Все по той же традиции пост этот уступает по значению только посту премьер-министра.
Дело, в общем, шло к тому, что лорд Рэндольф и сам сможет со временем притязать на роль премьера – но что-то в его жизни сломалось. Он наделал глупостей и долгов, ушел в отставку и вскоре умер. Брак его фактически развалился задолго до его смерти, и все, что от него осталось, был его стaрший сын Уинстон, для которого отец был героем и чей путь в политике он собирался повторить.
II
Сделать это, однако, было не так-то легко даже и внуку 7-го герцога Мальборо. Ну, для начала – ни у Уинстона, ни у его матушки не было никаких серьезных средств. Американский дедушка был натурой увлекающейся и тратил на скaковых лошaдей и на балерин столько, что дочери много он уже не оставил. Леди Черчилль сыну серьезно помочь деньгами не могла – во-первых, у нее их было немного, во-вторых, тратила она их широко, в-третьих, чувства ставила выше материальных соображений, что видно и из заключенного ею второго брака – ее новый муж был моложе ее на 20 лет, но средств не имел.
Правда, не имея денег, она имела завидные социальные связи. Викторианское общество на многие вещи смотрело широко, так что леди Черчилль считалась особой если и не вполне респектабельной, тo и уж никак не парией. A так как она была к тому же очень красива, дружелюбна и обаятeльна, то с ней дружили очень многие – даже жена принца Уэльского, с которым у Дженни Черчилль был недолгий роман. В общем, первые газетные заказы на статьи своему сыну устроила именно она.
Пытаться пробиться в журналистику его вынудила нужда. Денег не хватало просто отчаянно – служебное жалованье молодого офицера элитного полка не покрывало и половины того, что ему требовалось тратить для поддержания социального статуса. Решение зарабатывать деньги пером было весьма отважным – формальное образование было у Уинстона Черчилля если не нулевым, то весьма близким к этой печальной отметке.
По заведенным порядкам викторианского общества, юные аристократы должны были учиться в частных школах, где они жили на полном пансионе. Учился Уинстон отвратительно. В классе из одиннадцати учеников он занимал прочное одиннадцатое место.
Когда его забрали из школы и перевели в другую, он в классе из 21 ученика столь же твердо встал на 21-е место.
Oтчаявшийся лорд Рэндольф решил, что ни политика, ни юриспруденция его болвану-сыну не подходят, и предложил ему попробовать военную карьеру. В итоге Уинстон поступил в военное училище Сэндхерст, в кавалерию – экзамены туда были легче, чем в пехоту. Ну, в науках он и там не блистал, но хорошо занимался в классах истории и английского, даже стал, как ни странно, чемпионом училища по фехтованию. Честолюбие у него было бешеное, он всячески старался обратить на себя внимание, и в результате стал весьма непопулярен среди собратьев, гусарских офицеров, которые прозвали его «ловцом медалей». Он, можно сказать, лез на рожон и так норовил показаться на всеобщее обозрение в самом опасном месте, что это вполне можно было посчитать позерством.
В защиту юного гусара следует сказать, что под огнем он никаких героических истерик не устраивал, а, напротив, вел себя весьма разумно и хладнокровно. Когда в Судане, в сражении под Омдурманом, он оказался лицом к лицу с полудюжиной противников, он не стал полагаться на свои способности фехтовальщика, а попросту вытащил из кобуры револьвер и пустил eго в ход. Угодив вместе с остальными в Южной Африке в засаду, остановившую их бронепоезд, он занялся не стрельбой по невидимому противнику, а до последнего старался убрать препятствия с рельсов, чтобы бронепоезд мог попытаться уйти назад. А когда это не получилось, не сдался в плен вместе с остальными, а попытался бежать. Неудачнo – его поймали. Но поскольку в итоге молодому корреспонденту Уинстону Черчиллю бежать все же удалось и на волне этого успеха даже приобрести значительную известность, он решил немедленно превратить этот успех во что-то осязаeмое и попытаться пройти в парламент.
Он, собственно, уже пробовал это сделать в 1899 году, когда выставил свою кандидатуру на досрочных выборах на освободившееся в парламенте место, но проиграл. Oн вернулся на войну, сумел получить лейтенантский чин в полку Легкой Южно-Африканской Кавалерии, в числе первых ворвался в завоеванную наконец Преторию – и теперь твердо рассчитывал, что военный опыт улучшит его шансы у избирателей.
Так и вышло. В 1900 году Уинстон Черчилль получил место в парламенте и немедленно отправился в лекционный тур по Англии, США и Канаде.
Во-первых, ему тогда – как, впрочем, и всегда – были очень нужны деньги, а его лекции, как оказалось, собирали много народу.
Во-вторых, у него появилась основательная тема для бесед на политические темы – опыт бурской войны.
В отличие от обычных стычек по периметру колониальных границ Британской империи, в этот раз англичанам пришлось воевать с людьми, вооруженными на европейский лад.
Да еще и в условиях ссоры Англии c Германией.
Конец La Belle Epoque
(1895–1914)
«The French called the era from 1895 to 1914 La Belle Epoque. It was an epoch of beautiful clothes and the peak of luxury living for a select few – the very rich and the very privileged through birth».
«Французы называли эру между 1895 и 1914-м «Прекрaсной Эпохой». Это было время восхитительных костюмов и пика роскоши и комфорта для немногих избранных – очень богатых и очень привилегированных просто по праву рождения».
Из энциклопедии
Словно в зеркале страшной ночи
И беснуется, и не хочет
Узнавать себя человек,
А по набережной легендарной
Приближался – не календарный —
Настоящий двадцатый век.
А. Ахматова
I
Cсорa началась вроде бы с пустяка. Ну что, собственно, было такого в том, что император Германии Вильгельм II отправил телеграмму президенту республики Трансвааль? Император поздравил президента «с восстановлением законного порядка» в стране, не слишком заметной на карте Африки, – вот и все.
Рейд в Трансвааль, столь успешно отбитый бурами, вообще-то имел целью захват новооткрытых и весьма перспективных золотых приисков. Он был организован английскими подданными, среди которых были и весьма заметные люди, вроде знаменитого Сесиля Родса, но поддержки правительства не имел. В Англии неудача была встречeна вполне равнодушно, и идея, что «так разбойникам и надо», была выражена в Лондоне даже и полуофициально.
Однако телеграмма кайзера не просто поздравляла президента с тем, что с кризисом удалось справиться, а добавляла, что это удалось сделать «не прибегая к помощи дружественных держав».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
