Наиболее агрессивны юноши на пике гормонального выброса. Особенно — на собственном транспортном средстве. Типовая реакция: «вбыл бы гада!». С возрастом эта форма переходит в юмор. Мужской, естественно.
Судя по хихиканью Алу — девочку ему ещё рано. Хохочем все трое аж до слёз.
Нет, сначала мы только вдвоём рыдали. Потом у Курта наступил урок древолазанья. Как волки по берёзам лазают… Мы с Алу под той берёзой чуть не померли. От разрыва брюшной полости. Вот принципиальное отличие нас от японцев: нам нож для сеппуку не нужен — нам палец покажи. И мы сразу так «се пукнем»…! «Сеппуку» на японском означает — «испускание жизни». Вот мы и… испустили…
Потом Курт на берёзе между веток застрял. И мы полезли его снимать. Снимать волка с берёзы… Вместе с листьями. Это у нормальных людей — берёзовый веник. А у меня — берёзовый волк. Хоть в баню с собой бери. Как не поубивались… Потом мы с Алу валялись и рыдали на земле. А Курт слизывал наши слёзы. И тоже ржал. Как может ржать волк? — По-лошадиному. И с ржущего волчонка опадали листочки…
Такой весёлый был вчера денёк. А тут — батюшка родненький прямо с утра. Пришёл родительский долг исполнять: научать уму-разуму. У меня что — своих мозгов нет? Хотя понятно: дед мои — вынесет, свои — вставит. Предки… они такие. Выносимо-вставляльные.
— Ты, Иване, должен уметь справлять боярскую справу. Два главных боярских дела…
— Аким! Да знаю я: служить князю и управлять вотчиной.
— Не сбивай! Эгкхм… Ну да… Это — само собой. И это тоже. Но я про другое. Главные боярские дела… заруби себе на… Ну, там, где у тебя запомниться.
— Ой!
Это дед дворовую девку за задницу ущипнул. Та только взвизгнула и к печке отскочила, спиной прижалась, глазками хлопает.
Чего удивляется? Аким, конечно, мужчина сильно в возрасте, половина бороды — седая. Так ночью же — цвета не видать! А в остальном — орёл! Регулярный беркут. Как мне регулярно доносят.
Я ему после возвращения из Смоленска кривенькую служанку от Аннушки отправил. Не понравилась. Теперь вот — в свободном поиске.
Так это очень хорошо, что он не Елицу так цапнул! Её-то я выучил жёсткий блок «в кость» ставить. Дерьмократизм мой: выучил девку азам самообороны. Я — идиот: она сдуру применит — её убьют.
И неучёные — плохо, и выученные — нехорошо. Сейчас бы Аким ручкой от боли — помахивал, слюнями от ярости — разбрызгивал, Елицу на подвес бы тащили, под кнут… Это если «со снисхождением». Так-то рабам, поднявшим руку на хозяина — эту руку и рубят.
— Ты, как там тебя, придёшь к ужину в Рябиновку. Полы у меня в опочивальне помыть надобно.
Девка ещё глазками похлопала и краской залилась. Взволновалась от предстоящего полового акта в господской опочивальни.
Тут придётся объяснять. Издалека.
Полы на Руси моют голиком.
«Голик-голùк-веник Сто рублей денег».
Пожалуйста, не путайте буквы: голиком, а не голяком.
Подозреваю, что половина попаданок про голик не знает. А вторая половина знает, но не умеет. Зря: на «Святой Руси» мытьё полов — чисто женское занятие. Если кто из дам предполагает на Русь спопадировать — надо к этому аспекту «святорусской половой жизни» быть готовой.
Берут пучок голых, без листьев, веток — например, отработавший своё в бане веник.
Замачивают полы водой, посыпают золой. Дают чуть постоять, чтобы намокло, смывают. Затем посыпают доски пола речным песочком и драят голиком. Потом всё смывают ещё раз чистой водой и насухо протирают. Шесть вёдер воды, три проходочки с коромыслом на колодец. Это просто из личного опыта эпохи торжествующей эмансипации, когда по воду уже и мужикам можно было сходить.
Половые доски со временем приобретают нежный светло-янтарный цвет. Естественно — для некрашеных полов. Уже и в 20 веке об избе с крашеными полами говорили: «Хозяйка леноватая».
Никаких швабр — ручками на коленочках. Подол, чтобы не намок, подтыкают. Коленки, естественно, голые. Как туземцы реагируют на обнажённые женские колени… Это ж не двадцатый век в эпоху микроюбок, когда куда не глянь — везде одно и тоже! При таком поломытии ракурс… очень увлекательный. А мужчины, как всем известно, народ — сильно увлекающийся. И плохо тормозящий. Особенно — на мокром и скользком. И что характерно: предполагаемое развитие событий абсолютно всеми предсказуемо, прогнозируемо и понятно — «это ж все знают!»
Ну вот, и Чарджи на девку уставился. Изучающее-оценивающе.
Таки вот шо я вам скажу: самцы хомосапиенсов — козлы стайные. В части повадок. Стоит одному углядеть… аппетитный кочан капусты, как все начинают… стучать рогами. Интересно мне: и чего он в ней нашёл?
«Я гляжу ей в зад Что за агрегат! А я всё гляжу. Глаз не отвожу».
— Эгкхм… Ванька! Хватит на девку пялиться! Ишь, загляделся. На меня смотри, охальник! Запомни, Иване, два главных боярских дела: делать детей боярских и рубить врагов.
Пункт первый… не надо. Внуков, Аким, от меня дожидаться… Как от осины — апельсинов. Поэтому фокусируем внимание присутствующих на пункте втором.
— А может, врагов лучше резать?
— Резать. Колоть, стрелять, жечь, топить, топтать… Но главное — рубить. Надлежит тебе, Ваня, выучиться мечному бою. Пешему, конному, лодейному, со щитом и без, с копьём, топором, булавой… Всякому. Но — мечному. И — спешно. Немедленно. Прям нынче.
Факеншит! Как же не вовремя!
Нет, я, как всякий чудак мужского пола, очень даже хочу. Всё — и сразу. И фехтование — тоже. Хочу хорошо уметь и легко делать. Ну, там, всякие батманы и рипосты, полувероники и ремизы, posta de falcone…
Всякий мужчина — «до веку щенок». Быть самым сильным, самым ловким, самым-самым… это у нас в крови. Или чем там мужчины от прочих отличаются?
Вот выучусь железомаханию… Или даже — железопомахиванию… А тут какие-нибудь нехорошие… а я подъезжаю поближе и так это вежливо, через щель в лобовой броне, спрашиваю:
— А это у вас почём? Скока-скока?!
Красиво… Но, факеншит, а дела когда делать?!
У нас тут последние солнечные деньки стоят. Жатву закончили, молотьба к концу идёт. И туда же — заготовки всякого чего. Урожай неплох. И по житу, и по льну. Но его же ещё сохранить надо!
Ещё спешно — корчёвка, пока снег не лёг. Из-под снега пни выковыривать — зае… заездить людей можно.
Это — аж горит. Вотчина по головам c хлебалищами растёт быстро, а по пахотным десятинам с хлебопашцами — нет. Нет нынче новин — через год не будет хлеба. Весь недостающий хлеб надо закупать. Из моего кошелька. Виноват — из кисы.
«Киса-киса — отзовися…». «А в ответ — тишина…».
Из легенд 20 века: в Политбюро обсуждается запуск проекта водородной бомбы. Докладчик подводит итог: стоимость проекта сто пятьдесят миллиардов. Сталин, пососав трубку, решает:
— Возьмём из сельского хозяйства.
Один из членов — встаёт. И, с глубоким душевным трепетом, намекает на возражение:
— Иосиф Виссарионович! У нас стоимость всех основных фондов в сельском хозяйстве — только сто миллиардов.
— Ничего. Крестьяне заплатят.
И, как сообщает мемуарист, все члены этого… органа — гуськом отправились в бункер смотреть новую американскую кинокомедию.
Что у меня тут — ни бункера, ни Голливуда — переживу. Мне водородной бомбы пока не надо. Но я, повизгивая от нетерпения, пытаюсь вести индустриализацию. А она, во всём мире, сопровождается тотальным ограблением крестьянства. Хоть в Англии, хоть в России.
А здесь, в Рябиновской вотчине, и ограбить-то некого! Крестьян-то мало. Придавлю чуть сильнее — или перемрут, или убегут. И плевать им на все законы и грамотки.
Мало сказать:
— Правильным путём идёте, товарищи!
И указать направление. Надо ещё соблюдать скоростной режим движения. Правильно Рузвельт говорил: «Лидер должен быть на пол-шага впереди общества». Не дальше — не поймут.
Поэтому с вотчинной индустриализацией, как на физкультуре: «энергично, но без фанатизма».
Запустили гончарное производство — печёт в две смены.
Уточню: смены как вахты у парусных команд на российском флоте в 19 веке — 12 часов. Четыре гончара, четыре ученика, два истопника, два глиномеса. Ответственный — Горшеня.
Гончарная «чёртова дюжина» каждый день хочет жрать.
С чего бы это? Я с них удивляюсь!
Причём — исключительно мой корм. Другого-то нет.
И, скажу честно: и быть не должно!
Гончары сперва мальчишек по лесу гоняли: грибы-ягоды-рыбалка. Пришлось Горшене указать:
— Я тебе сирот смоленских в научение дал, а не в прислугу. Они должны ремесло в руках держать, а не портянки мужикам стирать.
— Ничё… Не поломаются. Молодые ишо. Меня и самого тако же учили. Семь годков кажный день. И постирушка, и посудомытие, и зыбку качал, и куда пошлют. Ещё и подзатыльников без счёта.