Любопытство не порок, но... Я пожала плечами и подняла его. Тяжёлый… Вытерев его от грязи рукавом – всё равно я уже была как чушка из-за неудачного приземления –, я деловито сунула его в сумку и потопала домой. А вы думали, я в таком виде попрусь в школу?! Ха! Конечно, по красочности и раскрашенности настоящие художники порой не уступают своим картинам, но и у них есть понятия о чистоте… своеобразные.
Дома меня ждало светопреставление. Увидев, в каком я виде, бабушка сперва схватилась за сердце, потом за меня. Выдавив подобие улыбки – больше похожее на гримасу от боли всех тридцати двух зубов –, я как можно спокойнее попыталась объяснить ситуацию. Нет, хулиганы на меня не нападали. Нет, машина меня не сбивала… почти. Нет, со мной всё хорошо, все кости целы…
Уяснив для себя всё самое важное, бабуля отвесила мне звонкую затрещину и послала в ванную – скидывать грязные вещи в стирку. А сама побежала к телефону – жаловаться родителям. Даже при включённой воде я прекрасно слышала её полуистеричные крики (спокойно разговаривать она и в обычном состоянии просто не умела) и обречённо вздохнула. Скандал вечером обеспечен…
…Вечер я встретила мрачная. Мне досталось полной мерой от всех троих родителей. Поэтому, выслушав их самое честное мнение, я ушла в нашу с бабушкой спальню и, в любимом халате, соперничающем площадью с пледом, развалилась на кровати и предалась нерадостным раздумьям. В том числе и о своём сумбурном объяснении произошедшего.
«Поскользнулась. Неудачно поскользнулась», - как тремя словами можно описать моё много более многословное объяснение. Нет, ну серьёзно! Мне что, рассказывать о каком-то мистическом свете; о том, как меня чуть не сбила машина, и, как финал, об этой дурацкой стекляшке? Я вас умоляю…
Позвонил одноклассник. После непродолжительного разговора выяснилось, что завтра и послезавтра школы не будет из-за каких-то внутренних мероприятий.
Я облегчённо выдохнула: последние пять минут я думала, как подкатиться к занявшему стол папе и намекнуть ему, что у меня уроки…
После вечернего умывания я почему-то на несколько секунд задержала взгляд на своём отражении. Из глубин зерцала на меня смотрела девушка, на мой критичный взгляд, не сильно эффектная, но хотя бы интересная. Только непривычно серьезная для своих семнадцати лет. Большие карие глаза моего отражения – наследство от мамы – смотрели задумчиво, хотя все мои друзья вечно путали эту задумчивость с грустью. Губы чуть сжаты – пережиток недавней обиды; ноздри прямого носа – а это уже папина черта - нервно раздуваются. Я стянула заколку. Грива густых каштановых волос упала на мои плечи мягкими волнами. Вот что-что, а волосы мои всегда были для меня самой большой гордостью, наравне с художествами, острым умом и… таким же острым языком без костей, который я никогда не умела сдерживать. За это, кстати, дома на меня тоже часто рычали. Ну что ж: на серую мышку вроде не очень похожа, на гламурных барышень из моего класса – к счастью – тоже. Значит, всё хорошо. Кажется…
…Утро началось плохо. Потому что вечером я забыла выключить будильник. Поэтому мало того, что проснулась сама, так ещё и бабушку разбудила. Заснуть после мощной отповеди я уже не смогла.
После завтрака пришлось взяться за упомянутую раньше стирку, растянувшуюся до полудня. Потому что мама как назло – хотя почему «как»? – заложила прямо с утра стиральную машину, а ждать следующего режима мне не позволяла постоянно упрекающая меня бабушка, чье ворчание вгоняло меня в стойкое унынние.
Упав на кровать в половине первого, я, не подумав, стала названивать друзьям в поиске спутника для прогулки. В трёх из пяти случаев меня послали разбуженные одноклассники, четвёртая была в школе – это она со мной в одну ДХШ ходит –, а до пятого абонента я так и не дозвонилась. Правда, мне и раньше было известно, что он из разряда тех, кого «из пушки не разбудишь».
Ну и пожалуйста, не очень-то и хотелось! Я обиженно фыркнула в гудящую трубку, и, положив телефон на место, обратилась к первоисточнику всех своих злоключений. Кристалл, упорно ассоциирующийся у меня с алмазом, лежал всё там же в сумке. Вчера до него просто руки не дошли. Сейчас я гораздо внимательней осмотрела его своим цепким взглядом. Отсутствие трещин и царапин ещё больше укрепили меня в мысли о родстве «стекляшки» с твердейшим из веществ. Идеально ровные грани и рёбра, чрезвычайно острые вершины… Ой!
Трогая одну из вершин, я посильнее надавила, чтобы убедиться, что те подобны хорошо заточенным карандашам… и кристалл чуть не проткнул мне палец! Я отдёрнула руку и, посасывая ранку, с ещё большей враждебностью воззрилась на самоцвет, по одной из граней которого стекала капелька моей крови. Стекая, она добралась до середины, и вдруг… впиталась. От удивления я с чмоканьем даже перестала облизывать всё ещё кровоточащий палец. На кристалле не осталось даже красной дорожки…
И тут… невидимое нечто взвилось из алмаза к потолку. Округлив глаза, я с безмолвным ужасом взирала на воздух, будто бы сгущающийся в какую-то фигуру… Показались две красные прорези глаз…
Я закричала, когда это нечто, распахнув бездонную пасть, ринулось прямо на меня!..
…Очнулась я буквально в ту же минуту. На мой крик прибежала бабушка, и что-то говоря, принялась поднимать меня… а может, не меня… Почему-то в метре от того места, где я лежала. Сперва я тупо наблюдала за представлением: как бабуля помогает подняться воздуху, как отряхивает пустоту… Потом помахала ей ручкой:
- Эй, бабушка! Здеся я! Ау!..
Ноль внимания. В другом случае я бы даже не удивилась. Я уже привыкла к тому, что, частенько, чтобы в моей семье на меня обратили внимание, нужно прыгать и орать, но сейчас…
Я испуганно вскочила и замахала руками у старушки перед лицом. Ни-че-го. В смысле эмоций. А потом… она повернулась, и, к моему вящему ужасу, её голова плавно прошла через меня, как через воздух.
«Ничего себе глюк…» - успела подумать я, плавно уходя в глубокий обморок.
…Когда я вновь пришла в себя, на часах было уже половина третьего. Кристалл, как ни в чём не бывало, лежал на полу рядом. Я уж начала думать, что попросту заснула от недосыпа и со скуки, и всё произошедшее – сонный бред, как вдруг поймала себя на мысли, что мне почему-то неудобно сидеть. То есть, я сижу, опираясь на что-то, и мне неудобно… Поёрзала по полу. Сидеть стало комфортнее, а мне на колени плавно лёг длинный рыжий хвост в полосочку.
- Мама… - только и выдохнула бедная я, в самом деле ощущая какой-то специфичный запах, обычно присущий кошкам. Моя же спина утверждала, что «что-то», на что я опираюсь, большое, мягкое и пушистое. Одними губами шепча себе под нос все молитвы, которые я, будучи христианкой, худо-бедно знала – почему-то всё время на языке крутилась заупокойная -, я отодвинулась, передвигаясь по сантиметру в минуту, и обернулась…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
