Снял Гапчи бунику-манок с пояса, заиграл. Тихо, нежно запел манок. Зазвучали в его волшебной мелодии голоса птиц и зверей, заплескались волны Мангбо-Амура. И в ту же минуту отворилась громадная каменная дверь Хурэн-горы.
Гапчи вошёл в открытую дверь, огляделся. В полумраке он разглядел старика и старуху, которые продолжали работать, не замечая мэргена. Старик стоял за наковальней, а старуха раздувала большой кожаный мех. Из раскалённой кузни дым и копоть поднимались вверх и со свистом вырывались наружу, превращаясь в сильный, ураганный ветер.
— Что вы здесь делаете? — спросил их Гапчи.
— Мы — слуги птицы Кори! — ответили старики. — Куём днём и ночью ей могучие крылья!
Они повернулись и увидели юношу в нанайском охотничьем наряде.
— Это же нанай! — воскликнули старики. — Бачигоапу, Гарпамди-мэрген! — И они бросились к Гапчи со слезами на глазах.
— Освободи, мэрген, от страшной птицы Кори нашу дочку красавицу Элгу!
— Будь по-вашему, — ответил Гапчи, — но сначала скажите мне, мудрые люди, где отыскать пудин Элгу?
— Слушай нас внимательно, Гарпамди-мэрген! — сказали старики. — Путь твой, сынок, будет долгим и трудным. Но ты должен до заката солнца добраться к истокам Мангбо-Амура. Там в горах стоят два каменных чума, таких же, как наша Хурэн-гора. А между ними, раскинув голые ветви до самого неба, растёт одинокий дуб. В одном из этих чумов и томится наша дочка Элга. С утра до ночи заставляет её птица Кори рисовать узоры на своих железных перьях.
Выслушав стариков, Гарпамди-мэрген надел железные доспехи, которые выковали родители Элги, поклонился им и вышел из Хурэн-горы. Солнце клонилось к закату, и огромная птица, закрывая его от людей, всё ещё парила в небе.
Быстро ли, нет ли бежали Гарпамди-мэрген и его друзья, но перед самым заходом солнца увидели они два огромных каменных чума. Между ними стоял дуб-великан, а из-под его могучих корней с грохотом вырывалась вода.
— Ха!.. Ха!.. Ха!.. — прозвучал в вышине страшный смех птицы Кори. — А вот и вы! Всех вас сейчас в камни превращу!
В это мгновение солнце опустилось за горизонт, и, с шумом рассекая крыльями холодный воздух, птица кинулась вниз на юношу и его спутников.
Не растерялся Гарпамди-мэрген, вытащил из колчана стрелу и пустил её в птицу Кори. Молнией ударилась стрела о железо и рассыпалась в воздухе, как горящий уголёк. Помчался лось по горам, по сопкам, делая хитрые петли-круги, унося Гапчи от когтей птицы Кори.
Вытащил Гарпамди-мэрген из колчана вторую стрелу и пустил её в птицу Кори. Молнией ударилась стрела о железо. Страшная птица два раза перевернулась в воздухе и выпустила из железного клюва огненную струю прямо в лося. Быстроногий лось на бегу окаменел под мэргеном.
— Спасайся, Гарпамди-мэрген! — закричал сингэрэ-мышонок. — Прыгай скорее на медведя!
Прыгнул Гапчи на медведя, и мапа-медведь побежал по горам, по сопкам, делая хитрые петли-круги, унося от погони мэргена. Юноша вытащил из колчана третью стрелу и пустил её в птицу Кори. Молнией ударилась стрела о железо. Три раза перевернулась в воздухе птица Кори и выпустила из железного клюва огненную струю. Мапа-медведь на бегу окаменел под мэргеном, а с ним вместе и мышонок.
— Гарпамди-мэрген, прыгай скорее на тигра! — крикнул улги-бурундучок.
Мэрген прыгнул на тигра, и амба-тигр побежал по горам, по сопкам, делая длинные хитрые петли-круги. Гарпамди-мэрген вытащил из колчана четвёртую стрелу и пустил её в птицу Кори. Стрела ударилась молнией о железо. Птица Кори перевернулась в воздухе четыре раза и выпустила из железного клюва огненную струю. Прямо в прыжке окаменел тигр под мэргеном, а с ним вместе бурундучок.
Гарпамди-мэрген упал между каменными чумами и могучими корнями дуба-великана. Он встал на ноги, вытащил из колчана пятую стрелу и пустил её в птицу Кори. Ударилась стрела молнией о железо. Птица Кори перевернулась пять раз в воздухе, выпустила в мэргена огненную струю и исчезла.
Сколько дней, сколько ночей лежал мэрген под дубом-великаном, никто не знает. И — вдруг…
— Вставай, Гарпамди-мэрген! — раздался знакомый голос.
Мэрген открыл глаза и увидел Дюлена, хранителя дома и очага.
— Вставай, Гарпамди-мэрген! — повторил Дюлен, прикасаясь к его плечу. — Твоя заветная стрела, сынок, упала с Гуси Тора. Вот я и пришёл к тебе на помощь!
Хотел мэрген встать, да не смог. Та часть его тела, что лежала на мёртвой земле, окаменела совсем. Но та, что лежала в живой воде — истоках Мангбо-Амура, осталась живой.
Достал тогда Дюлен из-за пояса мэргена буникуманок и заиграл на нём древние песни земли. Когда он поднимал бунику-манок вверх, с чёрного неба с печальным криком опускались на землю быстрокрылые птицы. А когда он опускал бунику-манок к воде, то к берегу, беззвучно шевеля плавниками, подплывали быстрые рыбы.
Сколько дней удерживали птицы лежащего мэргена над водой, никто не знает. Сколько ночей держали рыбы чуть живого мэргена — никто не ведает. А потом вдруг проснулся Гапчи и увидел, что лежит он — крепкий, здоровый — на каком-то гладком бревне. Зашевелилось бревно под ним, словно живое.
— Гарпамди-мэрген! — услышал юноша человеческий голос, — Я — Адин-калуга, рыба-царица!.. Слушай меня, мэрген, внимательно! Сегодня ровно в полночь зацветёт дуб-великан. Разбросает он по земле волшебные цветы, чтобы земля-мать ожила в своём зелёном наряде. Все птицы устали, помогая тебе, сложили крылья и спят. Ты один, Гарпамди-мэрген, можешь помочь природе одолеть железную птицу Кори!
— Рыба-царица! — воскликнул мэрген. — Я готов сражаться за жизнь на земле!
— Слушай, Гарпамди-мэрген! — продолжала Адин-калуга. — Сегодня ровно в полночь начнёт выбрасывать дуб-великан из-под своих могучих корней живую воду, чтобы отец Мангбо-Амур стал сильным, полноводным… Все рыбы обессилели, помогая тебе, как без плавников они теперь стали. Ты один, Гарпамди-мэрген, можешь помочь природе в битве с тёмной силой!
— Рыба-царица! — крикнул мэрген. — Я готов сражаться с Кори не на жизнь, а насмерть!
Только он это сказал, как вдруг от земли до самого чёрного неба вспыхнуло зарево, словно восходящее солнце разбросало во все стороны разноцветные лучи. Но это не солнце взошло, а начал расцветать волшебный дуб. (По нанайским преданиям тот, кто увидит цветущий кедр или дуб, будет самым счастливым). На голых его ветвях распускались цветы и листья, словно гирлянды живых огней. А из-под могучих корней дуба, подобно горному водопаду, хлынула вниз живая вода, оживляя озёра и притоки Мангбо-Амура.
— Гарпамди-мэрген, держись! — крикнула Адин-калуга.
Мэрген стоял крепко на широкой спине рыбы-царицы, натянув лук с острой стрелой, и зорко смотрел вперёд. А калуга плыла по воде, словно ходкая лодка, приближаясь к могучим корням дуба.
В это время откуда ни возьмись налетела на дуб-великан птица Кори. Она била его железными, сильными крыльями, но дуб расцветал ещё ярче, ещё сильнее! Пуще прежнего рассердилась тут птица Кори, опустилась на вершину дуба и стала ломать его ветви железным клювом. Пять стрел торчали между её железными перьями. Понял мэрген, что птицу Кори невозможно убить без хитрости.
Широко открыла Кори свой железный клюв, чтобы отломить толстую ветвь дуба-великана. Изловчился мэрген и пустил стрелу прямо ей в пасть. Со страшным криком перевернулась в воздухе птица Кори и упала наземь между каменными чумами. В тот же миг исчезли чумы, и на их месте выросла скалистая гора, похожая на железную птицу Кори. А дуб-великан всё расцветал, распрямляя свою изуродованную вершину. Потом на его ветвях появились крупные золотые жёлуди. Они светились, словно яркие звёзды в ночном небе, наливались и медленно падали вниз. И там, где они падали, вырастали зелёные рощи.
Из-за огромной скалы — окаменевшей птицы Кори — выглянуло солнце. Оно поднималось всё выше и выше, оживляя всё мёртвое и даря счастье всему живому.
— Хани-ранина! Хани-ранина! — услышал мэрген чей-то нежный голос.
Красавица Элга стояла под дубом-великаном и пела, подражая голосам птиц, зверей, журчанию реки. Гарпамди-мэрген подошёл к девушке и начал подыгрывать ей на бунику-манке. Нежный зов бунику и мелодичный хрустальный голос Элги полетели по чистому, синему небу над зелёными просторами тайги.
На зов любви и жизни прилетели к дубу-великану птицы. Приплыли с притоков Мангбо-Амура рыбы. Прибежали таёжные друзья Гарпамди: сингэрэ-мышонок с мапой-медведем, улги-бурундучок с амбой-тигром и лось-великан. Они играли, купались в истоках чистой воды под весёлые мелодии Гарпамди-мэргена и становились такими же чистыми и сильными, как Мангбо-Амур.
