этом странном месте, чем достал всех сразу: шведов, бояр, попов и даже ингерманландских жрецов „Темной Девы Вод“, о существовании которых вряд пи подозревал. Выстроив крепость как раз на месте их древнего святилища, царь приватизировал мощное место силы и построил свой пульт управления этой древней империей, а вернее, превратил в империю эту обширную и самобытную территорию. Город, выстроенный сумасбродным царем, напоминал большой кукиш, демонстрируемый Западу, Востоку, разуму и цивилизации. Последующие правители сделали все, чтобы в меру сил усугубить ситуацию.
Умный Павел, прослывший среди своих диких подданных сумасшедшим (признание того, что ум у него хотя бы изначально присутствовал), попытался отгородиться от своей бредовой столицы стенами замка с настоящим рвом и подъемным мостом, как это раньше и позже делали Московские владыки. После смерти Павла, которого цитадель все же не спасла, правители пытались отгораживаться от города оградами, штыками гвардии, но город наступал и, в конце концов, правители империи сбежали в Москву под защиту стен древнего кремля. А город остался. Очень странный город, напоминающий древний Вавилон. Сергей был заточен в этом городе как джин в бутылке. Однако в отличии от старого злого джина, возненавидевшего свою бутылку, Сергей этот город полюбил и пребывание в нем как заключение не рассматривал. Он был даже благодарен Петру и его сумасбродным потомкам за создание такого оригинального прибора. Сергей уже довольно давно присматривался к особенностям функционирования этого города, в качестве некого энергетического преобразователя качеств, и так до конца не смог решить, для чего конкретно эту машину можно приспособить. Машина получилась многофункциональной и состояла из большого числа компонентов.
Если официозный центр был ржавым и заброшенным пультом управления Империей, то новые спальные районы явно служили генераторами энергии. Музеи являлись информационными базами, многочисленные НИИ выполняли роль искусственного интеллекта, а заводские окраины служили двигателями, изменяющими свойства пространства. Все это было переплетено проводами лабиринтов подземных сооружений и линий метро и комбинировалось с остатками древних культовых сооружений, над которыми как футляры возвышались здания церквей и соборов.
— Зачем-то эта странная машина существует? — задавал Сергей сам себе, в который раз этот вопрос, но ответить на него не мог. — И ладно, и хорошо. Будем пить себе чай дальше. С вареньем. И чёрт с ним с этим городом. Тем более, изначально все подозревали, что это именно так.
Запытанный озверевшим Петром дьяк кричал на дыбе страшные слова: — Петербургу быть пусту.
Петр пытался выяснить детали этого страшного пророчества, но хлипкий дьяк помер раньше. Ладно. Сергей намазал еще один кусок хлеба вареньем. Однако кто-то на верху решил, видимо, что на сегодня все запланированные бутерброды уже съедены. Этот оказался почему-то лишним. Так как именно в период подготовки к приему этого, уже намазанного вареньем бутерброда раздался звонок в дверь. Сергей мысленно выругался и спросил непонятно у кого, кого это чёрт несёт на ночь глядя.
Непонятно кто тут же и откликнулся:
— А ты сам посмотри.
Сергей закрыл глаза и сосредоточился на звонящем уже в третий раз. В поле зрения Сергея оказалась лестничная площадка, на которой стояла нестарая еще цыганка. Совсем из тех, что шумною толпою по Бесарабии гуляют. Дочь шатров упорно жала на звонок Сергеевой квартиры, выражая собой твердую решимость быть услышанной. Сергей заподозрил было засаду, но, осмотрев окрестности, не заметил присутствия других лиц. Тогда он пошел в прихожую и открыл дверь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В которой появляется некий намек на сюжет, и применяются боевые арканы
Вы неправильную порчу наводите
Из древней рекламации, найденной на глиняной табличке
Цыганка просочилась в квартиру как утренний туман, и Сергей сразу же захлопнул за ней дверь, испугавшись, что ее так же легко и выдует из квартиры, причем не одну, а с деньгами и некоторыми особенно ценными вещами. Однако цыганка, сделав пару шагов, остановилась внезапно как вкопанная и застыла совершенно неподвижно, уставившись в одну точку. Раскачиваясь как сомнамбула, она стояла посреди прихожей, впившись неподвижным взглядом в картинку, висящую в маленькой рамке на противоположной стене.
— Ах да, — подумал Сергей, — пол года тому назад я повесил сюда защиту от недружественного вторжения.
Очевидно, эта романа явилась к нему с недружественными намерениями. -
Эй, любезная, говорить можешь?
— Да, — сквозь зубы процедила цыганка, совершенно не собираясь становиться любезной.
— Ты зачем пришла? — спросил Сергей у совершенно каменной статуи.
— Меня к тебе по делу прислали.
— Кто прислал? — спросил Сергей.
— Отпусти, — зашипела цыганка.
— Зависит от твоей откровенности, — объяснил Сергей. — Врать не будешь — отпущу. Начнешь врать, будешь здесь вечно стоять как изваяние. Нерукотворный памятник, как у Пушкина.
— Никакого Пушкина я не знаю, — сразу же начала запираться злоумышленница.
— Значит, ты работаешь на Толстого? — задал вопрос Сергей тем самым голосом, от которого еретики в Толедо сразу начинали каяться и воспринимать догматы „Матери нашей католической церкви“ как молоко собственной матери.
Романа, окаменевшая от заклинания „взгляд василиска“ владела только голосом, но и он начинал ей отказывать.
— Не знаю ни толстых, ни худых, меня Юкко к тебе послал, — завизжала она.
— Это Кривой Юко, что ли? — спросил Сергей мягко.
— Нет, нет, это Юкко Матутитивякки.
— Великий — Великий, что? — не понял Сергей.
— Великий Маг и Волшебник — пояснила дочь шатров.
— Надо же, — не поверил Сергей. — Прямо таки Маг и даже Волшебник? Да еще и Великий. И что ему надо от скромного адепта?
— Ты ему не нравишься, — выпалила цыганка.
— Ну вот, — грустно сказал Сергей, — я его еще не знаю, а уже ему не нравлюсь. Прямо как с Тутмосом,
— Каким Тутмосом? — не поняла цыганка.
— Кажется, третьим, точно не помню. Покойный фараон тоже меня заранее невзлюбил. Заочно.
Цыганке параллель явно не понравилась.
— Юкко велел передать, чтобы ты убрался.
— Да, было бы хорошо, — мечтательно сказал Сергей.
— А он, этот Юкко, и в правду такой великий? — спросил Сергей, поднимая руку над головой. Цыганка, неотрывно смотрящая на мандалу, не увидела его жеста, но, видимо, поняла.
