дрожащим голосом прошептала Сепия и коснулась своей рукой его крохотного плеча.
Как только она это сделала, на нее потоком хлынула информация об этих странных детях.
Она поняла, что старый спортивный костюм на нём и был его телом, по сути — вылинявшая и изношенная кожа, и что каким-то образом, он проковырял обманки карманов, и через отверстия в своей коже игрался своими внутренними органами, как игрушками.
Поднялся ветер и девочка Воздушный Шарик своим писком защекотала Сепию в ушах, вероятно, так она разговаривала.
В ответ, захотелось её лопнуть и прекратить эту зудящую чесотку внутри головы.
От чудовищной паники и безысходности, Сепия скосила глаза и увидела мерцающие голографические штампы на Тельняшке и Хитинке — аборт и внематочная беременность.
Слезы брызнули из ее глаз и попали на мальчика — тот как-то сразу расправился и подрос, стал ярче цветом.
— Что я могу сделать для вас, просите всё что угодно! — сквозь слезы, спросила она.
— Мы бы хотели остаться жить с тобой, но я ведь знаю, что мы не до конца настоящие, взаправдашние, потому что — нерожденные.
Мы все привязаны к нашему садику, а он нигде не останавливается надолго — исчезнет он, исчезнем и мы.
Но мне о-о-очень хочется погрызть засоленную веточку ядовитого дуба, а Хитинка любит горькие карамельки — это еловые побеги сваренные в сахаре, — с надеждой в голосе, выпалил Тельняшка.
— Так мы представляем, будто мы взрослые — я грызу сигару, а Хитинка ест свой десерт. Я подсмотрел это когда-то в мультике, именно так и поступают взрослые!
С щемящим сердцем, Сепия бросилась в лес за дубовыми и еловыми веточками, по дороге рассказывая горожанам, что если к ним на порог постучаться другие странные дети, то чтобы жители не пугались и не отворачивались от этих маленьких полу-людей, а выслушали их истории и исполнили их нехитрые желания.
В одно ясное утро, Сепия снова шла мимо того самого перекрестка с надеждой увидеть обшарпанный детский садик, но его больше там не было, вместе с ним исчезли и все дети.
Около месяца они пробыли у них в городе и все были к ним добры.
Куда они направились, никто не знал, но она надеялась, что когда-то стены садика отпустят их и они, наконец-то, встретят своих любящих родителей. Потому что ничто не остается неизменным.
Она подошла поближе, чтобы посмотреть, кого же принесло на окаянное место, но не увидела ни людей, ни сооружений — на этом месте, поблескивало таинственное темное озеро, обрамленное высоким камышом и покрытое ряской.
