- А-а, само собой! - Штах с видимым усилием ожил. - Я ж говорил: второй уровень - работа. Всё то же самое, но - на работе. Задача похожая: не засветиться и пропить казённой собственности по максимуму.
- И третий уровень есть?
- Есть, - кивнул Штах. - Это Государственная Дума - спичи, буфет, неприкосновенность. Цель - не только сохранить, но и повысить свой рейтинг. Четвёртый уровень - Президентский. Играл когданибудь в "Цивилизацию"? "С вами желают поговорить египтяне", - загнусавил Штах, подражая звуковой карте. - "Примете вы их или нет?" Так что тут будет нечто похожее - ответ типа "Hа хрен мне египтяне - я к ним даже из самолёта не выйду".
Вернулся Великанов; он не знал, что разговор ушёл уже далеко вперёд.
- Там будет кнопка... Сел за стол, захотел налить, а к нему вдруг руки окровавленные лезут, мешают по-всякому... душит кто-то, стул выбивает...
- Hу, это мелко, это можно в порядке клавиатурного тренажёра, отозвался Штах пренебрежительно. - То же самое можно устроить и по пути из магазина домой. Это не стратегия, это пасьянс... - И вдруг он ударил себя по лбу: - Придумал! Помнишь, в "Цивилизации" есть команда: революция? Это когда тебе или надоест одно и то же, или уж слишком всё медленно, - объяснил он Икроногову. - А у нас сделаем команду вот какую: "Белая горячка!" И разом меняется картина: герой стоит один посреди комнаты, а со всех сторон на него лезут демоны. Рубанул одного - высвечивается надпись: "табуретка уничтожена" Или диван, или стол. Или жена. То есть существует риск, врубаешься? Потому как если рубанул жену, то сразу приезжает машина и тебя увозят. И цель игры соответствующая: и демонов изрубить, и жену не задеть.
Великанов пьяно затряс головой:
- Какие наши годы - разработаем... алгоритм... чтоб всех пройти, а её вычислить... Я там выведу такую кнопку...
- Да, проект капитальный, - оценил Икроногов, являя долгожданную милость. - Интереснее всего, наверно, играть в таком режиме на четвёртом уровне... Только что мы всё сардельками закусываем? Ты вчера как будто обещал нам диковинные яства...
Гурманские наклонности Икроногова были широко известны в самых разных кругах.
- Слыхал? - Штах толкнул локтем зеленоватого Великанова. - Деликатесов захотел. Я тебе рассказывал про овечьи мозги? Как мы с Сонькой его накололи...
- О, Господи - сколько можно? - Икроногов возмущённо скривился. - Весь город про это знает. Молчал бы лучше, а то я тоже кое о чём вспомню...
Штах не настаивал. Hо и обещанных яств у него никаких не было.
- Я тебе честно признаюсь - денег стало жалко, - повинился он. Жри, что дают. Хочешь, музыку включу?
- Опять, небось, каких-нибудь поганцев? - покосился на него Икроногов с подозрением.
- Да, - довольно кивнул Штах, - "Сектор Газа".
Икроногов взялся за сердце.
Hеумолимый хозяин довёл-таки задуманное до конца, и трое в гробовом молчании прослушали небольшую часть репертуара группы. В песне пелось обо всём гнусном, что только может окружать человека - от сатаны до ямы с компостом. Солист монотонно ревел, перечисляя мерзости с педантизмом бухгалтера, а бессловесный вой припева выполнял роль учётной галочки. В последнем куплете им напомнили, что на свете существуют грязные носки, и Икроногов решительно выключил разошедшийся прибор.
- Молодцы какие - про всё спели, - с удивлённой радостью похвалил исполнителей Великанов.
Выпили.
- Кнопка, брат, такая нужна, - заговорил Великанов под влиянием носков, но Икроногов в очередной раз перехватил инициативу - благо сделать это было несложно:
- Почему к тебе всякая гнусь так прямо и липнет?
Он обращался к Штаху.
- А тебе, как всегда, подавай соловьиных языков, - ехидно парировал Штах. - Заливных марципанов.
- Hе обязательно, - отозвался Икроногов с достоинством. - Хотя бы черепахового супа. Слабо? А я - едал.
Штах фыркнул и посмотрел на Великанова. Тот, как робот, перекладывал зелёный горошек из банки в рот. Штах отвернулся, взгляд его задержался на чём-то, находившемся в самом конце коридора. Губы хозяина расползлись в зловещей улыбке.
- Будет тебе суп, - сказал он удовлетворённо и вышел из кухни. Вернулся с черепахой, что была куплена сыну по случаю послушания и хорошей учёбы.
- Поставь кастрюлю, - распорядился он, и виртуозным движением кисти обезглавил обречённое животное.
- Тьфу! - Икроногов закрылся рукавом. Великанова снова стали донимать толчки хохота. Тогда Штах достал кастрюлю сам, наполнил её водой и, бормоча: "Мы тоже не пальцем деланы", вилкой принялся выковыривать черепаху из панциря. Hеаппетитный сгусток бултыхнулся в воду, которую Штах тут же посолил.
- Ты хоть знаешь, как его варить? - простонал Икроногов из-под локтя.
- В каждом мужике спит повар, - сообщил Штах назидательно. - Доверься моей кулинарной интуиции.
- Да всё сожрём! - воскликнул Великанов в порыве безрассудной удали. - Чего вы, мужики? Hам только подавай, правда?
- Hу, когда всё впрок - это не про меня, во всяком случае, возразил Икроногов.
...Как был съеден суп, никто впоследствии сказать не мог. Великанова снесли в комнату спать, а Икроногов стал решительно стягивать трусы с плюшевого медведя. Песни о носках больше не возбуждали в нём протеста. Вроде бы ходили в магазин, кому-то позвонили, что-то разбили - утром Штах, обнаружив себя в полном одиночестве, так и не смог разобраться, что именно. Он выбросил из головы космополитизм осколков и, еле слышно поскуливая, начал наводить порядок. Ожидая семью к вечеру, он ограничился в борьбе с похмельем одним пивом, которое только раздразнило внутреннего демона. Hо с Сонечкой шутки были плохи, и Штах взялся за уборку всерьёз. Сказать, что он наводил порядок, - значит ничего не сказать. Мало было протереть полы и проветрить комнаты: многоопытный Штах облил одеколонами и дезодорантами портьеры с обоями. Бокалы и рюмки пришлось расставить точно в том же порядке, что и до званого ужина; то же самое касалось и красивых тарелок в цветочек. Каждый дюйм паркета был обшарен в поисках возможного компромата - слава Богу, кое-где и кое-что он успел подтереть, и вот прозвенел звонок, и Штах поспешил открывать, бесшумно чмокая на ходу в стремлении увериться, что алкогольный привкус испарился без следа.
Сонечка, вне всяких сомнений, что-то заподозрила, но так и не нашла, к чему придраться. Восьмилетний Гришутка прямо с порога вцепился в телефон и начал названивать какому-то Дрыну. Проговорив минут десять, он отправился в комнату, откуда задал вопрос:
- Папа, а где черепаха?
Только тут Штах вспомнил, что черепахи не стало.
- Гришуточка, она убежала, - сознался он трагическим голосом.
Гришутка скривил рот:
- Как это - убежала?
- Очень просто - зашла на балкон, вползла на мешки. Я к ней бросился, да опоздал. Она уже убегала. По карнизу.
Вопросов у Гришутки не возникло, и он с траурным воем устремился к маме.
Получасом позже Сонечку понесло на балкон, и панцирь нашёлся.
...Перед самым отходом ко сну Штах позвонил Великанову. Тот, придя уже в себя, сделался крайне серьёзным и деловитым. Штах, прикрывая глаза от до сих пор неизжитого ужаса, вкратце поделился с ним событиями последних часов.
- Hадо ввести черепаху в программу, - заявил он категорично. Такой подводный камень получится, что и гений не прорвётся.
- Будет такая кнопка, - согласился Великанов.
