Крокетт оглядел себя и из груди у него вырвался слабый цыплячий писк. Он не верил собственным глазам. У него были короткие кривые ноги, толстые и сильные, с крохотными, едва ли двухфутовыми, ступнями. Все еще не веря, Крокетт изучил свое тело. Оно тоже изменилось — и явно не в лучшую сторону.
Рост его уменьшился до четырех с небольшим футов, грудь выпирала колесом, а шеи не было и в помине. Одет он был в красные сандалии, голубые шорты и красную тунику, оставляющую голыми его худые, но сильные руки. Его голова…
Она имела форму луковицы. А рот… Ой! Крокетт инстинктивно поднес к нему руку, но тут же отдернул ее, огляделся и рухнул на землю. Невозможно. Это все галлюцинация! Он умирает от кислородной недостаточности, и перед смертью его посещают галлюцинации.
Крокетт закрыл глаза, убежденный, что его легкие судорожно сокращаются, добывая себе воздух.
— Я умираю, — прохрипел он. — Я не могу дышать.
Чей-то голос презрительно произнес:
— Надеюсь, ты не воображаешь, будто дышишь воздухом.
— Я не… — начал Крокетт.
Он не закончил предложения. Его глаза снова округлились. Значит, теперь и слух изменил ему.
— До чего же вшивый образчик гнома, — сказал голос. — Но, согласно закону Нида, выбирать не приходится. Все равно добывать твердые металлы тебе не позволят, уж я-то об этом позабочусь. А антрацит тебе по плечу. Но что ты уставился? Ты куда уродливее, чем я.
Крокетт, собиравшийся облизать пересохшие губы, с ужасом обнаружил, что кончик его влажного языка достает по меньшей мере до середины лба. Он быстро убрал язык, громко причмокнув при этом, с трудом принял сидячее положение и застыл как истукан, тупо пялясь в пространство.
Снова появилась голова. На этот раз вместе с телом.
— Я Гру Магру, — продолжала болтать голова. — Тебе, конечно, дадут гномье имя, если только твое собственное не окажется удобоваримым. Как оно звучит?
— Крокетт, — выдавил из себя человек.
— А?
— Крокетт.
— Да перестань ты квакать как лягушка и… Ага, теперь понял. Крокетт. Прекрасно. А теперь вставай и следуй за мной, а не то я дам тебе хорошего пинка.
Но Крокетт встал не сразу. Он не мог оторвать глаз от Гру Магру. Тот явно был гномом. Короткий, приземистый и плотный, он напоминал маленький бочонок, увенчанный огромной луковицей. Волосы росли лишь на макушке, что придавало им сходство с зелеными побегами лука. Лицо было широким, с огромной щелью рта, пуговицей носа и двумя очень большими глазами.
— Вставай! — рявкнул Гру Магру.
На сей раз Крокетт повиновался, но это усилие полностью вымотало его. Если он сделает хотя бы шаг, подумал Крокетт, он просто сойдет с ума. Возможно, это будет лучший выход из положения. Гномы…
Гру Магру привычно размахнулся большой косолапой ногой, и Крокетт, описав дугу, врезался в массивный валун.
— Вставай! — рявкнул гном уже с большей угрозой в голосе. — Иначе я снова тебе наподдам. Мне и так в печенках сидит это патрулирование, когда я в любой момент могу набрести на человека без… Вставай! Или…
Крокетт встал. Гру Магру взял его за руку и увлек в глубину туннеля.
— Ну вот, теперь ты гном, — сказал он. — Таков закон Нида. Иногда я спрашиваю себя, стоит ли овчинка выделки. Думаю, стоит, потому что у гномов отсутствует способность к воспроизводству, а численность населения следует поддерживать.
— Я хочу умереть, — с яростью бросил Крокетт.
Гру Магру рассмеялся.
— Гномы не могут умереть. Хочешь-не хочешь, но ты будешь жить, пока не наступит День. Судный День, я имею в виду.
— Вы нелогичны, — сказал Крокетт, как будто, опровергнув одно утверждение, он автоматически выкарабкивался изо всей этой передряги. Или же вы состоите из плоти и крови и можете умереть в любой момент, или же у вас их нет, и тогда вы нереальны.
— У нас есть и плоть, и кровь, это верно, — сказал Гру Магру. — Но мы бессмертны. В этом различие. Не могу сказать, чтобы я имел что-нибудь против некоторых смертных, — поторопился объяснить он. — Летучие мыши и совы — с ними все в порядке. Но человек!
Он содрогнулся.
— Ни один гном не может вынести вида человека.
Крокетт ухватился за соломинку.
— Я — человек.
— Был, ты хочешь сказать, — возразил Гру. — Да и то, по-моему, не слишком хорошим образчиком. Но теперь ты гном. Таков закон Нида.
— Ты все время твердишь о законе Нида, — пожаловался Крокетт.
— Конечно, ты не понимаешь, — с покровительственным видом заметил Гру Магру. — Дело вот в чем. Еще в древние времена было оговорено, что десятую часть всех людей, потерявшихся под землей, превращают в гномов. Так постановил первый Император Гномов Подгран Третий. Он знал, что гномы частенько похищают человеческих детей и считал, что это нечестно. Он обсудил проблему со старейшинами, и они решили, что когда шахтеры и тому подобные теряются под землей, десятая часть их превращается в гномов и присоединяется к нам. Так получилось и с тобой. Понятно?
— Нет, — слабым голосом ответил Крокетт. — Послушай. Ты сказал, что Подгран был первым Императором Гномов. Почему же его тогда назвали Подграном Третьим?
— Нет времени для вопросов, — отрезал Гру Магру. — Поторопись.
Теперь он почти бежал, таща за собой упавшего духом Крокетта. Новоиспеченный гном не научился еще управлять своими весьма необычными конечностями. Сандалии его были на удивление широки, а руки очень мешали. Но через некоторое время он научился держать их согнутыми и прижатыми к бокам. Стены, освещенные странным серебристым светом, проплывали мимо них.
— Что это за свет? — удалось выдавить из себя Крокетту. — Откуда он исходит?
— Свет? — переспросил Гру Магру. — Это не свет.
— Но ведь не темно…
— Конечно же здесь темно, — фыркнул гном. — Как бы могли мы видеть, если бы здесь не было темно?
В ответ на это можно лишь завопить во всю глотку, подумал Крокетт. Он едва успевал переводить дыхание, так быстро они двигались. Теперь они петляли по бесконечным тоннелям какого-то лабиринта, и Крокетт понимал, что ему никогда не удастся найти обратный путь. Он жалел, что ушел из пещеры. Но что он мог поделать?
— Торопись! — подгонял его Гру Магру.
— Почему? — задыхаясь, прошептал Крокетт.
— Битва продолжается! — крикнул в ответ гном.
Завернув за угол, они едва не врезались в самую гущу схватки. Туннель кишмя кишел гномами, и все они яростно лупили друг друга. Красные и голубые шорты и накидки быстро сновали туда-сюда. Луковичные головы то выныривали из толпы, то исчезали в ней. Запрещенных приемов здесь явно не существовало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
