Я ответил:
- Его невозможно взорвать - если только ты понимаешь, что такое взрыв,без необходимых условий, которых очень трудно добиться и которые, будучи достигнуты, становятся бесполезными. Но даже если это вещество не составит ценности в качестве оружия, его можно использовать для мирных целей.
- Не морочь мне голову. Я и сам понимаю, что из бойцового петуха можно сварить цыплячий бульон. Но я хочу знать, для чего ты принес его сюда?
Я был разочарован. На Рэйзина все это не произвело никакого впечатления.
_ Ну, ни ты, ни кто другой никогда больше не увидят фтор-80-прим. Примерно через, четырнадцать часов этот кусочек, как бы ты выразился, испарится.
- Что значит - как бы я выразился? А как бы выразился ты?
- Видишь ли - начал я объяснять,- если быть совершенно точным, то это вещество взрывается уже сейчас. Но взрывается чрезвычайно медленно. А чтобы взрыв был действительно эффективным, надо дать этому кусочку увеличиться в объеме при температуре свыше шестидесяти градусов по Фаренгейту в герметически закупоренной бомбовой оболочке объемом по меньшей мере в десять тысяч кубических футов. При этих условиях, когда создастся нужное давление, он взорвется. Но чтобы достичь, такого давления, при котором начнет подвергаться перестройке ее атомная структура, наша бомба объемом в десять тысяч кубических футов должна иметь оболочку толщиной по меньшей мере в два или три фута.
Рэйзнн, помешивая чай, перебил:
- Это химера. Пусть он себе спокойно испаряется.
Сожги свою формулу и забудь обо всем атом. Но раз уж ты его принес давай взглянем.- Он развернул маленький пакетик и воскликнул: - Я так и знал, что ты меня разыгрываешь!
Тут и я увидел, что внутри лежит моя записная книжка.
Я закричал:
- Святое небо! Она должна лежать на сохранении в банке! Здесь формула!
- А бомба?
- Не бомба, Рэйзин,- я ведь только что объяснял тебе, что фтор-80-прим не может сам по себе превратиться в бомбу. Проклятье! Я, наверное, оставил его в магазине.
- Он ядовитый?
- Ядовитый? Не думаю... Одну минуту, одну минуту! Я отчетливо помню выходя из дома, я положил записную книжку в правый карман пальто, а фтор в левый. Затем я прежде всего зашел в кондитерскую купить этот джем и конфеты и, чтобы не слишком оттопыривался левый карман, переложил... "
О, все в порядке, Рэйзин! Можно не беспокоиться, Правда, эта записная книжка не тот предмет, который я хотел бы таскать с собой. Образец находится в банке в полной безопасности. Я перепутал пакеты. Для волнения нет никаких оснований. Не хочешь ли попробовать "Усладу джентльмена"?
Но Рэйзин не разделял моего благодушия:
- Так ты оставил этот ужасный кусочек фтора в банке?
- Ну и что?
- В Морском банке?
- Да, а в чем дело?
- Я тоже пользуюсь услугами этого банка. Это самый надежный банк во Франции. Его подвалы-- слушай меня внимательно, Перфремент - надежно защищены от грабителей, они бомбоустойчивы, огнеупорны и герметичны. Подвал, где находится хранилище, имеет сорок футов в длину, тридцать в ширину и десять в высоту. Это составляет объем в двенадцать тысяч кубических футов. В подвале поддерживается низкая влажность и постоянная температура в шестьдесят пять градусов по Фаренгейту. Стены подвала - из прочной стали и железобетона толщиной в три фута.
Одна только дверь весит тридцать тонн, но она подогнана с такой же точностью, как пробка в медицинской склянке. Тебе все это о чем-нибудь говорит?
- Но позволь,- воскликнул я,- позволь...
- Вот именно - позволь! Знаешь ли ты, что натворил, мой безответственный друг? Ты сумел найти для своего куска фтора-80-прим ту самую немыслимую оболочку. Это совершенно в твоем духе! Тебе никогда не приходило в голову, что бомба может быть величиной с банк? Поздравляю тебя!
Я сказал:
- Я знаком с управляющим, мсье Ле Кэ. Я немедленно с ним повидаюсь.
- Сегодня суббота. Банк уже закрыт.
- Да, знаю, но я попрошу его прийти с ключами.
- Желаю тебе успеха,- сказал Рэйзин.
Телефонный звонок на квартиру управляющего не предвещал -ничего хорошего; мсье Ле -Кэ уехал на уик-энд в Лафферт, в горы, миль за восемьдесят от побережья. Я стал искать такси. Но начинался карнавал, и мне ничего не удалось достать, кроме одной из тех типично французских машин, в которых практически не исправен ни один блок, но которые, подобно дешевым будильникам, кое-как продолжают ходить, без особой точности, зато с ужасающим грохотом. И шофер оказался неприятным малым в берете, всю дорогу он грыз неочищенную головку чеснока и кричал вам прямо в лицо, будто вы находились на расстоянии сотни ярдов.
После утомительного и зловонного путешествия, во время которого автомобиль дважды пришлось ремонтировать с помощью мотка проволоки, мы добрались до Лафферта и не без труда отыскали мсье Ле Кэ.
- Для вас - все что угодно,- сказал он мне.- Но открыть банк? Нет, это невозможно.
- Советую вам сделать это,- сказал я угрожающе.
- Сэр Питер,- ответил он,- дело не просто в моем нежелании. Не может быть, чтобы вы не читали наш проспект. Ведь там сказано, дверь подвала имеет замок с часовым механизмом. Это означает, что после того, как замок защелкнут и дверь заперта, никто не может ее открыть, прежде чем не минует установленный отрезок времени. Поэтому ровно в 7.45 утра в понедельник ни мгновением раньше, ни мгновением позже - я смогу открыть для вас подвал.
- Тогда, насколько я понимаю, необходимо взломать замок.
Мсье Ле Кэ рассмеялся:
- Чтобы открыть наш подвал, надо снести всю дверь.- Он говорил с явной гордостью.
- В таком случае, боюсь, придется снести всю дверь.
- Для этого практически понадобится снести весь банк,- мсье Ле Кэ определенно считал, что я спятил.
- В таком случае,- сказал я,- не остается ничего другого, как снести весь банк. Разумеется, с соответствующей компенсацией. Факт остается фактом, но по явной оплошности, в которой я полностью признаю себя виновным, я превратил подвал вашего банка в колоссальную бомбу - бомбу, по сравнению с которой мультимегатонные бомбы - просто разбавленное водичкой молоко. Мерить помещенный мною туда фтор30-прим в обычных мегатоннах - это все равно, что покупать уголь миллиграммами или вино - кубическими миллиметрами.
- Один из нас сошел с ума, - заключил Ле Кэ.
- Допустим, что бомба, сброшенная на Хиросиму, весила одну мегатонну, продолжал я. - Теперь составам таблицу для моего фтора-80-прим. Итак, миллион мегатонн эквивалентен одной тиранотопне.
Миллион тиранотонн составляет одну бевднотонну.
Миллион безднотонн равен одной браматонне. А после миллиона браматони мы имеем нечто, названное мной ультнмоном, потому что это находится даже за пределами математических расчетов. Через несколько часов - а мы теряем драгоценное время в пустых разговорах, мсье Ле Кэ,- если вы не откроете свой подвал, Вселенная испытает удар мощностью в половину безднотонны. Разрешите мне, пожалуйста, воспользоваться вашим телефоном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
