Уже обратившись в огненный клубок и сгорая факелом, чародей метнул в дракона своё предсмертное заклятье. Оно было сплетено так хитро и тонко, что победитель заметил его действие спустя много лет — тогда, когда стало слишком поздно.
Дракон тяжело вздохнул и шевельнул лапой. Раздался звон — старый ящер слушал этот звон долгие века и успел его возненавидеть. Весь пол пещеры покрывали толстым слоем слитки золота, монеты и драгоценная утварь — кубки, чаши, украшения. Когти могучих лап зарылись в кучах золота — золото было повсюду, и любое движение дракона сопровождалось его звоном.
«Как я ненавижу этот металл… — думал дракон. — Проклятый колдун… Его заклинание сработало — я собирал это золото тысячелетиями, собирал и собирал, хотя мне от него нет никакой пользы… Я жёг и убивал, околдованный злым блеском золота, — на этих слитках и монетах запеклась кровь тысяч и тысяч людей… И теперь я стерегу ненужное мне золото, и обречён стеречь его до скончания дней… А если я не уберегу своё сокровище, и кровавого золота вновь коснётся солнечный луч, в этот мир придёт беда — большая беда… Проклятый колдун — он всё рассчитал на много лет вперёд…»
Алчущие злата не раз приходили в северные горы, добирались они и до пещеры, хотя обычно дракон встречал непрошеных визитёров ещё на дальних подступах к сокровищнице. Во всех случаях он разбирался с золотоискателями быстро, не вступая с ними в бесполезные дискуссии о вреде жадности и сребролюбия, — поджаривал их вместе с конями и латами, а чудом уцелевших добивал когтями и зубами. Но шли годы, крылатый ящер старел и слабел, и всё реже покидал пещеру. И всё чаще дракон с невольным страхом думал о том, что будет, когда он не сможет защитить от добытчиков своё проклятое золото.
Под потолком с противным писком метнулась летучая мышь, прошуршав кожистыми крыльями, и хозяин пещеры приоткрыл глаза. «Летучие мыши днём обычно спят, гроздьями свисая вниз головами, — мелькнуло в драконьей голове. — Значит, эту что-то потревожило…» Точнее, мысль не мелькнула, а лениво проползла — в последние десятилетия дракону трудно стало даже думать. И тут он понял, что именно встревожило летучую мышь.
Драконы владеют собственной магией — без неё первый же огненный выдох стал бы смертельным для самого крылатого ящера. И сейчас при помощи этой магии старый дракон увидел — к пещере направляется целый отряд рыцарей. «Много… — подумал он. — В былые времена я расправился бы с ними со всеми всего за пару минут, но сейчас… Надо встать и встретить гостей как подобает — эти жалкие людишки совсем забыли страх. Нет, не забыли — страх вытеснен жаждой наживы… Ну что ж, идите, милости просим…».
Дракон с усилием приподнялся и пополз к выходу. Золото сыпалось под его лапами, стекало жёлтыми звякающими ручейками; он увязал в нём, как в зыбучем песке, однако полз и полз. Дракон хотел принять свой последний бой на пороге своего дома — он почему-то не сомневался, что этот бой будет для него последним. И он успел доползти до выхода из пещеры.
Первых троих рыцарей, ступивших в тёмный зев драконьего логова, встретил клубок рыжего огня. Все трое сгорели в мгновение ока — не спасли ни доспехи, ни мокрые попоны, которыми они предусмотрительно обернулись. Кривые когти дракона растёрли жирный пепел — это было всё, что осталось от отчаянных смельчаков, — и ящер с утробным рыком высунул свою уродливую голову наружу. Высунул — и тут же пожалел об этом.
Рыцари сэра Гая не дрогнули — они привыкли видеть смерть в любом её обличии и относились к ней философски: «Все мы когда-нибудь умрём». Со всех сторон в дракона полетели арбалетные стрелы, навылет прошивающие панцирь, и одна из них угодила точно в налитый кровью глаз чудовища.
Казалось, от рёва раненого дракона рухнут утёсы. Ящер не остановился — он выползал, вытягивая из пещеры свое старое, но всё ещё могучее тело. Однако прыть у него была уже не та — воины проворно отскочили, и три удара страшных когтистых лап только раскрошили каменные глыбы, громоздившиеся перед пещерой. «Погодите, погодите, — думал дракон, — дайте мне только вытащить хвост — я вам все кости попереломаю… Жаль, что я не могу уже метать огонь без передышки — в горле сухо и пусто, и мне нужно время, чтобы собрать силы для следующего пламенного выдоха…». И в это время в широкую грудь дракона вонзилось рыцарское копьё.
Анри Бургиньон подскакал к ящеру со стороны выбитого глаза и нанёс удар прежде, чем дракон успел повернуть голову на дробный стук копыт. Рыцари приветствовали успех барона радостными криками, которые тут же сменились воплями ужаса. Отважный всадник не успел увернуться — тяжёлая лапа смяла его; из-под расплющенных лат брызнула кровавая жижа. Но тут же в эту лапу глубоко врубился боевой топор, пробивший чешую.
Граф Карнарвон не спешил лезть в драку — он руководил боем, намереваясь вступить в битву в последний, решающий момент. Он видел, что дракон слаб, и предчувствие победы горячило кровь старого вояки. Но сэр Гай видел и то, что победу придётся оплатить дорогой ценой — драконья броня сопротивлялась мечам и копьям рыцарей, тогда как взмахи когтей чудовища рвали людей и лошадей на куски. «А вот если, — прикинул граф, приглядываясь к гранитному валуну, нависавшему прямо над входом в пещеру, — подтолкнуть вот этот маленький камешек? Он наверняка весит не меньше, чем сторожевая башня моего замка, и еле держится…».
Дракон не понял, что произошло. Он уже было подумал, что ошибся, и что он выиграет и этот бой, и что его час ещё не пробил, когда на его хребет, ломая спинные зубцы, рухнула неподъёмная тяжесть, придавила, распластала и наполнила нутро режущей болью.
— Вперёд! — зычно скомандовал Карнарвон, с лязгом извлекая меч из ножен. — Убьём его!
Это был уже не бой — рыцари, с ног до головы забрызганные кровью, облепили ящера, как муравьи полудохлую гусеницу, и заживо его разделывали. Мечи и топоры методичными ударами вспороли неподатливую чешую, и горячая драконья кровь хлестала тугими струями, истекая душным паром.
Дракон сквозь пелену боли увидел своим единственным уцелевшим глазом статного воина с длинным мечом, идущего к нему уверенным шагом победителя, и безошибочно опознал в нём предводителя. Дракон знал — жить осталось недолго, этот меч скоро отрубит ему голову, и прохрипел в лицо рыцарю:
— Не берите золото… Вы выпустите на свободу демона, и дети ваших внуков будут беспощадно убивать друг друга за этот проклятый металл… И не будет этому конца, пока не сгинет в этом мире весь ваш род… Не берите золото — на нём проклятье Тьмы…
Сэр Гай Карнарвон не понял умирающего дракона — для него слова старого крылатого ящера были всего лишь набором шипящих и булькающих звуков. Граф широким взмахом меча рассёк шею чудовища и в три удара отделил уродливую голову от тела, раздавленного сброшенным камнем. Голова дракона покатилась вниз и остановилась, уткнувшись в скалу, — мёртвый глаз остекленел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
