Но вдруг кто-то остановился возле нее, и в ту же минуту девочка увидела в стекле свое лицо, непокрытую голову, нос, крепко прижатый к стеклу, совсем побелевший и расплющенный. Она быстро отошла от витрины– наверно, не разрешается смотреть на нее, к тому же сразу заметно, что Рут не с этой улицы. Около нее стояли два мальчика, очень похожие на кукол в витрине, да она-то не похожа на все эти прекрасные, блестящие игрушки за сто крон… Девочке захотелось домой, она только хотела повернуться и бежать, как вдруг из магазина кто-то вышел и окликнул ее. Это была Аннелисе со своей мамой фру Сейделин. Рут их знала. Мама шила им платья, и они иногда приходили к ней.
– Рут! – еще раз закричала Аннелисе, но Рут бежала без оглядки. Тогда фру Сейделин тоже позвала ее, и девочке пришлось подойти.
Она шла медленно, ведь они наверняка понимают, что ей не следовало здесь быть. Но фру Сейделин только поздоровалась и спросила, как она поживает и как поживает мама, и еще спросила, рада ли она, что наступил Сочельник. Рут потупилась, сделала книксен и ответила, что, конечно, рада. Она не решалась взглянуть на фру Сейделин, а та стояла прямо перед ней в серой меховой шубе, похожая на серого шипящего лебедя. И шея ее, и голова были тоже как у лебедя, который смотрит на тебя сверху вниз. А рядом с ней была Аннелисе в светло-голубой шапочке и шубке с белым меховым воротником и белой оторочкой на подоле и рукавах. Из всего этого белого и голубого выглядывало личико Аннелисе. Она смеялась и не отрываясь смотрела на Рут.
– До свидания, – сказала Рут и снова присела.
– Подожди, – остановила ее фру Сейделин. – Мне нужно кое-что купить. А вы с Аннелисе пока побудьте здесь.
И снова Рут стояла перед витриной, теперь вместе с Аннелисе. Она не решалась даже взглянуть на все это белое и голубое, не решалась теперь смотреть и на выставленные игрушки. У нее внутри как будто все застыло, и она не могла выговорить ни слова. А ноги были готовы бежать – домой, домой…
– Чего тебе хочется? – спросила Аннелисе.
Рут не знала. Она ничего не знала. Ей ничего не хотелось.
– А я хочу куклу и вон ту коляску, – сказала Аннелисе. – И кукольный дом. Хотя нет, у меня уже есть такой. Этот, может быть, немного покрасивее. Нет, мой красивее. И я знаю, что мне подарят лыжи и лыжный костюм. Мы завтра поедем в Норвегию и будем там кататься на лыжах. Нет, не завтра, а послезавтра. Завтра у нас будут гости и мне опять всего надарят. А у вас будут гости?
– Не знаю, – ответила Рут. – Наверно, нет.
– Что же вы, и будете только вдвоем с мамой?
Рут поняла, что ей надо что-то сказать, долго говорить. Она быстро подняла руку и показала пальцем на что-то в окне – что-то там двигалось. Высоко над всеми игрушками, над всеми этими великолепными вещами стоял дед-мороз. У него было строгое лицо и белая борода, он все время кивал, кивал медленно и строго.
– Посмотри на него, – сказала Рут, – он как Господь Бог… – И замолчала. Она поняла, что было глупо говорить о Господе Боге.
– Кто? – спросила Аннелисе. – Этот? Вот уж не нахожу. Подумаешь – все время кивает. У меня есть вещи поинтереснее, целый шкаф всяких занятных штук. Чучела настоящих зверей и много всего другого. Приходи как-нибудь посмотреть. Да пойдем теперь. Давай? Прямо сейчас.
– Я не могу, – ответила Рут. – Мне нужно домой, кушать.
– Покушаешь у нас. Сейчас придет мама, и я скажу ей, хорошо?
Фру Сейделин вышла из магазина. У нее в руках был пакет – большая коробка, завернутая в специальную рождественскую бумагу.
– А это кому? – спросила Аннелисе. – Опять мне?
– Нет, – ответила фру Сейделин. – Это для Рут.
– Мама, а разве это не… ты ведь знаешь, что мне хочется?
– Может быть, – ответила фру Сейделин. – Но у тебя так много всего, и мне кажется, что ее надо подарить Рут. Пожалуйста, возьми, Рут. Но только не развертывай до вечера.
Фру Сейделин была такая большая и шумная в своей серой шубе. Она изгибала шею и улыбалась откуда-то сверху, как лебедь, если только лебедь умеет улыбаться…
Рут хотела поблагодарить. Но из горла ее вырвался только какой-то неопределенный звук. Девочка откашлялась.
– Большое спасибо, – наконец выговорила она и присела. Но этого было мало, следовало сказать еще что-то. Девочка держала большую коробку и думала: лучше было бы не получать этого подарка, лучше было бы совсем не встречаться с ними. – До свидания, большое спасибо, – повторила она и присела.
Домой, домой, с коробкой, домой, бегом…
Но Аннелисе и фру Сейделин было по пути с Рут – они жили на Бредгаде. Пришлось часть пути идти вместе с ними. И Рут шла с коробкой в руках.
– А я хорошо знаю, что там, – сказала Аннелисе. – Ее мне должны были подарить. Но это неважно, пусть будет тебе.
Она посмотрела на мать, и фру Сейделин, изогнув шею, улыбнулась ей сверху. Рут несла коробку, но, в сущности, это была не ее коробка, а коробка Аннелисе.
– Мама, – спросила Аннелисе, – а можно Рут пойдет к нам и покушает с нами?
– В Сочельник-то! – сказала фру Сейделин. – Я думаю, что ее маме это не понравится.
– А завтра?
– Завтра у нас будет полон дом гостей. Но в какой-нибудь другой день Рут, пожалуй, может прийти. Подумаем, когда вернемся с отдыха…
Рут шла с коробкой и радовалась, что ей не нужно идти к Аннелисе, это было бы ужасно. Наконец они остановились у перекрестка, где им предстояло расстаться.
– До свидания, Рут, передай привет маме. Счастливого Рождества… Пойдем, Аннелисе.
Но Аннелисе не пошла за матерью. Голубая варежка крепко держала Рут за руку.
– Пока, пока, пока! – кричала Аннелисе и прыгала вокруг Рут, глаза ее тоже прыгали и сверкали из белого и голубого. И вдруг Аннелисе очутилась где-то далеко на улице и кричала что-то о том, что Рут должна прийти и они будут играть. Рут не отвечала ей и бежала во всю прыть. В коробке что-то постукивало. Может быть, это всего-навсего пара ботинок. Но, добежав до своего угла, Рут вдруг поняла, что это такое. Девочке показалось, что ее толкнули в грудь, и она остановилась, чтобы отдышаться. «Ой, нет», – выдохнула она, но знала: в коробке кукла.
– Мама! – закричала она, прежде чем открылась дверь. – Мама, посмотри! – И Рут была уже в комнате и рассказывала залпом обо всем – о магазине, об Аннелисе, о фру Сейделин, о том, что она должна прийти к ним в гости, кушать и играть. – Ты разрешишь, мама?
– Конечно, – согласилась мать. Она все еще сидела за машиной, блестящее колесо вертелось.
– Мама, я знаю, что это кукла, я знаю. Потому что Аннелисе хотелось куклу, но куклу подарили не ей, а мне. Я знаю.
– Вот как, – сказала мать, следя глазами за узким швом, бежавшим из-под иголки.
– Мама, да ты не слушаешь?
– Нет, я слушаю, Рут, я только немного устала.
– Мама, ты не должна уставать, не должна!
– Не должна? Нет, конечно, это я только так говорю, я совсем не устала. – Глаза матери не отрываясь следили за швом.
Рут прокралась в спальню и закрыла за собой дверь, ей хотелось остаться наедине с коробкой. Если взять острые ножницы и проделать маленькую дырочку? Нет, коробку нельзя портить, ее надо хранить вечно, и бумагу, и бечевку тоже.
Но узел не такой тугой, нельзя ли… Да. Нет… Но узел развязался сам собой, бумага соскользнула в сторону. А крышка приоткрылась как раз настолько, что туда можно было просунуть палец. Сверху лежала мягкая вата. Рут подсунула палец под нее и нащупала куклу, ее волосы. Это были настоящие волосы, а не нарисованные на фарфоре, как у Ингеборг. Теперь коробка совсем открылась и можно было видеть всю куклу. Рут стояла почти не дыша. Она не могла дышать. Она стояла тихо-тихо, не решаясь пошевельнуться. Кукла лежала с закрытыми глазами, но, когда Рут очень осторожно поставила коробку стоймя, кукла открыла глаза, медленно открыла свои голубые-голубые глаза… Нет, это было уж слишком. Рут не отважилась еще раз взглянуть на куклу и положила коробку – пусть кукла спит. На ней было голубое платье, голубые чулки и башмаки, у нее были светлые настоящие волосы, как у человека. Ее звали Аннелисе. Аннелисе Сейделин – вот как ее звали. Ей не нужно было придумывать имя. Оно у нее уже было. Рут боялась закричать и поэтому не смотрела на куклу. Она быстро положила розовую вату сверху, закрыла коробку крышкой, обернула бумагой, стараясь складывать ее так, как она была сложена раньше. И таким же узлом завязала бечевку. Теперь никто не заметит, что она открывала коробку.
За обедом Рут чуть не рассказала маме об Аннелисе, Аннелисе Сейделин, ее имя так и вертелось у нее на языке; Рут ерзала на стуле и смеялась про себя: вот мама сидит, как всегда, и ничего не знает.
Посуда была убрана, и Рут, видя, что мать надевает шляпу, спросила:
– Мама, а теперь мы пойдем смотреть большую елку?
– Сначала мне нужно отнести платье, а когда я вернусь, мы пойдем.
– А мне можно сейчас пойти с тобой, мама?
– Нет, я поеду на трамвае, мне надо торопиться. Ты пока побудь одна…
