Боль замедляет разум
Боль замедляет разум,Крест убивает страсти,Я все хочу и сразу,Мне не хватает власти.
Мне не хватает смысла,Но я шагаю смело;Страх поглощает мысли,Кровь растворяет тело.
Ночь развращает грезы,Боль разъедает рану,День воскрешает слезы;Я уходить не стану.
Снова борьба без правил,Мудрость – как карта ляжет,Прошлое я оставил,А будущее путь покажет.
Главное теряю. Вечность обнимаю
Главное теряю. Вечность обнимаю.От меня что нужно я не понимаю.И, как пьяный мистик, мысли растеряла.Счастье приходило, я же – убегала.
Моих грез виденье, снов – очарованье,Вечное сомненье сковано молчаньем.Людям не поверю, сердце не подскажет,Разум мой отключен – правду не расскажет.
Заморожен песок
Заморожен песок,Перевернута ртуть,Откровенный звонок —Остановлена суть.
Бесконечный обман,И невысказан крик,Сине-красный туманВ виртуальность проник.
Незабудок венокПодарю я себе,Непреложный зарокБудет вновь о тебе.
Разорвав тишину,Я зажгу в доме свет,И реальность сотру,Записав этот бред.
Все начинается с любви
Остановка. В душу не пускаюМысли о несбывшейся мечте.Я огнем и ветром заклинаюРаствориться в вечной пустоте.
Нет ответа от тебя… Ни звука…Сердце леденеет от тоски,Каждый раз встречаться с тобой – мука,Я молчу, моя душа – кричит.
Боль сожги мою в огне презренья,Невпопад все также говорю.Я схожу с ума, мне нет спасенья…Я Вас ненавижу…и люблю.
Призыв
Темных каскадов грозное пламя,Из пепла воскресну, разрушив границы.Встану, решившись, под твое знамя,И полечу свободною птицей.
В крепких объятиях сильных ладонейБыть я хочу прирученной тобою,И, растворившись в сладостном стоне,Вновь призываю идти за собою.
Не посмотрю на это беспутство,Не убегу я от пилигрима,Веря в волшебную силу искусства,Дева, рождённая для Лоэнгрина.
Незнакомец
Разочарованиям нет числа.Что ж тебя я не предусмотрела?И слова, которые хотела,Вовремя я не произнесла.
Говорим на разных языках,Ты не захотел понять ни слова,Писем смысл неверно истолкован.Образ мой запутан в ярлыках.
Был ты мне надеждой на спасение,Рыцарем девчонки бесприютной,Ты прости за грех сиюминутный,Извини за это наваждение.
Незнакомец, посланный с небес,С каждым днем все ближе становился,Но, как ты внезапно появился,Так без предисловий и исчез.
Признание
Мне высказаться очень нужно,Чтоб не погибнуть вдруг от страсти.Опять глядишь ты равнодушно,Не понимая своей власти.
Сказать – и рухнуть пред тобою,Сходя с ума от наваждения,Я обращусь опять с мольбою —Люблю до умопомрачения!
От боли душу разрывает,Я смелости своей пугаюсь,И с каждым разом гордость тает.Тобой одним я восхищаюсь.
Ты моя боль, мое желание,И наказание за слабость,Ты рок мой и мое страдание,Моя надежда, моя радость.
И это все о нем
Заворожённая твоим я взглядом,Не получается двух слов связать,И дворик твой усыпан листопадом,А я желаю здесь твоею стать.
Я умираю от твоей улыбки,Я растворяюсь в свете карих глаз,Тебе подходит и рояль, и скрипка,И классика, и даже легкий джаз.
С тобой летят минуты быстротечно,Пора уж уходить…Но я хочу,Чтоб разговор наш продолжался вечно,И я в ответ лишь снова промолчу.
Тебя я представляю в ре-миноре,Тональность попытаюсь удержать,Нуждаюсь я в тебе, как в режиссере,Чтоб свою роль смогла я доиграть.
Ты моя муза, мое вдохновение!Мечтая о тебе, летаю в облаках.Прости меня за это наваждение,Судьбу мою держа в своих руках.
Мысли вслух
Как рассказать тебе, что я уже не верюВ красивые слова и искренность признаний,Устав от неизвестности и игр подсознанийОплакивать не буду я свою потерю.
Тебя нет рядом – растворюсь снежинкой на дороге,Взлечу, как птица, а потом, упав на скалы,Я буду петь, как лишь тобой дышала,Как верила в любовь, забывшись в монологе.
Не сможешь сделать ты меня счастливой,Ведь одного себя ты любишь вдохновенно,И показаться не боюсь я совершенноВ твоих глазах провинциалкой горделивой.
И даже самый любящий и верный человекНе выдержит, когда в ответ – молчание и холод,Я не свободна, да и ты уже не молод,Чтоб зарекаться в верности навек.
Я в прозе
Я слышу музыку
– Отче наш, Иже еси на небесех!
Да святится имя Твое,
да приидет Царствие Твое,
да будет воля Твоя,
яко на небеси и на земли.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
и остави нам долги наша,
якоже и мы оставляем должником нашим;
и не введи нас во искушение,
но избави нас от лукаваго.
Боже милостивый! Боже милосердный! Спаси меня! Сил больше не осталось… За что мне все это? Мог ли я думать, что в 55 лет меня ждет такое?
Вечернее богослужение уже давно закончилось, и прихожане все разошлись.
– Спаси тебя Бог, добрый человек.
Обернувшись, я увидел отца Рафаила, монаха этого монастыря. Люди его называли старцем, хотя по возрасту он был вряд ли старше меня. А называли так за то, что видел и знал многое, что недоступно простым людям. Говорили, что через него говорит Сам Господь.
– Здравствуйте, батюшка.
– Что стоишь, идти некуда? – строго спросил меня монах, – идем со мной.
Отец Рафаил повел меня в свою келью. Я совершенно не удивился такому интересу к своей персоне. Цепь неприятностей, происходивших со мной последнее время, нескончаемая «черная полоса», погрузили меня в полную апатию.
Зашли в келью. Сели за стол, друг против друга.
– Ну, рассказывай, – молвил он.
И тут вдруг мне нестерпимо захотелось излить хоть кому-то душу. Не просто жаловаться на судьбу так называемому очередному дружку за рюмкой коньяка, а именно поведать то, что случилось со мной, и, быть может, услышать совет. Я начал свое повествование.
– Батюшка, не знаю, с чего и начать.
– А начни сначала. Так проще будет.
– Ну, сначала, так сначала. Все было, как и у всех. Я местный, москвич. Всю свою жизнь я посвятил музыке. Сначала, как исполнитель, а потом – и как ее создатель. Закончил Московскую консерваторию. Потом женился. В браке у нас родилось двое детей – мальчик и девочка. Все, вроде бы правильно, как и должно быть…
Монах слушал меня, не перебивая.
– Сам я православный христианин и мое творчество как композитора напрямую связано с церковной музыкой. Моя музыка исполнялась и в храмах, и на различных концертах. Православием проникнуто все мое творчество и, следовательно, вся моя жизнь. А потом вдруг… жена ушла к другому.
– Неужели, вдруг? – перебил меня старец.
– С творческим человеком вообще сложно жить, особенно, если этот человек пишет музыку. Порой просыпаешься ночью оттого, что в голове звучит музыка. Начинаешь быстро ее записывать, пока не забыл. Увлекаешься. Так проходит ночь. А с наступлением утра – жена, дети. Я устал, не в силах ей помочь. Она одна не справляется. Ее можно понять…
– Ты думаешь, в этом все дело? – усмехнулся монах.
– Разумеется. В чем же еще? Она просто не понимала меня. К музыке жена не имела совершенно никакого отношения, и ей попросту было не понять, чем живет человек, создающий музыку. Но, слава Богу, я не остался один. Встретил женщину, женился во второй раз.
– А как же дети? – спросил отец Рафаил.
– Дети? А что дети? Дочь осталась с матерью, а сын – со мной. После творчества мой сын занимает главное место в моей жизни.
– После творчества? Ты не оговорился?
– Нет, батюшка. Ведь я пишу по Божественному промыслу. Это мой путь и я не могу иначе.
– А что же тогда ты делаешь здесь, да еще со слезами на глазах, раз у тебя все так хорошо? – сурово спросил старец.
– Я до конца не понимаю, батюшка, что со мной произошло. Может, Вы поможете мне разобраться. Я состоялся как композитор. Меня знают в нашей стране и даже за границей. Жизнь, в общем, проходила довольно успешно: концерты, интервью в журналах и на радио, встречи с влиятельными людьми. Женщины, опять же… В течение всей моей жизни они возникали и исчезали, как звезды на небе. Порой я даже ловлю себя на том, что не помню имен некоторых звезд. Одна, вторая, третья… Я искал, наверное, идеал женщины. Ту самую, одну единственную.
