В русском языке «препятствие» — это скорее обрыв или пропасть, а не стена, отсутствие пути, а не присутствие мешающего на пути. Характерно арготическое облом — в смысле пиздец. Архаичность этого слова-метафоры можно отследить по дуальному к нему арготизму обломиться в переходном значении: «обломилось [что-то]» является указанием на неожиданную удачу или прибыток. Такое переворачивание значения является характерным признаком «мифологического мышления».
С другой стороны, в языке присутствует явное представление о знании, которое дает пес. Имеется в виду выражение собаку съесть, которое Успенский разбирает довольно подробно. В данном случае нам интересно само представление о том, что жертвоприношение пса [видимо, его живым бросали в кипящий котел — см. стр. 108-109, но применялись и другие формы умерщвления, в частности удавление (повешение) и заклание — см. там же, а так же стр. 104-107] дает магическую мудрость. Это явно угождение мудрому Хую.
6. Теперь можно реконструировать исходную мифологему, или «основной миф» матерного мировоззрения, неявно присутствующего в нашем сознании. Это миф о вечной магической борьбе Хуя и Пиздеца за обладание Матерью Землей. Пиздец наступает на Земле, но Земля в конце концов его уничтожает. Пес совокупляется с Землей и пожирается ею.
Сам момент соединения Земли и Пса описывается как нечто ужасное. Земля стонет и кричит от боли (ср. упомянутые и непроинтерпретированные у Успенского представления о том, что Мать-Земля страдает и содрогается даже при произнесении матерного слова), горит (см. там же), живые существа и люди гибнут. В конце концов зубастое влагалище Земли, vagina dentata, разрывает на части Пса. Но, зачав от него, она вынуждена родить его потомка — то есть его же самого. (Пиздец есть русский Дионис — умирающий и воскресающий бог.) Какое-то время он мужает, питаясь людишками и причиняя беды. Наконец, он снова наступает везде — то есть посягает на свою мать, и все повторяется.
Интересным коррелятом к вышесказанному являются изыскания Г. Гачева в области «русского Эроса» [см. Г. Гачев, Русский Эрос, М., 1994], особенно о «черном чужеземце», периодически насилующем Русь, причем само это насилие всегда описывается как бедствие — и, с другой стороны, о Земле-Пизде, в конце концов загрызающей мучителя. К «русской эротике» все это отношения не имеет — зато имеет прямое отношение к основному мифу.
То, что Пиздец рождается в земле, явствует из выражения знать, где собака зарыта, разбираемого Успенским довольно подробно [с.109], хотя и не совсем правильно: из приведенных им же примеров ясно следует, что Земля выкидывает пса из своего лона, а обратно не принимает (объяснение этого факта «ритуальной нечистотой собаки» не вполне уместно).
7. Остается сделать некоторые замечания по символике Пиздеца, взятой в ее историческом развитии. Древнейшими, очевидно, следует считать образы Пса. Особенно любопытны тут атрибуты опричников Ивана Грозного, явно воспринимавшиеся как слуги злого бога. [На это обратил внимание Успенский, стр. 120 прим. 45]. Имеет смысл сравнить песьи головы, притороченные к седлам опричников, с псами Гекаты или эринниями — «материнскими собаками», преследовавшими Ореста.
Гораздо более интересным и близким к нам по времени является символика красной звезды. Этот чисто магический знак в Советской России не имел (в отличии от серпа и молота и других коммунистических символов) конкретного автора [об этом см. А.Ф. Лосев, Проблема символа и реалистическое искусство, М., 1976, с.315] или он не установлен. Впрочем, серп и молот (эмблема, тоже имеющая некоторое отношение к нашей теме) был нарисован независимо друг от друга несколькими художниками [там же, стр. 313-314], что столь же определенно указывает на архетипичность образа, только проявившегося в массовом сознании.
Красная звезда — по традиционным оккультным представлениям женский символ [см., напр., Г.О.М. Энциклопедия оккультизма или любое аналогичное издание на эту тему]. Красная пятиконечная звезда связана с розой (как шестиконечная — с белой лилией) и в общем является символом женского полового органа. Ее пять лучей соответствуют пяти наружным частям вульвы: большим и малым половым губам и клитору. Клитор, как не имеющий парного себе органа, символизируется центральным лучом звезды, не имеющим симметричного себе. При «нормальном» положении звезды (центральный луч сверху) конец пизды (то есть Пиздец!) является центром фигуры. (Пиздец связан с клитором, как Хуй с пенисом: это его атрибут.)
Не менее важным объектом, связанным с Пиздецом, являлся мандат как документ, дающий чрезвычайные полномочия (то есть по существу право устроить пиздец когда и где угодно). Само название этого документа воспринималось всеми как однозначно непристойное [подробнее см. В.В. Колесов, Язык города, М., 1991] и именно в значении, связанном с мандой (т.е. пиздой).
Наконец, можно говорить о присутствии культа Пиздеца в идеологии большевизма. В связи с этим можно спросить: действительно ли большевики хотели устроить (и устроили) революцию, то есть — буквально — переворот? Этот вопрос имеет принципиальное значение. Переворот — в чью бы то ни было пользу — вещь традиционная и вполне понятная. Но большевики этого не хотели. Они организовали не «смену власти», а самый настоящий пиздец, — что, разумеется, совсем не одно и то же. В этом смысле Октябрь было куда ближе к деяниям Ивана Грозного, нежели к Спартаку или Гарибальди.
8. Из этого всего достаточно ясно следует тот вывод, что главным — даже всенародным — божеством, занимающим центральное место в нашем подсознании (если уж не в сознании, наполненном хуйней), является именно Пиздец. В частности, именно с ним связано странное — тоже общенародное — представление о непобедимости России и одновременно о вечной беде, в которой она пребывает. Объясняется это просто. Русская земля — мать и супруга Пиздеца. Он вечно присутствует здесь — и его царство людям, разумеется, в тягость. Пока враги не нападают на Русь, он спит в земле, отравляя ее своим присутствием. Поэтому «ничего у нас не родится», все идет вкривь и вкось, все падает из рук — но жить еще можно. Когда же Руси угрожает опасность, она выбрасывает Пиздеца из своих недр — хотя, не желая этого, терпит до последнего, пока обнаглевший враг не подступит к самым стенам Кремля. Пиздец наступает, разумеется, и для врага тоже. Противник, как правило, в ужасе бежит (характерно представление о русском морозе, якобы губящего армии: это явное, хотя и подсознательное, ощущение ледяного дыхания Пса), но после победы Пиздец насилует Землю, пока она в муках не пожирает его, разрывая лоном на куски, и не начинает вынашивать новый Пиздец.
Отсюда же, как ни странно, и смешанное чувство отвращения и страха, которое питает Запад по отношению к России. Отсюда идет Пиздец, и они это чувствуют, если и не осознают явственно. Поэтому попытки уничтожить Россию, видимо, никогда не прекратятся.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
Пиздец-Субботник
Связь Пиздеца с определенными календарными датами и днями недели достаточно очевидна. Все так называемые несчастливые дни тесно связаны с его культом. Сложнее обстоит дело с такими, казалось бы, общеизвестными вещами, как культ Shabbat'а [субботы] у иудеев.
Первоначально суббота считалась, по-видимому, несчастливым днем, в течение которого любая работа и вообще всякое действие считалось заведомо опасным или по крайней мере неудачным. Табу на работу считается главной отличительной особенностью Shabbat'а. Но всякое табу по природе своей охранительно: оно оберегает людей и общину от возможного несчастья. «Позитивное» отношение к Субботе, оформившееся в рамках реформированного иудаизма, является скорее отклонением — или многозначительным символом того, кому стали поклоняться в эпоху Первого Храма.
В самом деле, Бог есть Суббота — этот любопытный тезис заслуживает самого серьезного внимания, равно как и идея непроизносимого имени Божьего. Об этом последнем мы уже имели случай упомянуть — опять-таки в связи с темой табу. Что же такое иудеи прятали в храме? Некоего Бога, к которому иные, непосвященные, относились со страхом и отвращением, подозревая недоброе? Что лежало в золотом ковчеге, «егда же прикоснется к нему — умрет?» Это может завести довольно далеко. Ограничимся сказанным. Итак, Пиздецу был посвящен период с полудня пятницы до полудня субботы (собственно Shabbat). В этот период предпринимались типично охранительные меры, в том числе зажигание светильников и проч.
В связи с этим можно попытаться вообще пересмотреть понятие «праздника». Здесь имеется в виду точная этимология слова: праздник — это период времени, в течение которого нельзя работать. В дальнейшем это понятие стало приложимо вообще ко всем священным дням, поскольку в такие дни [обычная] работа тоже не производилась (по той простой причине, что люди были заняты другими делами).