Рейтинговые книги
Читем онлайн Прогульщик - Людмила Матвеева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 17

Бабушка все держалась в сторонке, виновато моргала, покорно вздыхала. Все-таки ей, наверное, было совестно отдавать родного внука из родного дома в государственное учреждение. Казенное место. С какими-то фондами непонятными, дежурной воспитательницей, аквариумами без рыбок.

Директор взял бумаги, прочитал вслух:

— Георгий Максимович Нечушкин. А что? Звучит совсем неплохо. — А сам все прицеливался глазами в Гошу. И видел, что этому Георгию Максимовичу несладко, тошно и очень хочется домой.

Бабушка все не уходила, и у Гоши в который раз мелькнула шальная надежда — вдруг она хоть сейчас передумает? Вот так, в последний момент. Подскочит к директору, выхватит у него эти несчастные бумажки, крикнет, как она умеет: «А провалитесь вы все вместе с вашим интернатом! Поехали, Гоша, домой! Как-нибудь проживем! Ты мне родной внук! Я тебе родная бабка! Никому не отдам!» И увезет домой. И все! Бабушка, миленькая, ну давай, решай, хватай внука родного, тащи домой! Ну? Гоша украдкой глянул на нее. Жмется к стенке маленькая никчемная старушенция с красным носиком. И улетела последняя надежда. Слабенькая надежда, нелепая, но была. А теперь — все, нет никаких надежд. Стол, окно, директор.

— Георгий, — Андрей Григорьевич пожевал толстыми губами. — Жора, что ли?

— Гоша он, — подала голос бабушка. — Он послушный, воспитанный. Всю душу ему отдавала. А молчит, потому что растерялся. Мы, Нечушкины, всегда теряемся в незнакомой обстановке. А потом — ничего. Он не хулиган, нисколько даже. Ничего такого не предполагайте. Участковый Чемыхин к нему придирался не по делу. И учительница математики тоже придиралась — двойки со зла ставила. Заступиться некому. Он скромный, стесняется. Правда, Гоша?

Он молчал. «Прямо, стесняюсь. Еще чего?» Ковырял носком ботинка ковер, искоса поглядывал на директора.

Врет бабушка. Гоша никогда не теряется, глупости. В конце лета Гошу и Стасика забрали в милицию, Гоша и там не растерялся. А тут, подумаешь, интернат.

В милиции бабушка чуть не разнесла всю их детскую комнату. Она кричала:

— Из-за пачки паршивого печенья! Чихал он на ваше печенье и на весь ваш «Универсам»! Одно название, а колбасы нет!

И еще она орала милиционеру Чемыхину, что Стасик законченный уголовник и его надо посадить в колонию сию минуту. А Гоша хороший, и его надо отпустить сию минуту.

— Зачем этого Стасика отпустили из колонии? — Бабушка трясла кулачком перед носом участкового Чемыхина. — Уголовный тип, моего сбивает!

Дома бабушка отлупила Гошку веником. Вопила так, что было слышно во дворе: «Хулиган, безотцовщина! Я тебе покажу печенье!» И еще кое-что похлестче орала. Прибежала с верхнего этажа бабушкина подруга Маргарита Терентьевна, отняла веник, вздохнула: «Непредсказуемая женщина! Кого ты бьешь? Дочь свою надо было бить! Да не веником, а хорошей дубиной».

Бабушка и в подругу пульнула крепкими словами. Потом объявила, что отдаст Гошу в интернат. Но он ей ни капли не поверил.

И вот теперь в этом кабинете с ковром и цветами бабушка по-овечьи покорно глядит перед собой и бубнит:

— Скромный, тихий. Я бы не отдала. Но мать в длительной командировке. А папаша этот, Максимка из «Металлоремонта», — он хотел взять Гошу, в ногах у меня валялся. Да разве я позволю такому взять ребенка? Ему доверить нельзя. Он же, — тут бабушка изобразила на лице большую добропорядочность, осуждение, — он же выпивает! Представляете? В такие условия ребенка?

Перед директором лежали документы. В них черным по белому было написано совсем другое. Мать ни в какой не в командировке, она три года как уехала со своим знакомым в неизвестном направлении и не собирается возвращаться. Милиция ее разыскивает, чтобы взыскать деньги на содержание сына Георгия. Но найти перелетную птицу не так просто. Отец Максим ни разу в жизни не видел сына Гошу, в ногах у бабушки не думал валяться.

Бабушка врала и знала заранее, что ей никто не поверит. Это ее нисколько почему-то не смущало — повторяла, твердила одно и то же.

Но директор Андрей Григорьевич, кажется, уже не слушал бабушку.

— Садись, Гоша, вот сюда. Мы потолкуем. А вы, пожалуйста, подождите в коридоре.

Бабушка шустро и охотно выпрыгнула из кабинета. Слишком уж радостно оставила Гошу наедине с директором.

Директор опять глядел прицельным взглядом. Много он видел в этом кабинете таких же, как Георгий Нечушкин. Не первый ты, Гоша, не последний.

— Ну что? Меня зовут Андрей Григорьевич. Будем вместе жить-работать?

Подождал ответа. Но Гоша не стал отвечать. Что скажешь? Тошно.

— Будем, — сам себе ответил директор очень твердо. — А куда денешься? Деваться нам, братец ты мой, некуда. Интернатская жизнь не сахар, я тебе честно говорю. Но ведь это единственный вариант, правда?

Гоша молча слушал. Пока не врет. Дверь не заперта, сторожа нет, можно уйти на все четыре стороны. А только какой толк в открытой двери, если ни в одной из четырех сторон тебя никто не ждет. Идти некуда. Выход открыт, но выхода нет.

Директор читал Гошкины мысли. Да и нетрудно их прочесть.

— А если выхода нет — живи тут. И живи по-человечески. Привыкать трудно — интернат не дом родной. Но ты привыкнешь, уверяю тебя. Если не будешь нюнить. Но мне кажется, ты с характером, а не тряпка.

Гоша и на это не ответил. Что отвечать-то? «Я не тряпка»? Глупо.

— Ступай, осваивайся, Гоша Нечушкин. Вещи отнеси в кладовую, найди Лидию Федоровну, она тебе все объяснит. Душ в конце коридора. Ребята у нас неплохие. Даже, можно сказать, замечательные люди. Сам убедишься. Я слушаю! — Это зазвонил телефон, и директор отвернулся от Гоши.

Гоша вышел из кабинета и тут же с размаху грохнулся на пол. У самой директорской двери была натянута веревка. Раздался торжествующий хохот. Невысокий мальчишка в красном свитере, топая, удирал по длинному коридору. А кто-то еще пискнул счастливым голосом:

— Новенький навернулся! Бряк! Хлоп! Бабах! Там веревка, а он не видит!

Да, ребята здесь замечательные. Гоша потер коленку, почесал локоть. Воспитательницы Лидии Федоровны не видно. Бабушка смирненько сидит около раздевалки, за ее спиной висят разноцветные куртки. Пахнет щами. Наверное, здесь, внизу, столовая.

— Пойду, Гошенька. Давление у меня сегодня, затылок тяжелый. — Бабушка поцеловала Гошу. Он резко вывернулся, утер ладонью щеку.

— Нечего, бабуля, нечего теперь. Сдала в интернат, а теперь слюнявишь мне лицо. Ступай домой, бабуля.

Она жалостно всхлипнула, поплелась к двери. Обреченная фигурка в затертом плаще.

— А моя бабка гораздо сильнее плакала, ревела прямо вслух. — Откуда-то из-за висящих курток появился мальчик в ярко-зеленой рубахе. — Слезы лились, как из водопровода.

Другой парень, коротенький и длиннорукий, отозвался солидно, по-взрослому:

— Ну и что? Рыдать может всякий. — Он разговаривал с зеленой рубахой, но поглядывал на Гошу, — Слезы — вода. Я сам могу на спор зареветь в любую секунду. — Парень был в красном свитере.

Гоша пытался понять. На парне красный свитер. Не он ли натянул веревку у двери? Этот вроде постарше. Не поймешь. Может, у них тут половина интерната в красных свитерах. Казенное место. Ладно, того я все равно поймаю и разберусь с ним.

Мальчик в красном продолжал обстоятельно:

— Обо мне никто не рыдал. У меня совсем никакой бабушки нет. Ни дедушек, ни тетушек. Что же мне теперь? Помирать?

Бабушка Гоши вдруг резко обернулась в дверях и сказала без всяких слез:

— Будете Гошку обижать — ноги вырву.

Она хлопнула дверью, качнулся наверху лозунг «Добро пожаловать!».

Новая рубаха

Откуда-то появилась Лидия Федоровна с пачкой одежды, сверху лежали тапки.

— Вот, возьми вещи и ступай в душ.

Пусто в душевой. Белые кабинки, горячая вода. И как-то веселее стало. А чего? Правильно тот парень сказал — не помирать же. Кто-то живет дома, с мамой, еще и папой. Счастливые люди. Кто-то живет в интернате. И надо жить. Вот и все. Нюни распускать Гоша не собирается. А ребята? Они, наверное, ничего. Надо только сразу себя поставить, чтобы не лезли. Он сумеет.

Гоша сильно растерся жестким полотенцем. Пахло чистым бельем, мылом. Хорошо пахло. Но что такое? Рубаха не надевается. Каждый рукав оказался завязанным на крепкий узел. Кто завязал? Он же здесь один. Развязать такие узлы не так просто. Гоша долго кряхтел, а сам прислушивался — должен обнаружиться этот шутник. Попадется все равно.

Наконец натянул рубаху. Синяя в желтую клетку, ловкая рубашка, нормальная. И штаны удобные, джинсы, карманов много, это хорошо. Теперь тапки. Так! Оказались тапки крепко-накрепко связанными. Тугой узел из шнурков так затянут, что только зубами развяжешь. И то не сразу.

Ну и люди! Поубивать таких мало.

Гоша был одет-обут и толкнул дверь. А она не открывалась. Надавил крепче — нет, не поддается. Не заперто, а кто-то держит. Сразу чувствуется — есть там человек. Молчит, не сопит, не хихикает — навалился и держит. Гоша толкнул дверь изо всех сил. Нет, закрыто. Ну посмотрим! Он разбежался и треснул дверь плечом со всего маха. И тут же вылетел пробкой в коридор. Никто больше не держал, никого там вообще не было видно — только далеко-далеко, на лестнице, кто-то хохотал от души.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 17
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Прогульщик - Людмила Матвеева бесплатно.

Оставить комментарий