За день до трагедии мы сцепились с Глебом словно кошка с собакой. Я наговорила ему кучу гадостей о его несостоятельности в качестве бизнесмена, и итогом ссоры стал его уход. Мы как раз решили съехаться и уже пару недель жили в съёмной квартире. На следующее утро у меня был запланирован визит к врачу, который и подтвердил мою беременность. Десять недель. В прошлом у меня случались сбои в цикле, поэтому о своём положении я точно не знала. А во мне уже был сформировавшийся комочек. Который я не смогла сберечь.
Ощущаю, как от тяжёлых воспоминаний пелена слёз вновь застилает глаза. А ведь всё могло быть по-другому. Если бы я только знала, чем всё обернётся, то ни за что не сунулась бы в квартиру родителей Глеба и не увидела полуобнажённую девицу на пороге их жилища. Сам же Ланской мирно сопел в своей спальне после бурной ночи, не реагируя ни на что вокруг. Эта стерва попыталась мне что-то объяснить, и это что-то звучало как оправдание, но я ничего не хотела слушать. Ничего! А после… Падение с лестницы, больница и потеря ребёнка. И самый страшный диагноз для женщины. В тот момент я, прикованная к больничной койке, навсегда вычеркнула Глеба Ланского из своей жизни, внеся его имя в чёрный список в социальных сетях и контактах. Везде, где он мог бы связаться со мной. Вот только с сердцем было гораздо сложнее, потому что, несмотря ни на что, я любила его. А сейчас, когда я смотрю на своего бывшего, такого счастливого и искрящегося радостью, мой главный израненный орган рвётся на мелкие кусочки.
Прошмыгнув мимо парочки, на негнущихся ногах я спускаюсь вниз. Хочется убежать подальше отсюда, чтобы не чувствовать снова эту боль, которая возрождается словно из пепла, напоминая о страшной потере. Годы не лечат, кто бы что ни говорил. Или же мой случай просто не поддаётся полному исцелению.
Я перевожу дыхание уже во дворе клиники. Присаживаюсь на лавочку и утыкаюсь в бумаги, от которых становится тошно.
– Даже спустя столько лет продолжаешь бегать от меня? – раздаётся насмешливый голос за моей спиной.
– Здравствуй, Глеб. Что ты хотел? – не слишком вежливо спрашиваю я, не оборачиваясь. Я не хочу, чтобы спустя столько лет он видел меня такой. Слабой, разбитой, подавленной.
– Поздороваться, – хрипло отвечает мужчина. – Давненько мы не виделись, Марина. А ты просто сделала вид, будто не знаешь меня.
– Учитывая то, как мы расстались с тобой, лучше было бы и не знать, – выплёвываю я, резко обернувшись.
– Не слишком-то вежливо с твоей стороны, Марин, – насмешливо произносит Глеб.
– Я никогда и не была вежливой, – огрызаюсь. Чёрт возьми! Появление этого человека вызывает во мне отрицательные эмоции.
– Была, пока не превратилась в истеричную стерву, – нагло заявляет он.
– Ты зачем подошёл? Выяснять отношения столетней давности? – вздёрнув подбородок, резко говорю я. Внутри меня нарастают негодование и раздражение. Кажется, ещё немного, и я взорвусь, вывалив на Глеба всю уродливую правду.
Заглядываю в глаза мужчине, которого когда-то так отчаянно любила. Спустя столько лет они уже не кажутся родными. В них отражаются только холод и отчуждение.
– Конечно, нет. Ты затронула эту тему, Марин. Я подошёл из вежливости, – холодно произносит Глеб.
– Извини, но мне сложно общаться с предателем, – язвительно говорю я.
– Ты ведь даже не дала мне объясниться, – небрежно бросает он.
– Этого и не нужно было. Мне было достаточно увидеть всё своими глазами. Ошибкой было уже то, что мы тогда решили съехаться, – случайно вырывается у меня. Случайно, потому что я дала себе маленькое обещание никогда не возвращаться к этой теме.
Ланской молча рассматривает моё лицо, внешне сохраняя спокойствие. Вот только я замечаю как пульсирует жилка на шее, что говорит о его настоящих эмоциях. Похоже, для него эта встреча стала полнейшей неожиданностью, как и для меня.
– Ладно, зачем прошлое ворошить, – губы Глеба растягиваются в неестественной улыбке, но глаза остаются холодными. – Беременна? – кивает на бумаги, которые я до сих пор продолжаю держать в руках. – Тебя можно поздравить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Это неуместный вопрос, Глеб. – Судорожно убираю результаты обследований в сумку. Подальше от его глаз. – Я же не спрашиваю о твоей спутнице и о том, кого вы ждёте.
– А ты спроси. Мне нечего скрывать, – мужчина равнодушно пожимает плечами.
– Мне это неинтересно, – не отводя глаз от мужчины, безразлично произношу я. – У каждого из нас давным-давно своя жизнь.
Он выглядит иначе, чем несколько лет назад. Глеб всегда был опрятен и гладко выбрит, а ещё неровно дышал в мою сторону. Это было заметно невооружённым глазом. Теперь на его лице красуется двухдневная щетина, а во взгляде читается настороженность и полное безразличие к моей персоне. Зачем только он вообще подошёл ко мне? Моё внимание переключается на фигуру Ланского, которая за это время также претерпела колоссальные изменения. Мужчина значительно раздался в плечах, и как будто стал на пару сантиметров выше.
– Глеб, – окликает его тоненький голосок. – Мы можем ехать.
Мужчина оборачивается, и его губы трогает мягкая улыбка, от вида которой у меня начинает щемить сердце. Когда-то она предназначалась мне. Незаметно тряхнув головой, гоню от себя нахлынувшие воспоминания.
– Рад был повидаться, Марина, – Ланской кидает на прощание дежурную фразу, после чего переводит взгляд на мой живот. – Удачи.
– И тебе, – быстро киваю, выдавливая из себя нечто похожее на улыбку.
Он разворачивается и уходит, оставляя меня в подавленном настроении. Его спутница бросает сочувствующий взгляд в мою сторону, и они вместе усаживаются в автомобиль Ланского. Гневно смотрю на удаляющуюся машину, сглатывая подступивший ком. Чьё-либо сочувствие мне не нужно. Тем более её.
Глава 2 Марина
После тяжёлой бессонной ночи я едва могу оторвать голову от подушки. Но у меня сегодня на работе важный день. Начальница устраивает собеседование на повышение до руководителя отдела, и я заявлена в качестве кандидата. С девяностопроцентной вероятностью место «под солнцем» получу я, но скидывать со счетов своих коллег тоже не стоит.
– Слушаю, – вялым голосом отвечаю на телефонный звонок
– Дочка, привет! Как ты? – бодрый тон отца моментально приводит меня в чувство.
– Привет! Всё в порядке. Пытаюсь сползти с кровати, но получается с большим трудом. – Папа смеётся в трубку, и я в ответ невольно улыбаюсь. – Как у тебя дела?
– Врачи по-прежнему советуют мне сидеть на попе ровно и не работать, – отец горько усмехается. – Но ты же знаешь, я не могу так.
– Знаю, пап, но считаю, что тебе стоит прислушаться. Тем более после перенесённого микроинсульта, – тяжело вздыхаю, вспоминая, как мы с Миром совсем недавно чуть не лишились единственного родителя.
– Ладно, Мариш, давай не будем об этом, – отрывисто произносит он. – Ты была у врача?
– Была, – коротко отвечаю. – Ничего нового он мне не сказал. Папуль, мне пора, я заеду к тебе на днях.
– Буду ждать с нетерпением. До свидания, моя девочка, – ласково говорит он, после чего сбрасывает вызов.
Волнение за отца сказывается на мне не меньше, чем за саму себя. Он очень упёртый и твердолобый человек, который считает, что самостоятельно способен справиться со своими проблемами, возникшими у него в плане здоровья. Вот только это далеко не так. Радует, что Мир живёт у него, когда возвращается в столицу между командировками.
А ещё у отца есть одна уникальная особенность: попадать в нелепые, а порой и сложные ситуации. Несмотря на возраст, он по-прежнему остаётся наивным инфантильным человеком, верящим в то, что плохих людей не существует. Он поистине находка для мошенников. Поэтому мы с Миром стараемся уберечь его как только можем. Я думаю, отчасти поэтому много лет назад ушла мама.
Сегодня мне удаётся приехать на работу вовремя. За пять минут до начала рабочего дня я плюхаюсь в своё любимое кресло и, откинув спинку, прикрываю глаза, чтобы собраться с духом. Мысленно считаю до двадцати, после чего поднимаюсь с места и топаю в кабинет Елизаветы Дмитриевны Ольшанской.
