– Да.
– Не двигайся, – предупредил я.
Он, как мне показалось, кивнул. Ободренный тем, что человек, почти ввергший меня в панику, так легко подчиняется мне, я сделал следующий шаг:
– Лицом на землю!
И вот тут все пошло наперекосяк.
– Что ты собираешься делать? – спросил он.
Я даже не понял, о чем идет речь и кто этот «ты», будто здесь была толпа народу и каждый занимался своим делом.
– Краунбург – планета-заповедник, – доложил я ему. – Здесь действуют законы, установленные пилигримами, и ты эти законы нарушил. Ты пересек рубежи территории…
– И что будет? – вежливо прервал он.
– Я задержу тебя, а затем ты будешь выслан с Краунбурга до выяснения обстоятельств и начала судебного процесса.
– Процесса, – покивал паломник. – А что будет, если ты просто дашь мне пройти?
– Я не дам тебе пройти.
– Но предположим.
– Лицом на землю, – повторил я и наконец снял рассеиватель с предохранителя.
Он вздохнул.
– Что если об этом никто не узнает? – надавил паломник. – Ведь никто не в курсе, по какому маршруту я шел. Я мог прокрасться где угодно. Тебя не станут наказывать за это.
– Ты не понимаешь.
– Чего?
– Тебя убьют. Там.
– Ты беспокоишься за меня?
– Мне проще арестовать тебя.
– Проще?
– Для очистки совести.
– А сам ты сможешь?…
– Что?
– Застрелить меня. Рассеять, – он мотнул подбородком в сторону моего оружия.
Он или не осознавал серьезности положения, или провоцировал меня.
– Мне бы не хотелось. Но придется.
– И ты сделаешь это? – удивился паломник.
Я кивнул, хотя ни в чем не был уверен. Я грезил о подмоге, о плотной группе вооруженных пехотинцев, которая бесшумно выкатится из зарослей и свяжет этого выскочку по рукам и ногам. Но вокруг только перешептывался заповедный лес и легонько потрескивала рация. И тут у меня гора свалилась с плеч. Я вспомнил, что я не один. По радио я сообщил о незваном госте, передал свои координаты и с некоторой неуверенностью добавил, что ситуация под контролем.
– Ты видел его? – спросил паломник.
Его вопрос прозвучал обреченно, он больше не собирался домогаться моего расположения. Меня это взбодрило.
– Не понимаю, о чем ты, – высокомерно ответил я и начал спускаться со смотровой башни.
– Я думаю, что здесь все намного более серьезно, – размышлял он. – Этот Плод на самом деле никакой не плод, а предмет откровенной, божественной и невозможной красоты. Отчего-то пилигримы решили, что простым смертным его видеть не следует. Я не отвечаю за всех, но лично я к этому готов. Обещаю, что большего я не потребую.
Я остановился в нескольких метрах от него. Он не боялся меня, но и преступать черту не планировал.
– Нет никакого Плода, – соврал я.
– Что же ты тут делаешь?
– Охраняю научно-исследовательский центр.
– Вот как. А ты его видел, этот центр?
Я не подыскал подходящего ответа и вновь повторил, выставив перед собой рассеиватель:
– Лицом вниз.
В этот раз он подчинился. Через полтора месяца начался пилигримов суд, проходивший на какой-то третьесортной планете, где по причине густейшего смога постоянно сбоили солнечные батареи – свет терялся в дымных складках, истаивал в клубящемся над планетой тумане. Я был вызван сюда в качестве свидетеля. Лампы в зале суда светили в полнакала.
Пилигримов суд больше похож на разговор по душам или «Диалоги» Платона, истцы будто бы уговаривают ответчиков принять на себя вину, объясняют нюансы и последствия произошедших нарушений закона, всячески сочувствуют, однако это не мешает присяжным выносить серьезные обвинительные приговоры и лишать подсудимых права переписки или свиданий с близкими.
Задержанному мною паломнику в целях конфиденциальности было присвоено новое имя. Беседы велись на универсальном языке, мне так и не удалось выяснить о задержанном больше того, что я знал, то есть ничего.
За время процесса, по моим наблюдениям, он задал больше вопросов, чем те, кто его обвинял. Его настырность в другом месте сочли бы за неуважение к суду, но здесь все было иначе.
ПОДСУДИМЫЙ. На каком основании объект, представляющий интерес для многих тысяч человек, становится собственностью одной-единственной организации и этой организацией «разрабатывается»?
СУДЬЯ. Разберемся с понятиями. Никакого объекта на Краунбурге нет. Пилигримово воинство – это не организация, как вы выразились, а союз вольных путешественников, которые ставят своей целью освоение глубокого космоса. Пилигримы ничего не присваивали себе на Краунбурге, соответственно, им нечего там «разрабатывать». Однако же первооткрывателями планеты являются именно они, и, согласно межкосмическому законодательству…
ПОДСУДИМЫЙ. Они – первооткрыватели планеты, но не первооткрыватели красоты.
СУДЬЯ. Поясните.
ПОДСУДИМЫЙ. На Краунбурге был обнаружен Плод, который, по имеющейся информации, является средоточием неповторимой красоты. Это нечто невиданное и исключительное. Скорее всего, от сохранности Плода зависит человеческая история. Человеческая, понимаете? Не история пилигримова воинства или их группировки на Краунбурге, а история человечества. Так почему же дело заботы и надзора над объектом передано только им?
СУДЬЯ. Вы оперируете исключительно слухами. Я – фактами. Факт состоит в том, что вы нарушили границы заповедной территории. Неважно, по какой причине вы это сделали, важно, что вы были уведомлены о последствиях ваших действий. С вами в контакт вступил автоматический радиозонд, который рассылает предупреждения о статусе Краунбурга всем приближающимся к планете кораблям. Этот факт зафиксирован в бортовом журнале механизма. Предупреждение было вами проигнорировано, вы произвели посадку на Краунбурге… Чем вы руководствовались в своих действиях?
ПОДСУДИМЫЙ. Я человек.
СУДЬЯ. Простите?
ПОДСУДИМЫЙ. Я человек, и, как любой человек, руководствуюсь стремлением отыскать прекрасное.
СУДЬЯ. Если вы знаете, что у вашего соседа есть картина, которая затмевает всю созданную до этого живопись, но сосед никому не хочет ее показывать, вы что, вломитесь к нему в дом, оправдываясь стремлением к прекрасному?
ПОДСУДИМЫЙ. Я считаю, что сокрытие красоты – не менее тяжкий проступок, чем ее уничтожение.
СУДЬЯ. Даже если допустить существование… этого Плода, то что вы предприняли бы, получив к нему доступ?
ПОДСУДИМЫЙ. У меня не было конкретных планов на этот счет. Я лишь хотел убедиться.
СУДЬЯ. В чем?
ПОДСУДИМЫЙ. В том… что имею к нему доступ.
СУДЬЯ. Другими словами, вы раздражены тем, что есть места, куда путь вам заказан?
ПОДСУДИМЫЙ. Я не вор. И не преступник. Я просто не понимаю, почему от меня скрывают правду.
СУДЬЯ. Может быть, именно потому, что вы этого не понимаете?
Мои показания выслушали внимательно, но было чувство, что они особо не пригодились. Паломник был оштрафован, ему пригрозили более тяжкими санкциями в случае повторных нарушений. Каждый, разумеется, остался при своем мнении.
Еще полтора года, почти полностью выпавших из памяти, я прослужил на Краунбурге. Инциденты с попытками проникновения еще случались, но были немногим серьезнее моего. В конце концов над частью острова, где предположительно находился Плод, возвели силовой купол, что исключало возможность посадки космических кораблей на данной территории.
В день отъезда к нам в казармы явился человек в военной форме, но без соответствующей выправки. Он собрал группу дозорных, которые сегодня должны были покинуть Краунбург. Я был в их числе. Человек был суров, но рассудителен.
– Претензий к вам нет, – сухо произнес он, когда мы шли за ним из казарм и дальше, по проторенным тропам в глубь острова. – А вот у вас наверняка есть.
– Никак нет, – ответил кто-то.
Провожатый не отреагировал.
– Невыносимо делать то, чему нет объяснения. Любая работа должна приносить… плоды. А вам кажется, что вы – вахтеры. Лакеи. Мебель. Возможно, у вас возникнет мысль поделиться с кем-нибудь этими мыслями…
Мы уходили прочь от казарм, силового купола, дозорных башен. В этой части острова я никогда не был, но сейчас замечал, что она тоже обустроена: жилые модули, вместительные шатры неизвестного назначения, суетливые люди.
– У меня есть опасения, – продолжил проводник, – что своими рассказами о Краунбурге вы введете слушателей в заблуждение касательно того, что здесь происходит. Одним словом, нам бы не хотелось, чтобы ваше незнание сработало как катализатор слухов.
Мы приблизились к высокому зданию с зеркальными стенами. Ни один из нас, скорее всего, не понимал, что происходит и не очень-то вслушивался в слова сопровождавшего нас пилигрима, потому что мы были впечатлены открывшимся пространством. Но в любом случае следующая фраза нашего провожатого приковала всеобщее внимание.
– Плод существует.
Длинная оглушительная пауза.
