боль, такая давняя и глубокая, что ничем уже не вытравить. Оттого и взгляд такой тяжелый. Уставший.
Как же я устал… А всё этот дождь! Разве могло все это случиться в хорошую погоду? Нет, такие истории, как моя, только для пасмурных дней. Я достал из кармана деньги и крепко задумался. Еще как минимум неделю я не увижу ничего, кроме этой сотни. А мне надо на что-то жить, что-то закидывать в желудок… Много ли я смогу раздобыть? Вспомнил, как в худые времена мама варила суп из куриных шей. Он был жирный и вкусный. Что ж, суп это еда. Хватит ли мне хотя бы на килограмм, и на сколько дней я смогу растянуть кастрюлю?
— Отличное пойло! — причмокивает сосед губами. Ну да, на четвертом стакане это пиво уже может понравиться. Это как та водопроводная вода, что я пил, когда вся моя жизнь полетела к чертям. Сперва болел живот, потом я привык, потом стало вкусно.
А кассета все шелестит и шелестит на заднем фоне.
Вы знаете, дождь прекрасный аккомпаниатор. Когда я вернулся домой, притащив с собой целый пакет этих куриных шей, а заодно одну морковку и самую дешевую лапшу, чтобы бросить их в бульон, тишина задавила меня. Прижала спиной к стене, как я когда-то прижимал свою женщину. Только я-то целовал, а тишина сдавливала мне голову тисками до боли, до пятен в глазах. На неверных ногах я добрался до магнитофона и нажал кнопку.
Рухнул на пол и обхватил колени руками. Все закончилось, совершенно все хорошее, что было у меня, я сам же, по собственной глупости, и растерял. Работы нет, любимая женщина ушла, в голове пчелиный рой. Надо бы закинуть в пасть какую-нибудь таблетку. Добравшись до кухни, заглянул в аптечку — что угодно, кроме обезболивающих. Одна радость, от последствий питья водопроводной воды я защищен с любых сторон…
Зажав виски пальцами, я подошел к окну и прислонился лбом к холодному и влажному стеклу. Дождь лупил в подоконник. Хрипела песня. В голову пришла мысль: прекрасный дуэт…
Кстати, это именно моя кассета сейчас играет в баре. Однажды я наткнулся в шкафу на целую сумку старых кассет. Мне они были не нужны. Куда бы деть такое богатство? Конечно, в бар.
— Налить? — бармен смотрит на меня.
Налить. И выключить эту чертову песню.
Встань и выключи сам. Я пытаюсь было, но сосед преграждает мне путь, схватившись рукой за спинку моего стула. Он приподнимает свой бокал. Я со вздохом беру свою стопку, уже полную. Вздрогнем!
Какой же я безумец… Разве можно было так беспечно распоряжаться своей собственной жизнью? Хотя нет, распоряжаться — это как раз про план, про управление. А что делал я? Ничего. И ничего не нажил.
Только дождь, ворох всякого старья да воспоминания. Магнитофон выдал какой-то странный звук и замолчал. Я сунулся было сменить кассету, но сразу понял, что дело этим не обойдется. Пленку зажевало. Аккуратно, как хирург, стараясь не навредить, я вытащил коричневую полоску из пазов, взял карандаш и вручную замотал пленку. Слушать это стало нельзя, но и выкинуть нет сил. Может, отлежится? Хотел включить телевизор. Экран мигнул и погас. Теперь у меня не было и этого.
Песня булькает, словно больная, и понимаю — то самое место. Если зажует опять, самолично подойду, вытяну, вырву, если понадобиться, и выкину эту кассету к чертовой матери!
— Посчитай меня, — бросаю я бармену. И пока он пробивает чек, я оборачиваюсь к окну. Дождь.
Мне называют сумму. Меняюсь в лице. Следовало остановиться раньше. У меня столько денег нет…
— Так уже было, не правда ли? — хрипло спрашивает сосед, и я вскидываю на него удивленные глаза.
Никакой дымки во взгляде. Мне страшно от того, что вижу сейчас в его лице. Все мое прошлое, будущее, грехи и благодеяния, горе и радости — все это в нем одном. Да когда же я успел так напиться?
— Было, — отвечает он сам себе на вопрос… — И дождь, и пустой кошелек, и эта самая песня. Не так ли?
Молча сглатываю.
— Мой дорогой друг, — он делает знак бармену, чтобы тот вновь наполнил стакан. — Видишь ли, жизнь к тебе необыкновенно щедра. Не перебивай! Она дает тебе то, что мало кому достается. И берет такую малую плату…
Одними губами задаю короткий вопрос, голос меня не слушается.
— Второй шанс, — отвечает он.
Мне ничего непонятно.
— Эй, вырубите там кто-нибудь эту кассету, моему другу она не нравится! — кричит он в зал, на миг повернувшись ко мне спиной. И я вижу на его свитере потертый рисунок. Два полинялых крыла. — Так что, воспользуешься шансом?
А я все еще ничего не понимаю.
Музыка замолкает. Кто-то из посетителей берет коробку с кассетами, перебирает их. Но я на него уже не смотрю.
— Давным-давно ты спросил, как стать счастливым. Легко, ответили тебе. Стать счастливым легко, достаточно начать ценить то, что есть. Как быть счастливым, ты не спрашивал. А вот это уже — работа. Каждый день находить то, за что стоит сказать спасибо. Сможешь? Да не хмурь лоб, мало кто может. Это друг мой, наука…
Он снова отпивает из бокала и задумчиво смотрит в какую-то одному ему известную точку. Затем задумчиво говорит:
— Да… Наука. Труд. Или вот ещё. Как на счёт веры в себя? Конечно, в другое верить всегда проще. В чужие идеалы, например. В звезду счастливую. А ты встань с кровати и скажи себе вслух, что ты молодец. Но так скажи, чтобы себе поверить. Ты ведь ни разу не пробовал. А ты встань и скажи. Давай, давай!
Я встаю и говорю. Сам удивляюсь, до чего ж фальшиво звучит.
— Ладно, дело практики, — усмехается он. — И самое сложное. Ничто никогда не случается зря. Даже когда кажется, что пути нет. А ты головой-то покрути! Один раз ты смог. Забыл?
Я помню. Помню ту последнюю тарелку супа и три дня голода впереди. Помню, как понял, что когда терять больше нечего, остаётся только одно — начинать обретать. И я обрёл. Доел суп и вышел на улицу. Завернул в соседний торговый центр. И внезапно устроился продавцом. Ну а что? Диплом о высшем образовании хорош, но обед из него не сваришь. А потом, небогатый, но сытый и спокойный, потихоньку добрался и до административных должностей, и до счастливой жизни. Но, видно, ничего не понял.
— Ученику, который не понял сразу, объясняют дважды, если он попросит, — кивнул сосед.
А я попросил. Тогда и сейчас. Раз за разом
