцев, он обработал их каким-то кислотным раствором. Здесь, в Нью-Йорке, он живет уже три месяца и продолжает спокойно руководить своей бандой.
— Наверно, для него подобная пластическая операция равносильна самоубийству,— заметил Бэкстер.— Ведь он был очень симпатичным парнем, настоящий красавец.
— Это его и погубило,— сказал Спенс.— Слишком запоминающаяся внешность да еще такая известность. У него слава, как у голливудской звезды. Поэтому единственным выходом для него было изменить до неузнаваемости свое лицо или из-за этого погибнуть.
— Странно, почему же эта женщина так предала его?
— Я думаю, что надоели его издевательства над ней. На нас она вышла окольными путями, это длинная история, и не стоит ее рассказывать. Сегодня вечером она обедает с Хейденом в этом самом кабачке на Десятой авеню. Перед тем как выйти, она даст нам условный сигнал.
— Так именно ты и должен будешь убить его?
Спенс пожал плечами.
— Мне сдается, что он не даст нам близко подойти к нему и взять его, не открывая пальбы.
— Ты что, уверен, что все на мази?
— Конечно, мы уже все несколько раз проверили и перепроверили,— ответил Спенс.—Она сообщила нам фамилию того, кто делал - пластическую операцию. Этого человека мы взяли, и он, чтобы выкрутиться, все выложил. Теперь, Поль, слушай внимательно. Все, что я говорю, совершенно секретно. Если кто-нибудь узнает о том, что я тебе рассказал, меня вышибут с работы, а может быть, даже будут судить. Все это я тебе говорю только по одной причине.
— Пенни?
— Только из-за нее. Так вот, напротив этого ресторана есть коричневое трехэтажное здание. С его крыши ты сможешь увидеть все. Если ты еще будешь трезвым и сможешь все хорошо разглядеть, а затем еще и описать, то у тебя в руках будет верный шанс пробиться в люди. В этой папке куча материалов и подробностей о прошлом Хейдена, всякие фотографии, сообщения,— продолжал Спенс.— Можешь сидеть здесь и читать это все, твой материал должен получиться захватывающим. На этом листке записан адрес здания, на крыше которого ты будешь сидеть. Здесь показано, как пробраться на крышу. Вот, собственно, и все, что ты должен сделать, Поль. Остальное решай сам.
Над коричневым зданием, высоко в небе, на крыше соседнего дома светились яркие электрические огни: реклама автомобильных покрышек. Они зажигались и гасли через определенные промежутки времени, своей монотонностью чем-то напоминая гигантский пульс. На какое-то мгновение на крыше воцарялась тьма, затем сразу становилось светло как днем.
Поль Бэкстер присел около ограждения у края крыши, всматриваясь в улицу внизу. Стояла теплая августовская ночь, но Бэкстеру все равно было холодно и зябко. Он переживал самые жуткие в своей жизни дни. И вспышки рекламы были в этом смысле своеобразной символикой — сначала свет, потом тьма. Светлые промежутки были наполнены надеждой, темные внушали ужас. Какое-то мгновение он уверял себя, что Джон Спенс, несмотря на свою жестокость, был его самым прекрасным другом, лучшего нельзя было и желать. Но уже в следующее мгновение он проклинал Спенса, как мучителя и садиста. Спенс был, конечно, уверен, что Бэкстер сорвется. Видимо, Спенс даже хотел, чтобы так и случилось. По его мнению, Бэкстер скорее всего должен был отправиться в бар О’Коннела, напиться до чертиков и забыть обо всем на свете. Потом он стал думать о Пенни и о том, что произойдет, если он, несмотря ни на какие трудности, все-таки справится с таким заданием. Если бы он смог опять добиться работы, и Пенни помогла бы ему, то он мог бы вновь поверить в себя. Ведь Пенни готова шагать с ним до конца жизни. Где же конец этой жизни? А конец, видимо, заключается именно в этом конкретном провале, в его неспособности воспользоваться предоставившейся возможностью. И Спенс это хорошо знал. Поэтому-то он и взялся оказать такую «услугу».
Черное и белое, свет и тьма, ритмичные повторяющиеся движения, подобно глухим ударам его сердца, со всех сторон, снова и снова, да и нет...
Пока Бэкстер кое-как держался. Около семи вечера он уже ехал через весь город к дому на Десятой авеню, из последних сил сдерживаясь, чтобы не зайти в какое-нибудь питейное заведение. Сотни раз он уговаривал себя, что одна рюмочка совсем не повредит, зато прекратится эта постоянная дрожь. Но он продолжал держаться.
В двадцать минут восьмого он уже был на крыше того самого коричневого дома, устроившись в углу на самом краю. Примерно в восемь тридцать стемнело, и электрические огни начали вспыхивать и гаснуть.
Без десяти девять по крыше, покрытой толем, раздался скрип шагов. Он спрятался еще глубже в тень, посматривая через плечо назад. Какой-то человек сначала походил по крыше, а потом медленно подошел к ее краю. При вспышке света рекламных огней было видно, что человек этот довольно хорошо одет. Видимо, один из осведомителей Спенса.
Чтобы лучше видеть происходящее на улице, Бэкстер слегка приподнялся. Над входом в ресторан мерцала желтая реклама «Монахан» — скорее всего это был ресторан для состоятельных клиентов. Бэкстер опять поймал себя на том, что он думает об искрящейся галерее бутылок за стойкой бара.
Он взглянул на часы. Было без двух минут девять. Бэкстер хорошо помнил план Спенса, набросанный на листках бумаги в досье. Около девяти часов вечеря некая Флоренс Кнэпп, бывшая опереточная танцовщица, должна вместе с голландцем Хейденом выйти из «Монахана». Выйдя на улицу, она притворится, что оставила какую-нибудь вещицу в ресторане, куда затем и вернется. В этот момент Спенс и его люди приблизятся к Хейдену.
В темноте Бэкстер не мог видеть этих людей, но знал, что Спенс и дюжина сотрудников были расставлены в подъездах домов по обеим сторонам улицы, блокируя все входы и выходы, охраняя все переулки между домами. Один из сотрудников должен подойти к Хейдену и приказать ему сдаться. Если он окажет хоть какое-то сопротивление, то будет убит на месте.
Бэкстер снова взглянул на часы. Три минуты десятого. Он почувствовал, что вся его спина стала мокрой от пота. Что, если Флоренс Кнэпп где-то допустила ошибку! Вдруг Хейден оказался хитрее! Неужели весь этот нескончаемый день пыток окажется напрасным!
Дверь «Монахана» открылась, и из ресторана вышли двое — мужчина и женщина. Бэкстер впился руками в ограждение крыши, подался вперед. Вот мужчина остановился в поисках такси. Женщина что-то сказала ему и пошла обратно в ресторан. Вот он закуривает сигарету. Даже с высоты здания было отчётливо видно пламя спички. Затем из соседней двери показался еще один человек. Бэкстер сразу же узнал высокую угловатую фигуру. Это был Джон Спенс.
