знакомому отдам, — пообещала я и требовательно пощелкала пальцами протянутой руки.
Первым отмер, как это ни странно, главарь, вложив в мою маленькую ладошку тяжелую цепь, и это послужило сигналом для остальных. Парни разной степени криминальности подходили и с понурой головой складывали оружие. Тяжелее всех вздыхал Семенов, расставаясь с нунчаками. Раритет, однако. Наверное, у папы спер, его батя — тот еще уличный боец.
— Пакет есть? — спросила я своего «спасителя», ошарашенно наблюдающего за ограблением грабителей.
— А это хахаль твой? — недружелюбно поинтересовался исподлобья парень со шрамами. Выглядел он крайне устрашающе, если не знать, что это не боевые раны, а следы встречи с бешеной собакой в детстве.
— Сидорчук! — одернула я парня.
— Простите, — буркнул он. — Так это ваш парень или нет?
— Нет, — равнодушно пожала плечами я, меланхолично сгружая в драный пакет из пятерочки колюще-режущие инструменты.
— Так может…
— Не может, — отрезала я.
— Ну, вы подумайте, — не отставал главарь.
— Сидорчук, — простонала я, закрыв глаза. — Вопрос с твоей безответной любовью мы уже проходили на первом и даже на втором курсе. Ты клятвенно обещал мне, что уж на третьем я точно про это не услышу. Лучше бы ты так химию любил!
— Я полюблю, — пообещал парень. — Вот женитесь на мне и научите.
— Сидор-р-р-чу-у-у-ук! — прорычала я.
— Молчу, — проворчал он и зло зыркнул на золотого мальчика. Кстати, крайне симпатичного мальчика, только сейчас отметила я.
— Так это же е%лан, — радостно заорал Иванченко. — То есть, болван. То есть, Беглан.
— Да, точно, точно, — загомонили парни и, изрядно воодушевившись, окружили занервничавшего парня.
— Кто-кто? — не поняла я.
— Ну, певец такой. Популярный, — пояснил Шидошин — самый мелкий и неприметный из всех. — Ну, это… «я тебя люблю, за тебя умру, за тобой пойду, тучи разгоню», — фальшиво пропел он мотивчик последнего радио-хита.
— А я все думала, не учила ли я вас когда-либо, — задумчиво протянула, внимательно разглядывая своего защитника. — То-то лицо знакомым показалось.
Это его фэйс на всю стену украшал сегодня клуб, где я отмечала день рождения. Там должен был проходить его концерт. Я глянула на часы. Ну да, уже часа два, как должен. Был.
— А можно автограф? — подлез к ошарашенному певцу Иванченко с бумажкой и ручкой. — Я так люблю ваши песни!
Парень удивленно хлопал глазами, и немного нервно подписывал листок. Еще бы, стресс такой! Автограф просят и песни поют уголовного вида гоблины, а девчонка призналась, что знать не знает и знать не хочет.
После этого наш золотой мальчик ближайшие минут десять был занят тем, что подписывал все, что только нашлось у гоблинов в карманах. Даже нелюбезный Сидорчук, убедившись, что я этого индивида впервые вижу и симпатии не питаю, попросил автограф. А потом началась пресс-конференция с фанатами, во время которой я по-тихому и слиняла. Мне еще завтра у этих охламонов зачет принимать, а до дома идти и идти. Программу минимум я выполнила: с Ингой и Илонкой в клуб сходила, студентам своим настроение попортила, Пашку новым металлоломом обеспечила. Теперь можно и нужно баиньки.
Я уже выходила с глухой дороги на городскую улицу, таща тяжелый пакет, как меня вновь нагнал знакомый мерин.
— Лихо ты их, — похвалил меня певец.
Я лишь слегка улыбнулась и пожала плечами. Первый раз что ли?
— Может, кофе выпьем?
— Не, мне завтра еще у этих архаровцев зачет принимать и желательно, чтобы все они сдали, а не тащились ко мне на пересдачу в следующую субботу.
— Гляссе, — продолжил соблазнять меня парень.
Мой взгляд потеплел и приобрел искорку заинтересованности.
— С тирамиссу.
Все! Купил.
Я улыбнулась и все-таки села в машину, которая на этот раз тронулась очень плавно.
— Игорь, — представился, как выяснилось, известный певец.
— Маша. Ты же, вроде, опаздывал куда-то, — прищурилась я.
— Для вас я совершенно свободен, — улыбнулся Игорь.
А в это время в багажнике звенел на кочках металлолом. Который я так и забыла в машине, поэтому пришлось встретиться с Игорем снова…
