— Кажется, вы ей понравились, — отметил он.
В Севилью они прибыли точно по расписанию. Новый вокзал, построенный к Всемирной выставке девяносто второго года, встретил их непривычной тишиной. В дневное время пассажиров на платформах почти не бывало. Все предпочитали укрываться в прохладной тени верхних этажей, спускаясь вниз лишь перед самым отправлением поезда. До отхода курсировавшего между Севильей и Кадисом состава оставалось еще несколько минут. Сеньор Галиндо вынес на платформу свой чемодан и большую сумку, с которой не расставался. У его спутника, очевидно, вещей было немного — они все поместились в одном чемодане. Сеньора Петкова, воспользовавшись услугами носильщиков, поднялась в лифте наверх. У нее с собой было два чемодана и большая дорожная сумка.
Через двадцать минут, когда местный экспресс Севилья — Кадис подошел к платформе, двое мужчин, терпеливо ожидавших поезда, первыми сели в вагон, положив свои чемоданы в специальное отделение. Почти сразу следом за ними в вагон внесли багаж Петковой. Носильщик сложил чемоданы, получил чаевые и, поблагодарив сеньору, удалился. Женщина поднялась в вагон и огляделась. Пассажиры, торопившиеся в Кадис, уже повсюду занимали свободные сиденья — в билетах на пригородные поезда конкретные места не указывались. Рядом с Дронго и сеньором Галиндо было два свободных кресла. Секунду поколебавшись, женщина решительно направилась к ним.
— Простите, — сказала она по-испански, обращаясь сразу к обоим, — здесь свободно?
Сеньор Галиндо любезно улыбнулся.
— Садитесь, прошу вас, — указал он место напротив себя, — мы, кажется, вместе ехали до Севильи.
— Да, — улыбнулась женщина, — я заметила вас в поезде. — Она устроилась в кресле. Легкий аромат ее цветочного парфюма окутал окружающее пространство. — Трудно было не заметить двух столь элегантных мужчин.
Дронго молча смотрел на сидевшую перед ним молодую блондинку. У нее были красивые, немного раскосые глаза.
— Вы ведь едете в Чиклану? — уточнил сеньор Галиндо.
— Откуда вы знаете? — удивилась женщина. Она даже немного смутилась, опасливо взглянув на пассажиров.
— Я слышал, когда вас провожали на вокзале, — пояснил ювелир. — Вы говорили по-русски?
— Нет, — улыбнулась она, — по-болгарски. Вы правы, меня действительно провожали на вокзале — это был мой брат. А ваш спутник всегда молчит? Или он не разговаривает с незнакомыми женщинами?
— Простите, сеньора, — ответил Галиндо, — но мой сосед, кажется, не знает испанского языка. Он приехал из Москвы. Но говорит по-английски.
— Извините, — сеньора Петкова взглянула на Дронго, — я не знала, что вы не говорите по-испански, — обратилась она к нему по-английски.
— Надеюсь, это мой единственный недостаток, — пошутил в ответ Дронго.
— Вы тоже едете в Чиклану? — спросила она.
— Отель «Мелиа Санкти Петри», — кивнул он, улыбаясь, — мой напарник говорит, что это лучший отель на всем побережье Коста де ла Луз.
— Мне тоже так говорили. Я Ирина Петкова, из Софии.
— Очень приятно. Меня обычно называют Дронго. Просто мистер Дронго. А это сеньор Энрико Галиндо, ювелир из Барселоны.
— Значит, мы все едем в одно место! — радостно воскликнула она. — Неужели вы тот самый знаменитый Дронго? Я много слышала о всемирно известном детективе с таким необычным именем.
— Я всего лишь эксперт-аналитик, и не более того. Частный детектив.
— Понятно, — она улыбнулась, — и вы, очевидно, хотите побывать на презентации новой коллекции сеньора Карраско?
— Вы знаете сеньора Карраско? — удивился Галиндо.
— Кто не слышал фамилии такого известного ювелира?! У него магазины по всей Испании.
— Не только, — сообщил Галиндо. — Его магазины открыты также в Лондоне, Милане, Нью-Йорке, словом — он по всему миру представляет наше искусство, наши традиции.
— Прекрасно, — она развязала шарф и положила его рядом с собой, — значит, я познакомилась с очень интересными и нужными людьми.
— Почему нужными? — поинтересовался Дронго.
— Ну как же! Ювелир, который может все рассказать о предстоящей презентации, и частный детектив, который наверняка будет занят своим непосредственным делом и знает массу любопытных фактов. Сама судьба послала вас мне.
— Вы журналист? — нахмурился Галиндо. По-видимому, он не жаловал представителей этой профессии.
— Нет, — улыбнулась Петкова, — совсем нет. А вы, похоже, не любите журналистов, сеньор Галиндо? Я собираюсь открыть свой магазин в Софии, — продолжила она. — Магазин фарфоровых статуэток Лардо и различных сувениров. Такой есть в мадридском «Палас-отеле». Может, вы его видели?
— Извините меня, сеньора, — смутился Галиндо, — конечно, видел. У вас прекрасный вкус! А журналистов я действительно не люблю. Они не всегда честно добывают свои материалы, не брезгуют любой информацией, да и подать ее могут по заказу — и так, и эдак. Они способны напрочь уничтожить репутацию человека. Или создать ее заново из ничего.
— Я вас понимаю, — кивнула она.
Галиндо взглянул в окно. По мере продвижения к югу становилось все теплее. Судя по всему, ближе к океану будет совсем жарко. Извинившись, ювелир снял пиджак и повесил его на вешалку. Дронго последовал его примеру. Оба остались в рубашках с короткими рукавами: Дронго — в белой, под цвет костюма, а ювелир — в темно-синей.
— Я думал, что в октябре в Андалусии бывает прохладней, — признался Дронго.
— Здесь даже в декабре случается жара, — улыбнулся ювелир, — сразу видно, что вы не бывали в этих местах.
— Не бывал, — подтвердил Дронго.
В этот момент мимо них прошел молодой человек приятной наружности. Увидев его, Галиндо вздрогнул. Приподнявшись с кресла, он обернулся и посмотрел вслед удаляющейся фигуре. Плюхнувшись обратно, растерянно произнес:
— Не может быть…
Дронго и женщина с интересом взглянули на своего спутника. Тот был не просто растерян, а скорее огорчен, ошарашен, смущен. И не собирался этого скрывать. Он поднялся и еще раз посмотрел на молодого человека, прошедшего в конец вагона. Незнакомцу, на которого смотрел Галиндо, было лет двадцать пять. Карие глаза, волнистые каштановые волосы, правильные черты лица: красиво изогнутые брови, тонкие губы, ровный прямой нос. Он был одет в светлую легкую куртку, голубые джинсы и темную тенниску. Ювелир тяжело вздохнул:
— Он тоже едет в Чиклану, а ведь ему нельзя там появляться…
— Кто это? — поинтересовался Дронго.
— Антонио Виллари, — неожиданно назвала имя молодого человека Ирина Петкова. — Я видела его фотографии в журналах. Кажется, он друг сеньора Пабло Карраско.
— Вы тоже об этом знаете? — печально спросил Галиндо.
— Об этом знает вся Испания, — ответила она, отвернувшись к окну.
— Как вы сказали? — переспросил Дронго. — Близкий друг сеньора Карраско?
Энрико Галиндо еще раз тяжело вздохнул. Петкова посмотрела на Дронго и пожала плечами.
— Слишком близкий, — ответила она, пристально глядя ему в глаза. — Я думала, что вы знаете. Об этом знают все.
— О чем? — не понял Дронго в очередной раз. Он недоуменно смотрел на своих собеседников, ожидая объяснений.
— Они очень близкие друзья уже несколько лет, — подчеркивая каждое слово, произнесла Петкова, — но мне кажется, что сеньор Галиндо осведомлен гораздо лучше меня.
— Я видел его несколько раз, — продолжил тему Галиндо, — признаюсь, что для меня это загадка. Как мог такой человек, как Пабло Карраско, связаться с этим мальчишкой! Не понимаю…
Дронго усмехнулся.
— Что они сделали? Ограбили другого ювелира? — пошутил он.
— Нет, конечно, — вздохнул Галиндо. И вновь повторил: — Ему нельзя появляться в Чиклане! Разумеется, личная жизнь — это частное дело каждого, но некоторые таблоиды уже сообщали о нетрадиционной сексуальной ориентации сеньора Карраско…
Ювелир продолжал вздыхать. С одной стороны, он действительно не хотел, чтобы появление молодого человека в Чиклане вызвало скандал. А с другой — ему было приятно рассказывать незнакомцам о тайных пороках кумира, который, оказывается, не был совершенством.
— Об этом знает вся Испания, — повторил он слова Петковой. — Но все делают вид, что ничего не происходит. Дело в том, что супруга сеньора Карраско из очень известной аристократической семьи. Сейчас она тяжело больна. Врачи полагают, что ей осталось жить не больше года. Понятно, что в таких условиях сеньор Карраско не решается обнародовать имя своего друга, с которым в последнее время он вместе живет. В Испании нравы несколько отличаются от всей остальной Европы. Здесь не столь либерально относятся к подобным проявлениям человеческих страстей. К тому же у него большая семья: две дочери, внуки. Если его связь с Антонио Виллари перестанет быть тайной для семьи — это может просто убить его жену, повлиять на отношения с дочерьми и в конце концов отразиться на бизнесе. В Испании не станут покупать бриллианты у ювелира, виновного в смерти собственной жены. Он об этом прекрасно знает.
