Народом нельзя управлять одним "кнутом", он должен быть крайним средством и только в справедливой руке.
Необходимо установить за исполнительной властью текущий контроль законодателей. Законодательную же депутатскую власть комплектовать не партийным вождям, под себя – а по Конституции на свободных независимых выборах.
…Не служа народу по чести, уйти должно по совести. Судимы же будете за бесчестье. Как вы – так и вам. Какой мерой мерите, такой и вам будет отмерено.
г. Вологда
Вячеслав ЛЮТЫЙ КОГДА СПЯЩИЙ ПРОСНЁТСЯ
Художественная правда в романе Евгения Чебалина "СТАТУС-КВОта"
Роман самарского писателя Евгения Чебалина "СТАТУС-КВОта" для современного литературного процесса вещь необычная. Более того, это произведение словно бы находится вне течения сегодняшней литературы. Но одновременно книга касается таких воспалённых до предела сторон русской жизни, что кажется: литература отходит в сторону, смотрит с опаской и завистью – и, в то же время, свысока – на этого "анфан террибля" и тайком учится у него панорамному взгляду на жизнь, нравственной стойкости и верности своему роду, своей земле…
Некие общие правила, в том числе и правила стиля, которые всё-таки существуют и теперь, во времена распада форм и падения эстетических критериев, мешают нашей традиционной прозе поднять вопросы, которые составляют смысловое ядро "СТАТУС-КВОты".
Стиль в романе Чебалина в достаточной мере неопрятный, невыдержанный, однако именно такая стилевая "взлохмаченность" даёт автору возможность жёстко входить в соприкосновение не только с реальностью, но и историей, и над-реальностью. Скажем, "мифологические" страницы книги включают в себя фрагменты ритмизованной прозы, которая несколько "приподнимает" повествование над привычным прозаическим рассказом и незаметно переводит события в сферу эпического, напоминая собой отголоски древних сказаний.
У Чебалина нет однозначно чёткого языкового стиля, но есть интонационный – экспрессионистский, что очень хорошо отвечает образной задаче автора: дать текст магматического жара, дабы среди читателей не осталось ни одного равнодушного человека, будь то доброжелатель или идейный ненавистник.
Но о чём же, собственно, книга?
О мистической и рациональной истории человечества; о горькой и стоической судьбе России; о противостоянии сил зла, приспособленчества, лжи – вере, верности своему долгу и любви, неистребимой силе русской родовой жизни.
Во многом это – конспирологический роман, поскольку в нём прослеживается идущая издревле нить тайного заговора против Руси, которая в своих лучших чертах воплощает мистическую Правду на земле.
С другой стороны, перед нами произведение фантастическое, соединяющее в круге действующих лиц древних богов различных эпосов, дающее картину борьбы мифологических персонажей с применением некоей цивилизационной, технологической оснастки в виде различных приборов и устройств.
Параллельно идёт рассказ о событиях двадцатого века – мятежах, войнах, ядерном взрыве – на фоне схватки мирного времени за утверждение безотвальной вспашки русских полей, что дало бы народу достаток и чувство хозяина на своей земле.
Жёсткие отношения между ГРУ и КГБ в начале 1960-х; сверхъестественные способности главного героя повествования Евгена Чукалина; скрытая от посторонних глаз судьба маршала Жукова – это уже приметы остросюжетной литературы.
И, наконец, история еврейского народа, ведомого то силами добра, воплощенного в боге Энки, – то силами зла, олицетворённого в боге Энлиле.
Божественный баланс во взаимодействии света и тьмы – поддерживаемый Энки Статус-кво – подменяется Энлилем и его последователями на Статус-квоту. То есть квоту на пересмотр равновесия в свою, дисгармоничную пользу – в силу некоего, будто бы изначального, преимущества чёрной бездны над солнечным светилом.
Умение отличать Добро от Зла пронизывает практически все великие культуры. В романе боги, исторически отдельно существующие в разных религиозных традициях, объединяются в общий пантеон или сквозным образом перемещаются под иными именами из культуры в культуру. Но главными мистическими иерархиями для автора остаются фигуры шумерских и древнеславянских богов. И линией раздела между этими надмирными существами является духовная граница между Добром и Злом.
Её не ощущает первый человек Адам, и в этом он истинный наследник своего геномо-донора, бога Энлиля. Тогда как совестливый Ной оказывается нравственным наследником бога Энки. Так внутри еврейского племени, невидимо для посторонних глаз, существуют и борются друг с другом два взаимоисключающих принципа, которые были в незапамятные времена переняты у богов, посланцев планеты Нибиру…
Христианство несёт в себе отголосок этой борьбы, упоминая о последних временах, когда иудеи примут крещение и уверуют. Впрочем, для современного читателя подобные сопряжения – почти схоластика. Однако на страницах "СТАТУС-КВОты" возникают образы предметные и узнаваемые. С одной стороны, психоаналитик КГБ Лев Дан, вросший в русскую культуру и сохранивший ей верность даже ценой собственной жизни. И, напротив, подросток Миша Аронсон, говорящий на дворцовой площади 9 января 1905 года умирающему казаку: "Вам никогда не одолеть нас. Мы верх возьмём, и всё ваше станет нашим. Знаешь почему? Вы, дураки, жалеете чужих. А надо жалеть и спасать только своих".
А ведь Дан тоже спас "чужого" – русского Евгена Чукалина, не донёс на спецназовца Кострова, пожалел "не своих" жителей городского квартала, которых хотели подвергнуть психотронному облучению…
Вообще для Чебалина характерно очень тёплое отношение к союзникам славян. Это и армянин Григорян, и еврей генерал ГРУ Сахаровский. Одновременно автор приводит положение из древнего арийского кодекса, которое гласит: свой родич, преступивший внутренний лад, страшнее врага, потому что враг может лишь убить, а предатель – разрушить равновесие рода.
Таких, как говорит Чебалин, "социальных приматов" на страницах книги достаточно. Не будь их столь много, любая тайная война против России была бы обречена на поражение. И никогда не случилось бы то, о чем сегодня с горечью думают многие: "Самое главное, что нам удалось – встроить в ваш народ ген страха, зависти и неуверенности в себе". Вот почему наиважнейшей приметой романа становится нетерпимость к русскому предательству.
Ненавистники России стремятся разделить русских по идеологическому принципу, всячески выделяя линии раскола национального самосознания – "Ведизм" и "Православие", "Европеизм-западничество" и "Славянофильство". Именно здесь русские предатели перекликаются с дураками и неистовыми ревнителями идеи, которые забыли о любви к ближнему и родному. Забыли о близости по крови, по сердечной привязанности, по чести, по состраданию к униженному и оболганному отечеству.
Книга Евгения Чебалина многому учит, и в первую очередь – пониманию того, что же произошло с Россией в минувшие столетия, в двадцатом веке, и что происходит с ней сейчас. Этот горький и содержательный урок преподнесён читателю на языке художественных образов, стилистически небезупречных, но обжигающих своей, интуитивно чувствуемой, правдой.
Кто-то может сказать, что все исторические построения в романе – не более чем продукт воспалённого авторского воображения. Однако известно: наибольшая уловка сатаны состоит в том, чтобы убедить человека, что дьявола не существует.
"Мне надо знать, – говорит главный герой романа Евген Чукалин, – зачем в двадцать втором лучших крестьян расстреливали и угоняли на смерть в болота Сибири?
Кто и зачем поочерёдно подкармливал Германию и СССР во время войны, пока мы друг другу глотки грызли?
Зачем у нас столько денег идёт на ракеты и бомбы, которыми можно двенадцать раз угробить весь земной шар, а моя мать не в состоянии на зарплату отца купить себе новое пальто, а сестрёнке зимние сапоги?
Почему мы почти задаром гоним за бугор нашу нефть и газ, обкрадываем будущие поколения, но встречаем штрафами и партийным лаем любую высокую технологию?
Я хочу знать, кто людоедски держит мою страну в клетке нищеты и пофигизма, кто гробит в ней здравый смысл?"
Эти резкие, гневные вопросы лежат в реальном основании книги. Они пронизывают толщу народную, их невозможно игнорировать или закрыть грубоватой остротой. Глухой ропот, идущий от поверхности земли, достигает, кажется, до неба. Однако земные цари не научились различать добро и зло.
