Мне рассказали, что русские иногда используют насекомых в войне. Защитники крепости сбрасывают на штурмующих улей с пчелами. Искусанные лошади начинают метаться, скидывают всадников, топчут их копытами. Хотел бы я знать, в какой момент Господь создал этих кусачих тварей. Были они уже в Раю вместе с Адамом и Евой? Или Он создал их позднее, чтобы усилить наказание изгнанным из Рая? Что пишут наши богословы по этому вопросу?
Наконец, истомленные долгим плаванием, сильно искусанные и обгоревшие на солнце, мы увидели вдали купола новгородских церквей. Выше других возносится центральный, позолоченный купол храма Святой Софии. Говорят, он построен по византийским образцам. Точно такие же или похожие храмы есть в других русских городах: Киеве, Владимире.
Город широко расползается по обоим берегам Волхова. Снаружи он обнесен деревянной стеной с каменными башнями. Эта внешняя стена не производит впечатления очень мощной. Видимо, это связано с тем, что со времен последней войны со шведами, то есть больше ста лет, никакой враг не смел приблизиться к Новгороду.
Зато центральная крепость, которую местные называют Кремль или Детинец, просто воспаляет воображение. Мощные каменные стены вырастают из крутого берега реки и поднимаются на такую высоту, что обычная штурмовая лестница просто не достигнет зубцов. О толщине стен я мог судить, заглянув в арку въездных ворот. Ясно, что даже очень высокий человек может улечься на земле под аркой, упереться ногами в ворота, вытянуть руки — и все равно не достанет до края стены. Там и тут в стене встроены круглые и квадратные башни с бойницами, нацеленными во все стороны. Думается, если бы турки, взявшие Константинополь, появились под Новгородом, они бы откатились в страхе от этих укреплений или были бы все перебиты во время штурма.
Со временем я постараюсь осмотреть Кремль внимательно и даже вычертить для Вас, преподобный отец, его план. Конечно, он будет послан Вам с соблюдением всех предосторожностей, о которых мы условились. Мне рассказали, что для пойманных лазутчиков у новгородцев существует особая казнь: варить заживо в котле с жиром. Но мейстер Густавсон заверил меня, что, после того как он ставит на бочонок с воском свою торговую печать, никто не должен открывать его до прибытия в Любек. Глиняная трубка с моим посланием внутри, спрятанная в воске, должна незаметно пересечь морской простор и попасть в руки только Вам и никому другому.
Если же мне суждено принять мученическую смерть за наше святое дело, то да сбудется Воля Всевышнего. Вы, святой отец, знаете мою давнишнюю мечту: принять священнический сан и перейти из сонма званых в узкий круг избранных. Но я верю Вашим наставлениям, верю, что на избранном Вами для меня пути я смогу принести больше пользы для распространения Слова Божия на нашей грешной земле.
Последняя сценка нашего путешествия: когда наш корабль приблизился к причалу и матросы установили сходни, я поднял свой дорожный сундук и приготовился сойти на русский берег. Но мейстер Густавсон схватил меня за руку и жестами потребовал, чтобы я поставил сундук на палубу. Оказывается, по договору с новгородцами, все разгрузочные и погрузочные работы должны выполняться только гильдией местных грузчиков, которая получает за это с немецкого двора оговоренную плату. Перенесение мною собственного сундука могло быть объявлено нарушением договора, после чего подается жалоба в суд и налагается штраф. Поистине, наша страсть делить Творение Господа и распределять между собой мелкие права скоро дойдет до того, что мы лишимся права подносить ложку похлебки ко рту, а отдадим эту обязанность специальной гильдии кормильщиков.
Пользуясь Вашим великодушным разрешением, я вкладываю в глиняную трубку также письмо к досточтимой фрау Урсуле, вдове советника Копенбаха, моей бесценной благодетельнице и приемной матери. Как Вы увидите, в этом письме содержатся только житейские подробности моего устройства на новом месте. Ни одним словом я не приоткрываю истинную задачу моего пребывания в Новгородской земле, к выполнению которой приступлю в ближайшие дни. Вы, преподобный отец, будете получать мои отчеты так часто, как это позволит движение могучей Реки Воска, текущей с востока на запад и затем улетающей в небеса огоньками миллионов свечей.
Засим остаюсь вечно преданный и благодарный Вам,
Стефан Златобрад.
Письмо к фрау Урсуле Копенбах, в славный город Любек из далекого Новгорода, лето 1467(писано по-немецки)
Бесценная моя приемная матушка и благодетельница, фрау Урсула!
Как и обещал, пишу Вам не откладывая, хотя со дня моего прибытия не прошло и десяти дней, так что у судьбы просто не было еще времени поднести мне какой-нибудь серьезный — злой или добрый — сюрприз. Но Вы заверили меня, что будете с нетерпением ждать от меня рассказов о любых, даже самых пустяковых событиях новой жизни, и я с готовностью подчиняюсь.
Ганзейские купцы владеют в Новгороде двумя дворами. Один расположен ближе к реке, и его называют Речным или Готским. Второй двор расположен на возвышении, поэтому носит название Горнего или Немецкого. В нем-то мой хозяин, мейстер Густавсон, и держит свою контору. Мы имеем все возможности смотреть на Готский двор свысока и не отказываем себе в этом удовольствии.
Двор представляет собой настоящую крепость, огороженную прочной деревянной стеной. На ночь ворота запираются и сторожа выпускают собак. Меры эти абсолютно необходимы, потому что новгородские грабители дерзки и изобретательны. Рассказывают, что несколько лет назад они за одну ночь сумели построить помост к ограде, перелезли по нему во двор, отравили собак и украли несколько бочек меда и мешков с солью. Хорошо, что более ценные товары были спрятаны в амбарах под замком.
Посреди двора расположена каменная церковь Святого Петра. В ней есть подвальное помещение, используемое как склад для товаров. Если оно переполняется, товары складывают в самой церкви. Я своими глазами видел бочки с вином, стоящие у самого алтаря. На почетном месте, вместо ларца с мощами какого-нибудь святого, хранятся большие и малые весы для взвешивания серебра. Когда Спаситель наш явится во второй раз, он погонит нас из церкви Своей уже не бичом, а пламенным мечом обращающимся.
Меня поместили в доме, отведенном для купеческих учеников. Дом переполнен, кровати в каждой комнате устроены в два яруса. Общую залу называют «детской», и молодежь бесчинствует там круглый день: пьет, играет в карты и кости, горланит песни. В уставе строго запрещена торговля в розницу, но ученикам разрешается подрабатывать, продавая приходящим русским купцам вино и пиво в разлив, а также перчатки, нитки, иголки, красивые пуговицы, кольца, сережки, браслеты и прочие побрякушки, на которые тщеславие местных дам разевает свой рот с такой же жадностью, как у нас в Любеке.
С первых же дней мне пришлось работать от зари до зари. Многие купцы не знают русского и буквально разрывают меня на части, требуя, чтобы я объяснил, чего хотят или чем недовольны новгородские перекупщики. Устав-скра строго запрещает торговлю в кредит: только обмен, товар на товар, который должен происходить тут же. Ганзейцы поставляют, главным образом, сукно, селедку, соль, вино, медь, олово, серебро, свинец, а получают в обмен воск, меха, икру или товары, которые русские привозят из своих поездок к Черному и Каспийскому морям: шелковые и бумажные ткани, ковры, ладан, перец, жемчуг. Казалось бы, чего проще: положи рядом товары, осмотри их и соверши обмен. Не тут-то было!
Обе стороны состязаются в хитростях и обмане, и, похоже, даже находят в этом удовольствие, непостижимое для честного простофили вроде меня.
Взять хотя бы сукно. Ганзейцы поставляют его в виде свернутых рулонов, запечатанных торговой печатью цеха-производителя. Разворачивать их и измерять длину при продаже не разрешается. Почему? Во-первых, так велит Священная Скра. Во-вторых, купец имеет основания опасаться, что новгородец откажется от обмена и он останется с распечатанным рулоном на руках. Поэтому только придя к себе домой и развернув рулон, новгородский купец может обнаружить, что в нем, скажем, не сорок четыре локтя длины, как обещано, а всего лишь сорок. И кому он может пожаловаться? Ганзеец скажет, что не он сворачивал рулон, а цех суконщиков в каком-то из немецких городов. Больше он не станет брать товар у таких нечестных людей, а пока… Запомни их торговый знак и впредь обходи его стороной, бедный новгородец!
Или та же сельдь. Вчера разгневанный купец из Пскова бегал по двору, держа по селедке в руке, и красочно описывал, в какие места он засунет их продавцу-ганзейцу, если только отыщет его. Потому что в купленном бочонке сверху лежала селедка нормального размера, а в середине — такая мелочь, что ее и нищим-то совестно отдать.
