Морган пошла на поводу у собственной нетерпеливости. Что было довольно легко, ведь этот мужчина уже не раз заставлял ее смеяться.
«Понимаю», — ответила она. — «Может завтра в три? Я поискала в интернете и нашла довольно популярное местечко в Лафайетте, называется «Ля Ру». Знаешь, где это?»
«Cher, я местный. Я знаю каждую трещину в асфальте».
Морган улыбнулась и напечатала:
«Шер? Я не такая высокая, и не достаточно старая, чтобы похвастаться певческой карьерой, которая началась еще в шестидесятых!»
«Смешно. По-французски это значит «дорогая», — перевел он. — «Я — каджун, и разговариваю на этом языке с детства».
Морган прочитала его ответ, и опять проигнорировала легкий трепет внизу живота. Флирт свойственен французам, а он вырос в этой культуре. Наверное, для него флиртовать, все равно что дышать.
«Я краснею. Думаю, я слишком долго жила в Лос-Анджелесе. Ну что, увидимся?»
«Ты-то меня увидишь, но как я тебя узнаю? В Луизиане много симпатичных девушек. Я должен быть уверен, что открываю свои сокровенные тайны той, с кем об этом договорился».
Морган могла поспорить, что он чаровник. Ему это нужно, учитывая пристрастие к плетям и цепям. Ведь ясно, что большинство «нормальных» женщин заорут и убегут в неизвестном направлении при одной лишь мысли о боли и полном подчинении в постели.
«На мне будут соломенная шляпа, темные очки и большая мешковатая куртка», — ответила она.
«Больше похоже на маскировку», — напечатал Мастер Джей.
Он даже не представлял. А Морган не собиралась распространяться о том, что ее преследуют. Она только надеялась, что тот, из-за кого ей приходится маскироваться, будет пойман в скором времени и сгорит в аду.
«Тогда до завтра».
«Au revoir».
Через миг на экране появилось сообщение о том, что Мастер Джей покинул приватный чат.
Вздохнув, девушка тоже закрыла окно чата. Ее руки дрожали. Нет, дрожало все тело, несмотря на жар, разлившийся под кожей. Она устала, только и всего.
«Хотя от усталости не ноют интимные части тела», — издевательски произнес внутренний голос. — «И не промокают трусики».
— От усталости я начинаю слышать надоедливые голоса в собственной голове, — проворчала Морган.
Она попыталась отрешиться от мыслей о Мастере Джее, как о мужчине, сосредоточившись на вопросах, которые собиралась задать ему при встрече. Примерный план передачи уже вырисовывался, Морган собиралась сделать первый выпуск второго сезона настоящей бомбой. У нее уже была толпа поклонников, и их число только росло. Если правильно подать материал, шоу сможет стать настоящим хитом.
А значит надо думать только об этом и сфокусироваться на работе. Но через десять минут тупого смотрения на пустой монитор, Морган признала, что думает только о Мастере Джее. Что в нем такого? «Кроме того, что он прямо-таки вышел из твоих фантазий?»
Девушка тряхнула головой, решив проигнорировать сводящий с ума голосок. Она была любопытной — да, но не извращенкой. Не важно, что по этому поводу говорит Эндрю или думает мама.
Вздохнув, Морган взяла телефон и набрала номер ассистента продюсера в Лос-Анджелесе.
— Реджи, привет, — сказала она, когда тот поднял трубку.
— Я пообщалась с тем парнем, которого ты для меня нашел — Мастером Джеем, и изучила его досье. Завтра мы с ним встречаемся. Раскопал на него чего-нибудь еще?
— Ага, — ответил уже не молодой мужчина хриплым голосом — результат привычки выкуривать по две пачки сигарет в день.
— Я сделал несколько звонков, поспрашивал людей в садо-мазо клубах Луизианы, слышали ли они о нем, чтобы убедиться в его правдивости. Все подтвердилось.
Какое облегчение… и одновременно нет. Реджи быстро стал для нее кем-то вроде приемного отца, и Морган ему доверяла. Было бы намного легче задушить в зародыше интерес к Мастеру Джею, если бы Реджи не смог за него поручиться. Если бы она записала этого доминанта в список придурков, желающих поговорить о сексе с экрана телевизора.
Морган закусила губу… но любопытство взяло верх.
— Что о нем говорят?
— Да много всего. Что он не особо вовлечен в этот стиль жизни, но довольно часто появляется в нескольких клубах. Судя по всему, он имеет успех у женщин и определенную репутацию. Многие сказали, что он мог бы заставить и Мать Терезу умолять его связать ее и оттрахать. Он определенно любит подчинять себе женщин. Эй, ты же не заинтересовалась им, верно?
— Что? сердце Морган пропустило пару ударов.
— Я? Нет!
Она усмехнулась.
— С чего бы это мне хотеть мужлана, кончающего от того, что ему удалось унизить женщину?
— Уверена? в голосе Реджи прозвучали нотки скептицизма.
— Я похожа на того, кого интересуют подобные штучки? — ответила вопросом на вопрос Морган.
Реджи промолчал, и девушка почувствовала укол в сердце.
Скрежет замка входной двери застал Морган врасплох, она резко дернула головой в том направлении и вздохнула с облегчением, увидев, как в дом вошел ее сводный брат Брэндон.
— Я должна идти, — сказала она Реджи.
— Перезвоню завтра, после встречи с этим парнем.
— Привет, сестренка, — поприветствовал ее Брэндон, когда она повесила трубку.
Отметая мысли о разговоре с Реджи, Морган встала и приподнялась на цыпочки, чтобы обнять брата.
— Привет. Как дела?
Его аристократический рот искривился в недовольной гримасе.
— Не очень. Меня отправляют в Ирак на следующие три недели.
Удивление — и если совсем уж честно, тревога — пронзили Морган.
— В Ирак? Я думала, ты занят бумажной работой.
— В основном. Но бывают исключения.
— Ух ты, круто… Почему в Ирак?
— Военная тайна.
Он невесело усмехнулся.
— Ты же знаешь, как это… я не могу сказать, куда направляюсь и чем буду заниматься. У меня там не будет доступа к телефону или компьютеру. Морган, я не хочу оставлять тебя так. Это опасно, и я знаю, как ты напугана.
Она сглотнула. Брэндон и так много для нее сделал уже тем, что разрешил пожить у себя, несмотря на ярость Дорогого Папочки, и оберегал от урода, преследующего ее. Она была напугана, но не собиралась позволять Брэндону испытывать вину за то, что он выполняет свои служебные обязанности.
— Все будет хорошо.
Она придумает что-нибудь… все равно у нее нет другого выхода.
— Я занята на работе. Я справлюсь.
— Если хоть что-то произойдет, думаю, ты должна будешь позвонить папе.
Морган уставилась на него, еле сдержав саркастическую ухмылку.
— Тебе он, может, и папа. Для меня — источник биологического материала. Тот, кто отрицал мое существование последние двадцать пять лет.
