Передовица называлась «Политучебе — девственность!» В ней я доказывал, что стройбат основал Ленин, что следует из организации им субботников, воскресников и прочих дней свободного труда.
Другая, под заголовком «Наша цель — коммунизм» популярно объясняла, что ракету «Буран» мы строим для вывода на орбиту системы рентгеновских лазеров. С их помощью можно было запросто и с высокой точностью уничтожить любую антиправительственную демонстрацию.
В третьей статье «На случай ядерной войны» я написал, что, поскольку ядерная бомба всегда попадает в эпицентр, нужно там стоять на посту, держа штык на вытянутых руках, чтобы расплавленный металл не капал на сапоги. Затем завернуться в простыню и тихо ползти на кладбище. Тихо — для того, чтобы не создавать паники. И тогда после ядерной войны нам всем выроют братскую могилу из расчета 0.5 кубометра на 100 человек. Хотя, конечно, проще самому окопаться. Опыты, проведенные не нашими учеными, показали, что на трупах неокопавшихся были обнаружены ожоги, в то время, как на трупах окопавшихся никаких ожогов обнаружено не было.
В последней статье достаточно было названия: «О необходимости ликвидации всех некомсомольцев».
Замполит начал нахлобучку прямо с порога:
— Ты, Палек, совершенно аполитичный тип. Что за рубрика: «Творчество белых»: «Так и строим объекты наши, На пинках и матерках. Кто-то пашет, пашет, пашет, Оставаясь в дураках!» Кого ты имел в виду?
— Я — негров ЮАР. А вы кого, товарищ лейтенант?
— Я — молодых… Тьфу ты, что это я… Подрывник.
Практически любой попавший в строительные войска, да еще сюда, был чем-либо ущербен: либо физически, либо умственно, либо имел до призыва какие-либо проблемы с властями. Я же всего лишь вылетел из университета за увлечение пиротехникой (взрывами). Чтобы не выбиваться из общего менталитета, я сказал, что сровнял с землей отделение милиции.
— Договорились же: о политике пишу я.
Еще одна статья в газете действительно была написана замполитом и больше походила на студенческий капустник: «В то время, как за океаном продолжает развертываться самогонка вооружений, мы не можем оставаться в стороне. Наши противники развернули холодную войну, от которой больше всего страдают народы Крайнего Севера. Только в результате последнего контрнаступления морозов пострадали все озимые… Хотя обещается внезапное потепление в Ираке до 100000 градусов в каждом эпицентре потепления, в целом по Семипалатинскому полигону — высокая радиоактивная облачность, после чего все жители выпадут в осадок. Вместе с осадками выпадут зубы и волосы. Политический прогноз: сильный туман, слабые, кратковременные вожди.
По данным НАТО на каждый гектар сибирской тайги приходится до сотни стволов, однако это ложь: например, в районе Тюменских нефтяных скважин вряд ли один целый ствол найдется, а нашей армии нужны квалифицированные кадры и новая техника для более углупленного отражения реальной действительности».
— Вот что Палек, еще одна такая газета и я не знаю, что с тобой сделаю. — Замполит вздохнул, вспомнив, наверное, о девицах без комплексов в военном городке. Если он решит что-нибудь со мной сделать, любовь придется сократить — времени не останется. А газету все равно кроме меня никто не читал. Половина роты вообще по-русски не то что читать — говорить не умела, а кто умел, за свою жизнь вряд ли прочитал что-нибудь, кроме букваря, УК РСФСР и 1-й страницы Устава. Я в одной газете для хохмы под патриотическим рисунком написал: «Замполит — дурак, пьяница и бабник». Замполит прочитал газету и сказал, что я написал все верно и политически грамотно.
Офицер вынул из кармана лист бумаги и с выражением прочитал: «Пишу тебе на сапоге убитого душмана. Крепкий, гад, попался, даже штык сломал…». — Твое произведение?
— Мое.
— Скажи спасибо, что ко мне попало. Если бы ты с таким чувством, как мочишь врагов Советской Родины в письмах, что-нибудь передовое написал. Кстати, сколько у тебя любимых женщин?
— Одна. И та бросила. — Я вздохнул. — А что?
— Странно. А мне уже от третьей твоей невесты письмо приходит. Благодарят за отличное воспитание. Только одна почему-то считает тебя старшим сержантом и почти трижды героем Советского Союза, а другая — рядовым.
— Служу Советскому Союзу!
— Не паясничай.
— А если серьезно, то с первой у меня стаж переписки длиннее.
— А почему «почти трижды герой СС»?
— Теоретически я могу стать героем СС? — вкрадчиво спросил я.
— Теоретически, как любой гражданин Союза — да.
— Ну вот. Значит, я — почти герой СС.
— Но почему трижды?
— Если я могу стать героем СС один раз, то почему не могу стать им трижды?
— Так. Я понял, Палек, за что тебя выгнали из университета. За демагогию.
— За разговорчивость у нас не сажают. А вот если вы не подвесите свой язык посвободнее, то политической карьеры вам не видать.
— Карьеру мою оставь в покое. Мне всего год служить.
— Вся страна — казарма.
— Ты это брось головы девкам морочить. И посылки прекрати клянчить.
— Так они же от дефицита ласки страдают, товарищ лейтенант. А посылки — плата за то, что я этот дефицит восполняю. Вместо того, чтобы как нормальный стройбатовец, весь караул спать, я занимался душещипательной писаниной.
— Так все же старшине уходит.
— Гусары денег не берут!
— Ладно, Ржевский, свободен. Вечером приходи решать мне баллистические задачи на диплом.
Замполита нам прислали на сборы после 4-го курса артиллерийского училища. Такие только и мечтают, как бы увеличить число звезд на погонный метр. Задачи в его дипломе были просты, как семечки. В гражданских институтах такие дают первокурсникам. Когда я спросил у него, так как траектория снаряда — кривая, можно ли поставить пушку на бок и стрелять из-за угла, он, подумав, сказал, что, наверное, можно, но по уставу не положено. Он считал, что между ядрами и электронами в атоме находится воздух, путал температуру кипения воды с прямым углом, а совсем недавно я с большим трудом убедил его, что синус даже в боевых условиях больше единицы не бывает.
Глава третья
Ротный
— Товарищ полковник, а правда, что среди гражданских умные встречаются?
— Были бы умные — давно строем ходили.
Строевая песня.
Выйдя из канцелярии, я встал в строй роты, ожидающей развода. Наш ротный — капитан — бывший полковник, разжалованный за пьянки и списанный к нам, явно еще не успел опохмелиться:
— Доложите о наличии личного состава. Всех отсутствующих поставить в одну шеренгу. Кто не все, того накажем. Убегайло!
— Я!
— Убегайло!
— Да здесь я…
— Конечно, здесь. Куды ж ты денешься.
Эта была любимая шутка ротного => мы слышали ее на каждом разводе. Лучше бы капитан говорил серьезно — так у него получалось смешнее. Вообще, по развитию он вполне тянул на полковника. Никто не верил, что его разжаловали за выпивку — за это в армии званий не лишают. Он мог ночью в перестрелке ни разу не промахнуться (но тщетно вы будете среди убитых искать диверсантов); мог пробежать пару сотен метров в противогазе с закрытым клапаном; мог головой забить гвоздь в стену, если с той стороны, конечно, не стоял другой полковник. И т.д. Для капитана же он был слишком умён.
— За прошлую неделю по всем площадкам зарегистрировано 200 преступлений. Будете слушать сводку?
С правого краю кто-то сказал: «Короче». Год назад говорили: «Огласите весь список» — было интересно, что может натворить военный строитель. Но скоро интерес пропал, так как в криминальной области стройбатовец может всё.
— Короче: пять убитых, три несчастных случая с полусмертельным исходом, шесть изнасилованных, десять человек избито. Остальное — мелочевка — дедовщина, поножовщина, массовые межнациональные драки. Краж на 2 миллиона, сроков суммарно — 98 лет дисбата. Вчера группа азербайджанцев ходила в Ленинск жаловаться. Не дошла. Сегодня группа доходяг из соседней части в штаб приходили жаловаться. Дошли, бедные. За последние двадцать пять лет наблюдается небывалый рост преступности — на каждого солдата приходится в среднем по три воровства и по две смерти. — Ротный ласково осмотрел строй. — Скорей бы и вас всех пересажали. А пока проверим ваши запасы.
Капитан прошелся по тумбочкам и вывалил их содержимое на пол:
— Почему до сих пор порядок не убран? Вы бойцы или где, вы в берлоге живете или кто? Чем тут у вас воняет в казарме? В штаны наложили от страха?
