- Еще не кончили, - сказал Бэбкок. - Видимо, нашли что-то неладное. Выйдем на террасу.
- Я думал, что осмотр проходит ночью, когда ему меняют кровь и тому подобное.
- Утром тоже, - ответил Бэбкок.
Он повернулся и толкнул тяжелые стеклянные двери. Терраса была выложена каменными плитами и закрыта стенами из затемненного стекла и зеленой пластиковой крышей. В нескольких местах стояли пустые бетонные корыта.
- Здесь планировался садик, но он не захотел. Пришлось убрать растения и застеклить всю террасу.
Сэм расставил вокруг белого стола металлические стулья, и они сели.
- Как он себя чувствует, Сэм? - спросил Бэбкок.
Сэм улыбнулся и опустил голову.
- Утром он в хорошем настроении.
- Говорит с тобой? Вы играете в шахматы?
- Редко. Обычно он работает. Немного читает, иногда смотрит телевизор.
Улыбка Сэма была искусственной. Он сцепил пальцы, и Синеску заметил, что костяшки на одной ладони побелели, а на другой - нет. Он отвернулся.
- Вы из Вашингтона, правда? - вежливо спросил Сэм. - Первый раз здесь? Простите... - Он встал со стула, заметив за стеклянными дверями какое-то движение. - Похоже, кончили. Подождите немного здесь, я посмотрю.
Сэм вышел. Двое мужчин сидели молча. Бэбкок сдвинул маску. Синеску, видя это, последовал его примеру.
- Нас беспокоит жена Сэма, - сказал Бэбкок, наклоняясь ближе. Сначала это казалось хорошей идеей, но она чувствует себя здесь очень одиноко, ей у нас не нравится, здесь нет движения, детей...
Дверь снова открылась, и появился Сэм. Он был в маске, но тоже сдвинул ее вниз.
- Прошу вас.
В комнате жена Сэма, тоже с масочкой на шее, наливала кофе из фаянсового кувшинчика в цветочек. Она лучезарно улыбалась, но вовсе не казалась счастливой. Напротив нее сидел некто высокий в серой рубашке и брюках, откинувшийся назад, вытянув ноги и положив руки на подлокотники. Он не шевелился. С лицом его было что-то не в порядке.
- Вот и мы, - сказал Сэм, потирая руки. Жена взглянула на него с вымученной улыбкой.
Высокая фигура повернула голову, и Синеску испытал потрясение, поскольку лицо было из серебра: металлическая маска с удлиненными вырезами для глаз, без носа, без губ, на их месте были просто изогнутые поверхности.
- ...Эксперимент? - произнес механический голос.
Синеску вдруг сообразил, что замер над стулом, и сел. Все смотрели на него. Голос повторил свой вопрос:
- Я спрашивал, вы приехали, чтобы прервать эксперимент?
Сказано это было равнодушно, без акцента.
- Может, немного кофе? - Ирма подвинула ему чашку.
Синеску вытянул руку, но она дрожала, и он торопливо отдернул ее.
- Я приехал только для того, чтобы установить факты, - ответил он.
- Вранье. Кто вас прислал? Сенатор Хинкель?
- Да.
- Вранье. Он был здесь лично. Зачем ему посылать вас? Если хотите прервать эксперимент, можете мне об этом сказать.
Лицо под маской не двигалось, когда он говорил, и голос шел как будто не из-под нее.
- Он хочет только сориентироваться в ситуации, Джим, - сказал Бэбкок.
- Двести миллионов в год, - снова сказал голос, - чтобы продлить жизнь одному человеку. Согласимся, что это не имеет смысла. Да вы пейте, а то кофе остынет.
Синеску заметил, что Сэм и его жена уже выпили и натянули масочки. Он торопливо взял свою чашку.
- Стопроцентная неспособность к труду при моей должности дает пенсию в размере тридцати тысяч в год. Я мог бы превосходно жить на эту сумму. Неполные полтора часа.
- Никто не говорит о прекращении эксперимента, - вставил Синеску.
- Ну тогда скажем об ограничении фондов. Это определение вам больше нравится?
- Возьми себя в руки, Джим, - сказал Бэбкок.
- Ты прав. С вежливостью мы не в ладах. Так что же вас интересует?
Синеску глотнул кофе. Руки у него все еще дрожали.
- Почему вы носите маску?.. - начал он.
- Никакой дискуссии на эту тему. Не хочу быть невежливым, но это чисто личное дело. Спросите лучше... - Без всякого перехода он вдруг вскочил с криком: - Черт побери, заберите это!
Чашка Ирмы разбилась, кофе черным пятном растекся по столу. Посреди ковра сидел, склонив голову, коричневый щенок с высунутым языком и глазами как бусинки.
Столик опасно наклонился, жена Сэма вскочила, слезы выступили у нес на глазах Схватив щенка, она выбежала из комнаты.
- Я пойду к ней, - сказал Сэм, вставая.
- Иди, Сэм, и устройте себе выходной. Отвези ее в город, сходите в кино.
- Пожалуй, я так и сделаю, - сказал Сэм и вышел.
Высокая фигура села снова, двигаясь при этом, как человек; откинулась на спинку, как и прежде, с руками на подлокотниках, и замерла. Ладони были идеальны по форме, но какие-то странные; что-то неестественное было в ногтях. Каштановые, гладко зачесанные волосы над маской - это парик; уши были из пластика. Синеску нервным движением натянул свою марлевую маску на рот и нос.
- Я, пожалуй, пойду, - сказал он, вставая.
- Хорошо. Я хочу еще показать вам машинный зал и секцию научных исследований, - согласился Бэбкок. - Джим, я скоро вернусь. Нам нужно поговорить.
- Пожалуйста, - ответила неподвижная фигура.
Бэбкок принял душ, но рубашка у нею вновь была мокрой под мышками. Тихоходный лифт, зеленый ковер. Холодный, затхлый воздух. Семь лет работы, кровь и деньги, пятьсот лучших специалистов. Секции психологическая, косметическая, медицинская, иммунологическая, серологическая, научная, машинный зал, снабжение, администрация. Стеклянные двери. Квартира Сэма пуста; он с женой поехал в город. Ох уж эти психологи. Хорошие, но лучшие ли? Трое первых отказались сотрудничать. "Это не обычная ампутация, этому человеку ампутировали все".
Высокая фигура даже не дрогнула. Бэбкок сел напротив серебряной маски.
- Джим, поговорим серьезно.
- Плохие новости, а?
- Конечно, плохие. Я оставил его наедине с бутылкой виски. Поговорю с ним перед отъездом, но Бог знает, что он там наговорит в Вашингтоне. Слушай, сделай это для меня и сними маску.
- Пожалуйста. - Рука поднялась, взялась за край маски и стянула ее. Под маской скрывалось загорелое лицо с точеными носом и губами, может, некрасивое, но нормальное. Довольно приятное лицо. Только зрачки были слишком велики и губы не шевелились, когда он говорил. - Могу снять все по очереди. Это что-то изменит?
- Джим, косметическая секция билась над твоим лицом восемь с половиной месяцев, а ты заменяешь его маской. Мы спрашивали, что тебе не нравится, и были готовы изменить все, что ты захочешь.
- Я не хочу разговаривать на эту тему.
- Ты говорил что-то об ограничении фондов. Это была шутка?
Минута молчания.
- Я не шутил.
- В таком случае, Джим, скажи мне, в чем дело. Я должен знать. Эксперимент не будет прерван, тебя будут удерживать при жизни, но это и все. В списке уже семьсот желающих, из них два сенатора. Допустим, кого-нибудь из них завтра вынут из разбитой машины. Тогда будет поздно для дискуссии; мы должны знать уже сейчас, позволить ли им умереть или дать тело, подобное твоему. Поэтому мы должны поговорить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
