Солдат развлекал белобрысый вертолетчик, рассевшийся на вытащенном из палатки стульчике. Автомат рядом с ним и малюсенькая щепотка подвявших горных цветочков в руках говорили о его недавнем возвращении с задания. Кому предназначался букетик, гадать тоже не приходилось, и даже если капитан ущипнул цветочки с горной гряды на лету, высунувшись из кабины, это лишь еще больше указывало на адресата, ради которого можно делать пируэты в небе.
– Она сейчас будет, за второй партией ИП побежала, – дали капитану целеуказание морпехи. – Товарищ капитан, а…
Ни получить вопрос, ни тем более ответить на него вертолетчик не успел: к палатке торопливо шел Мережко. Развязавшиеся шнурки хлестали по ногам плетьми, но он, всегда щеголь, на этот раз не замечал небрежности в экипировке. Его бесил приказ с непонятным исходом и спешка, с которой требовалось оседлать одну из горушек, простреливаемую со всех сторон. А тут еще посторонние по лагерю, как гуси в проходном дворе…
– Дежурный!
Сержант едва не вынес на своих плечах палатку, как плащ-накидку, и памятником замер перед командиром.
– Почему посторонние на территории лагеря?
– Да это же капитан с «вертушки», на которой неделю назад…
– Я говорил, что любого заходящего на нашу территорию, вне зависимости от регалий, пугать так, чтобы потом воробей мимо них пролетал – а они боялись? Сдать повязку!
В армии нет у человека аксельбанта – нет при нем и адъютанта. Сержант, стянув с рукава красную полоску, из повелителя времени и душ солдатских превратился в неотесанную глыбу, случайно оказавшуюся на пути командира.
Голос Мережко не понижал, и прорезиненная ткань палаток превратилась в сплошное солдатское ухо. Городок затих, и только вертолетчик, оставшийся в одиночестве, продолжал покачиваться на ножках стула. Солнце слепило глаза, и он прикрыл веки, что давало возможность не смотреть на разбушевавшегося по поводу порядка в городке морпеха. Если кто не знает: когда Бог раздавал на земле дисциплину, летчики были в воздухе.
– Товарищ капитан, попрошу вас…
Капитан приоткрыл один глаз. В мареве изламывалась фигура солдатика, первым попавшегося под руку Мережко и произведенного в дежурные. Идет изгнание из рая. Значит, табачок окончательно врозь. Но ничего, Устав – он на всех один, и тут еще надо посмотреть, кто знает его лучше.
– Товарищ солдат, вас что, командиры не научили обращаться к старшим по званию?
Голос тоже не понизил. Не дело, конечно, двум офицерам при подчиненных выяснять, сколько стоят две копейки, но раз пошла такая пьянка…
– Вспомните Устав Внутренней службы и обратитесь строго по нему.
– Товарищ капитан, разрешите обратиться?
– Не разрешаю!
Все! Устав соблюден, ответ дебильный, из которого нет выхода, потому как его разработчики не могли даже предположить подобное. Но да, он, капитан Руслан Летников, просто не разрешает младшему по званию обращаться к себе. Извини, конечно, парень, но… Не я войну начал. И имею право вновь прикрыть глаза.
Послышались шаги Мережко – тяжелые и стремительные одновременно, наверняка выбивавшие искры из каменной крошки. Будет сшибать стул с разгона? Главное, не открывать глаза. При грозе это лучшее детское средство спасения. Вот рядом. И – мимо! Конечно мимо, что он сделает. Хлест полога в палатке. Тявкнула, словно собачонка, задетая ногой гитара. Вот и вся музыкальная комедия, и стоило ли начинать? Зато можно теперь уходить. Самому, а не под конвоем.
Капитан собрал на колене окончательно поникшие цветочки, потянулся за автоматом, дежурившим у ножки стула. Тот, предатель, юркнул от страха перед морпехом за спину хозяина, и Руслан встал. Где ты, подлый трус? Выползай.
Автомата не было! Ни под стулом, ни в собственной тени Летникова, ни около палатки. Куда положил-поставил?
– Дежурный, общее построение, – словно выходя теперь уже на арену цирка, распахнул полог палатки Мережко. С автоматом на плече. Ясно, что со своим. Остановился рядом с Летниковым, но словно пустой стене сообщил: – Извините, у меня построение. Прошу покинуть расположение.
– Не задержусь. Сейчас автомат отыщем…
– Оружие свое надо беречь. Солдат без оружия как… ясно что в проруби.
Не уничижительное сравнение, а усмешка в уголках губ не понравилась вертолетчику. А что, если… Нет-нет, не может быть! Но и мимо стула проходил только он, Мережко. Он подхватил автомат? Бредни! Ведь это оружие, а не бутерброд для Халявы.
– Он стоял у меня здесь, – указал Летников даже не на стул, а на саму тропинку, по которой проходил морпех.
– Ничем не могу помочь! – О, как насмешливо вновь тронулись уголки губ. И впрямь коверный в центре цирковой арены. Уважаемая публика. Впервые на арене. Алле-оп! – Становись!
– Но автомат… Я не уйду без оружия!
Над городком пролетела на форсаже «Сушка», затмив все переговоры.
– Ничем не могу помочь! – не потратился на лишние слова старший лейтенант, едва стих небесный гром.
Летников снова осмотрелся вокруг. Да не может такого быть, чтобы оружие пропало. Что за игры?
Вытерев пот со лба, поежился от озноба. Взгляд раз за разом притягивался к приоткрытому пологу палатки, единственно оставшейся не осмотренной. Бликуют, смеясь прямо в глаза, пластиковые бутылки с водой, висящие по ее углам на случай тушения искр из «буржуек». Пожар уже есть, уже надо гасить тревогу, Мережко. Не солдаты же позволили себе так шутить!
Из-за палаток выпорхнула Алена с охапкой перевязочных пакетов. Уперлась в солдатский строй перед собой, хотела увернуться – укололась об Руслана. Верхний пакет выскользнул из рук, девушка попыталась поймать его, да только кто ж без подготовки сможет жонглировать двумя десятками тугих медицинских скруток?
Сержант, не успевший отвыкнуть от роли дежурного, дернулся из строя на помощь, но команда от Мережко не продублировалась, и наклонившаяся камуфляжная гора восстановилась, замерла на прежнем месте. Не успел подбежать в своей рясе и показавшийся батюшка, хотя какой жонглер из однорукого? Ретивее всех оказался вертолетчик, но и ему досталось лишь собирать рассыпавшуюся медицину под взглядами пехотинцев. И только Мережко остался безучастным к происходящему. Не только приказ командующего группировкой был тому причиной. Еще вчера медсестра шептала ему: «Засушу все твои поцелуи. Закатаю на зиму в банку, а когда тебя не окажется рядом, буду доставать по одному». А сегодня ей уже интересен спустившийся с небес летун? Выгадывает лучшую партию?
Летников донес пакеты до своего стульчика, выложил на сиденье. Чтобы не ставить Алену в неудобное положение под солдатскими взглядами, кивнул ей и баюкавшему, словно ребенка, спеленатую культю священнику и направился к выходу. Не понимая, что произошло за время ее отсутствия, Алена беспомощно огляделась. Увидев упавшие на землю цветочки, подняла их, положила на ладонь, поскольку держаться на увядших ножках они уже не могли. И хотя требовалась подпись Мережко за полученные ИП, решила не встревать в мужские разборки. Петляя средь натянутых растяжек от палаток, заторопилась обратно в медбат.
3.
А вот Летников вернулся достаточно быстро, Мережко только-только успел поставить роте боевую задачу.
Вместе с вертолетчиком к грибку часового подошел и незнакомый майор с аккуратной бородкой в сопровождении двух капитанов. Часовой, помятуя о гневе ротного, попытался преградить им дорогу, но майор с улыбкой показал удостоверение, да еще на всякий случай двинул вперед плечо с большой звездочкой. Как ни страшен был командир для часового, но от него в худшем случае ему светил наряд вне очереди, а тут шла прямая угроза уйти под трибунал.
– Старший лейтенант Мережко? – поинтересовался для порядка старший группы у вышедшего навстречу офицера. – Майор Павлов, особый отдел. Женщина… – позвал идущую через городок Зину. Та приосанилась грудью – первым и самым видимым, что всегда у той имелось под рукой. – Женщина, побудете понятой. Вы тоже! – узрел выглядывающую издалека, никуда не ушедшую Алену. Дождался ее. И для окончательного авторитета будущего процессуального действа едва ли не с хлебом-солью распростал обе руки перед священником: – Отец Иоанн, я вас тоже попрошу поприсутствовать. Пройдемте все в палатку.
Несмотря на то что края тента, как подол у юбки, были у нее закатаны, а внутренность продувал ветерок, внутри было липко и душно. Летников первым делом оглядел помещение, отыскивая автомат. Смотреть-то особо негде: кровать, тумбочка, стол, шкафчик. Майор с непроходящей ехидной улыбочкой, выработанной всесильностью должности, дождался, когда палатку покинут прибиравшиеся в ней пехотинцы, и только после этого протянул старшему лейтенанту листок. Чтобы не терять времени на чтение бумаги, пояснил и ему, и замершим от любопытства женщинам:
– В особый отдел группировки от капитана Летникова поступило заявление, что вы воруете оружие. Не исключено, что для возможной продажи боевикам.
