подходят поздороваться, рассказать, как провели каникулы, и все спрашивают, где Чарли. Я старательно «держу лицо», и приход Бэлл воспринимаю как спасение. Та в компании своего парня и по совместительству моим вторым лучшим другом Ароном, который тоже явно в курсе вчерашнего.
— Ну, как ты? — вполголоса спрашивает парень, пока Мэр отгоняет от нас жаждущих пообщаться.
— Я в порядке, — вру я, глядя, как Арон заботливо выдвигает стул для Мэр. Мрак, я сейчас расплачусь.
— Слабо верится, — заявила Мэр, плюхаясь рядом, — выглядишь отвратительно. Ты хоть спала?
— Я в норме, — как попугай, талдычу я, борясь со слезами, — я же сказала!
Парочка переглянулась.
— Родителям сказала? — осторожно спросил Арон.
Я поморщилась и закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Сказала! Как будто у меня выбор был….
Отец сказал, что я в очередной раз его разочаровала. Вот Миньярд сумел добиться успеха, женился на Лайле — наследнице древнего известного рода, а я не смогла удержать такого парня! Неудачница.
Мать же только кивала, поддерживая мужа.
Всю ночь я прорыдала в подушку, и теперь голова просто раскалывается. От сочувствия друзей еще тяжелее.
— Хочешь, приходи сегодня ночевать ко мне, — предлагает Мэр, — выпьем винишка, расслабимся….
— Нет, спасибо, — как ни хочется согласиться, родители не отпустят. Им вообще не нравится, что я продолжаю общаться с людьми — уверена, они думают, что из-за этого Чарльз меня и бросил.
— Нужно тебе парня найти, — еле слышно говорит подруга, — сама знаешь, что долго не продержишься.
И хотелось бы возразить, да только подруга права. В моей ситуации брошенки самое страшное — отсутствие секса.
Вампиры сами по себе не обладают каким-то впечатляющим либидо. Мои родители уже лет десять спят в разных спальнях — секс не играет особой роли, и аристократка — если хочет выйти замуж — должна быть невинной. Абсолютное большинство моих знакомых не испытывает никаких трудностей с соблюдением этого условия. Я же… проиграла в генетической лотерее.
С начала полового созревания я начала сходить с ума. Гормоны настолько бунтовали, что я реально задумывалась о покупке вибратора, но все же додумалась анонимно сходить к лекарю и честно рассказать о своей проблеме.
— У вас ненормально высокое количество эстрогена, — заявил мне лекарь, разглядывая результаты моих анализов, — слишком большое для вампира. Если бы вы были человеком, это было бы опасно, но как вампиру — вам ничего не угрожает.
— Это лечится? — с надеждой спросила я.
— Ну…. Человеческие лекарства на вас не подействуют…. Может быть, успокоительные как-то могут стабилизировать ситуацию… Но я должен предупредить вас о последствиях….
— ВЫПИСЫВАЙТЕ! — я готова согласиться даже на смену пола, лишь бы перестать думать о сексе. А тогда мне было всего пятнадцать!
Лишь когда я сумела затащить Чарли в постель, я уменьшила количество принимаемых таблеток до минимума. Секс раз в месяц — это ничтожно мало, но парень и так считал меня слишком распущенной….
О моей проблеме знают только Мэр и Арон — на правах лучших друзей. Так что Мэр права — я встряла по полной. Последний раз мы с Чарли занимались любовью в июне. Три месяца прошло. Три. Месяца. Мне конец.
Звенит звонок, и я неохотно поворачиваюсь к доске. Мэр и Арон сидят вдвоем за мной, а я раньше делила парту со своим парнем…. Теперь с той стороны словно холодом веет.
— Доброе утро! — в кабинет входит преподаватель. — По нашей традиции у нас двое новеньких. Знакомьтесь — это Лео и Хант Томпсон.
За ним по пятам идут двое рослых парней, которые выглядят на все двадцать. Оборотни — тут и гадать не надо, потому что весь кабинет наполняется запахом мокрой шерсти, и друг на друга не особо похожи.
Лео больше и выше, на широченных плечах лопается черная футболка, ярко-желтые глаза, смуглая — но, мрак побери, светлее, чем у меня — кожа, и темный ежик коротких волос. Хант — чуть пониже, но тоже мощный, в светло-серой водолазке, вытертых джинсах. Глаза у него скорее оранжевые, чем желтые, волосы длиннее и светлее, а взгляд…. Странный какой-то. Насмешливо-открытый, если такое сочетание вообще возможно. А…. Видимо, именно его я перепутала со стеной. Что ж, прости, парень.
В нашем классе пятнадцать существ — поровну вампиров, оборотней и людей. То есть…. Теперь вампиров на одного меньше — Чарльз же ушел…. Так вот, в классе сейчас всего пять парней, а девушек девять — так что весь женский пол — кроме меня и Мэр — оживляется.
Преподаватель заканчивает говорить — вся речь сводилась к тому, что мы должные принять оборотней как родных:
— Выбирайте места и садитесь, — велит он в конце.
Лео садится за первую парту к Алире — тоже оборотню. Та слегка краснеет, но, я уверена, уже к концу урока будет знать о своем новом соседе всю подноготную.
Хант слегка мешкает, а потом делает самый неудачный выбор в своей жизни: шагает прямо к моей парте и садится рядом. Блин, у него что, нюха нет?
Поверьте, я не испытываю никакой ненависти к оборотням. В нашей школе строгое правило — никаких межвидовых конфликтов. С одноклассниками-оборотнями у нас старательно соблюдается нейтралитет. Основная причина, почему нашим видам неуютно друг с другом — запах.
От оборотней постоянно воняет мокрой шерстью. Не потому, что они не чистоплотны, просто это их личный аромат, который не перебивается ни одним одеколоном. Я знала вампиров, у которых была аллергия на этот запах!
Мы, вампиры, тоже не идеальны. Волкодлаки утверждают, что от нас пахнет прокисшей кровью. У меня фантазии не хватает представить, что это за аромат — я лично ничего не чувствую ни от себя, ни от любого другого представителя своего вида. Лучше всего быть человеком — вот уж чей запах нравится всем.
Рядом оборотень кажется еще больше — я чувствую себя мелкой пигмейкой. Природа вообще неслабо надо мной поглумилась — оба моих родителя выросли под метр восемьдесят. А я — сто шестьдесят сантиметров. «Полторашка с кепкой», как однажды во время ссоры назвал меня Арон, за что получил неслабых люлей от Мэр.
Странно, но от парня шерстью почти не пахнет — запах перебивает аромат яблок, как будто парень в них купался.
Голова болит все сильнее. Я мрачно вспоминаю, сколько успокоительных лежит дома в тайнике, и надолго ли их хватит.
В кармане свитера вибрирует мобильный. Оборотень странно косится, когда я достаю телефон и читаю сообщение от Мары:
«Если он решил «нагуляться», значит, и ты можешь!»
Ага, конечно. Что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Быка за это вполне могут отправить
