Именно на Мартин-плейс происходят военные парады и демонстрации во время праздников… Сворачиваем на улицу Элизабет.
— Сейчас поедем вдоль Гайд-парка, — обращается ко мне Фрэнк. — Перед нами две достопримечательности: первая — церковь св. Джеймса, заложена еще и тысяча восемьсот девятнадцатом году. Согласитесь, что для нашего, не достигшего еще двухсотлетия государства это древнейшая постройка. Обратите внимание на ее архитектурный стиль времен эпохи английского короля Георга. Посмотрите на се грандиозный медный, позеленевший от времени шпиль. Правда, красиво?
— Фрэнк, — говорю я, — помилосердствуйте. Нам до Лаперуза нужно проехать всего пятнадцать километров. Один мы уже проехали. Все время говорим о достопримечательностях Сиднея и ни слова об аборигенах. Если так пойдет и дальше, у нас не останется времени поговорить о главном. Мы ведь едем к Тимбери, а не совершаем экскурсию по городу.
— Хорошо, — соглашается Фрэнк, — еще вот только чуточку. Посмотрите на мемориальный фонтан, носящий имя его создателя Арчибальда. Он сооружен в тысяча девятьсот тридцать втором году в память австрало-французского союза в войне тысяча девятьсот четырнадцатого-восемнадцатого годов. Вы видели этот чудесный фонтан вблизи? Помните, в центре на высоком цоколе Аполлон: правая рука поднята вверх, кажется, что это не скульптура, а живой человек. А по периметру бассейна с водой, окружающего его, три скульптурные группы: Диана-охотница с ланью, Пан и Тезей, убивающий Минотавра. Отовсюду бьют струи воды. В брызгах, пене и Аполлон, и Диана, и Тезен, и Пан, и лань, и Минотавр как бы движутся. Полное впечатление, что они не из бронзы, а из плоти.
Сейчас повернем налево, на Ливерпуль-стрит, и обогнем Гайд-парк; обратите внимание на памятник жертвам войны, тем, кто в первую мировую войну сражался в рядах АНЗАКа [1] и не вернулся с фронтов Европы.
— Я был, Фрэнк, в этом мемориале, — сказал я. — Прекрасный памятник. Высотой с десятиэтажный дом. Гранит, белый мрамор, бронзовые скульптуры. Кто его создал?
— Выдающиеся архитектор и скульптор, мои соотечественники-австралийцы — Деллит и Хофф.
По лицу Фрэнка было видно, что он гордится и произведением своих соотечественников, и их мировой известностью.
— Сейчас повернем на улицу Оксфорд, а затем на площади Тейлора свернем на улицу Флиндерса, которая перейдет в проспект АПЗАК-парейд, ведущий прямо в Лаперуз.
Нам везет. Движемся почти без задержек, останавливаемся лишь у светофоров. Долго едем по бесконечному проспекту АНЗАК-парейд, пересекающему Сидней с северо-запада на юго-восток. Слева и справа тянутся парковые зоны — огромные парки Мур и Сентениал, поляны для игры в гольф, детские и спортивные площадки, теннисные корты, выставочные павильоны, стадионы для игры в крикет. Затем минуем ипподром, и уже едем вдоль одного из университетов Сиднея — университета Нового Южного Уэльса. На его территории около двадцати зданий старой и новой постройки, где размещены аудитории, лаборатории многочисленных факультетов. Наибольшее впечатление оставляют главное здание университета, здание библиотеки и корпус химического факультета.
Проезжаем несколько жилых районов, государственных учреждений, госпиталь принца Генри, и проспект делает крутой поворот направо.
— Приближаемся к Лаперузу, — сказал Фрэнк. — Прошлый раз мы подъезжали сюда с севера, а сегодня — с востока. Еще полмили, и мы увидим Ботани-Бей. АНЗАК-парейд закончится петлей, которая как бы захлестнет зеленую лужайку, где установлен обелиск в намять высадки в этом месте французского мореплавателя и исследователя Жана Франсуа Лаперуза и экипажей двух судов, находившихся под его командованием.
Наконец перед нами заблистали воды залива.
— Давайте подъедем сперва к обелиску, видите его? — спрашивает меня мой спутник.
— Вижу! Не заметить его невозможно. Но почему вы не показали мне его в прошлый приезд?
— Я же вам только что объяснил, что в прошлый раз мы подъезжали с севера, то есть по улице Баннеронг. Оттуда обелиск не виден. А потом, оставив слева Вумера-авеню, повернули на улицу Ярра, а оттуда по Элару-авеню подъехали к резервации. Схватываете? Одни названия улиц чего стоят! Слова-то из лексикона аборигенов! Сейчас остановимся у обелиска, и я расскажу вам, почему это место на берегу Ботани-Бея названо именем французского мореплавателя. Читали о нем?
— Читал, но большой упор в книгах всегда делался на то, что он — исследователь островов Тихого океана, берегов Северо-Западной Америки и Северо-Восточной Азии. Кстати, его именем назван пролив между советским островом Сахалин и японским островом Хоккайдо. Этим проливом соединяются Японское и Охотское моря. Знаете ли вы об этом?
— Не припоминаю, — задумчиво сказал Фрэнк.
— Ну ничего, впредь будете знать, а теперь, будьте добры, расскажите, что делал Лаперуз в этих местах.
— Да ничего особенного, — шутит Фрэнк. — Он просто-напросто побывал здесь. Вам, должно быть, хорошо известно, что так называемая Первая флотилия в составе двух военных кораблей и девяти транспортных судов под командованием капитана Артура Филлипа вышла из Англии тринадцатого мая тысяча семьсот восемьдесят седьмого года с целью колонизации Нового Южного Уэльса в путь, который проложил еще капитан Джеймс Кук на своем «Индевре» в тысяча семьсот семидесятом году. Свое нынешнее название — Австралия — материк получил много лет спустя. Так вот, когда двадцать шестого января тысяча семьсот восемьдесят восьмого года гремели якорь-цепи в клюзах кораблей Первой флотилии при постановке на якорь в укромной бухте Сидней-Кав, находящейся в заливе Норт-Джексон, в этот же самый день в Ботани-Бей вошли и стали на якорь два французских военных корабля под командованием Лаперуза, не подозревавшего, что английские корабли ушли отсюда за несколько часов до его прибытия. Здесь он оставался довольно долго — около полутора месяцев. В течение этого времени французы навели порядок на своих судах, изрядно потрепанных в океанских просторах в период длительного перехода к неизвестным еще тогда землям, собрали две лодки, необходимые для нужд экспедиции, из отдельных деталей, которыми они запаслись еще в Европе.
Пока команды производили эти работы, — продолжает Фрэнк свой рассказ, — французские ученые, находившиеся на борту кораблей, высадились на берег и изучали флору и фауну прибрежной полосы. Интересно, что, исследуя эти места, французы встретились-таки с капитаном Филлипом и членами его экипажей, после чего они обменялись визитами и некоторыми полученными научными данными, которые имели большое значение для обеих сторон.
