Так, во всяком случае, думали основоположники марксизма.
Однако более пристальный взгляд обнаруживает монотеизм и во времена, предшествующие появлению евреев на исторической сцене. Если уж быть до конца верным источникам, то единобожия придерживался египетский фараон Аменхотеп IV по прозвищу Эхнатон (1375–1336 гг. до н. э.) еще до исхода евреев из Египта[3]. Введенный им культ бога солнечного диска, Атона, по имени которого он и получил свое прозвище (Эхнатон — «угодный Атону»), считается древнейшей из доктрин единобожия[4].
Черты монотеизма обнаруживает в себе и поклонение вавилонскому богу Мардуку, и почитание иранского Ахура-мазды. Даже в таких, казалось бы, политеистических религиях, как древнегреческая и древнеримская, обнаруживаются признаки единобожия. Древнегреческий Зевс (у римлян — Юпитер), являясь верховным божеством Олимпа, как бы воплощает в себе всемогущество и вездесущность единого бога, несмотря даже на свою антропоморфность.
Так что считать евреев пионерами в этой области будет некорректно.
А если вспомнить, что библейский Яхве — вовсе не такой уж одинокий в пантеоне почитаемых евреями богов, особенно в поздних интерпретациях иудаизма, где он выступает практически в качестве племенного божка евреев, то это будет вдвойне некорректно.
Тем не менее во всех странах, где пребывали евреи, правители относились к ним иначе, чем к другим гражданам. С пиететом, что ли. Прислушивались к их мнению. Взять хотя бы эпизод с распятием Христа в Иудее времен императора Тиберия. Почему Пилат внял требованиям членов синедриона распять Христа, даже не обнаружив в его деятельности состава преступления? Какое дело было римлянину до решения иудейского органа, органа подконтрольной державы? Считается, что он хотел таким образом предотвратить народное восстание. Но синедрион — не народ. Народ же, напротив, боготворил Иисуса за продемонстрированные им чудеса излечения и спасения от голода (я имею в виду эпизод с тысячью хлебами). Вряд ли толпа пошла бы за кучкой жрецов, пусть даже и авторитетных, в преследовании своего кумира и спасителя. Подтверждение этому можно найти в Евангелии: «Первосвященники же и книжники и старейшины народа искали погубить Его, и не находили, что бы сделать с Ним, потому что весь народ неотступно слушал Его» (Лука, 19:47–48).
То есть народное восстание было бы невозможно в случае оправдания Христа, и вовсе не необходимостью его предотвращения руководствовался Пилат[5].
Этот случай является прекрасной иллюстрацией к следующему высказыванию Т. Моммзена: «Как многочисленно было даже в Риме еврейское население еще до Цезаря и как стойко держались уже в то время в племенном отношении евреи, указывает нам замечание одного из писателей того времени, — что для наместника бывает опасно слишком вмешиваться в дела евреев своей провинции, так как по возвращении в Рим ему предстоит быть освистанным столичной чернью».
Об огромном влиянии евреев на жизнь Рима в 59 г. до н. э. свидетельствовал и римский оратор и философ Цицерон: «Каждый знает, как многочисленны эти люди, как спаянно они держатся и как влиятельны они на народных собраниях».
Эпизод с распятием Христа — не единственный в своем роде. Вся история скитаний евреев в поисках Земли обетованной содержит хотя бы в закамуфлированной форме примеры почтительного отношения к иудаизму. Да, были и погромы и изгнания. Но всегда находились силы, восстанавливающие status quo. И даже сами погромщики далеко не всегда демонстрировали неприязнь к самой религии евреев.
Взять хотя бы эпизод с вавилонским пленением. Даже славящийся необузданностью нрава Навуходоносор не осмелился разрушить Иерусалим и храм Соломона в ходе первого пленения, а лишь увел в Вавилонию царя Иудеи Иехонию со свитой. Столица с Храмом были разрушены только в ходе второго пленения, когда Навуходоносор после очередного восстания евреев окончательно убедился в ненадежности евреев и переселил в Вавилонию большую их часть[6].
Однако те, кто думает, что евреи хлебнули в Вавилонии горя, ошибаются. Их положение там было отнюдь не рабским. Разве что ностальгия иногда мучила. Бывший царь Иехония при вавилонском дворе занимал почетное положение. Народ тоже не бедствовал. Ему разрешено было выбирать землю по своему усмотрению, обрабатывать ее, пользоваться ее плодами, селиться общинами, свободно проповедовать свое вероучение. И уже тот факт, что многие местные язычники перешли в иудаизм, говорит о том, что к евреям относились здесь отнюдь не враждебно. А возможность создавать закрытые сообщества (гетто), которую вряд ли предоставили бы рабам, позволила евреям не слиться с местным населением и сохранить свою самобытность.
Если вавилоняне, пленившие евреев, благоволили к ним, то что говорить об их спасителях, персах? Персидский царь Кир был страстным поклонником иудаизма и евреев. Он освободил их из так называемого «плена» и разрешил переселиться на родину. Один из пророков даже назвал его за это «мессией», что глубоко символично. Ведь мессией, т. е. «помазанником Божьим», согласно Писанию мог быть только еврей.
Уж не евреем ли был Кир?
Не такой уж нелепой покажется эта мысль, если обратить внимание на следующий фрагмент Писания: «В первый год Кира, царя Персидского, во исполнение слова Господня из уст Иеремии, возбудил Господь дух Кира, царя Персидского; и он повелел объявить по всему царству своему, словесно и письменно: так говорит Кир, царь Персидский: все царства земли дал мне Господь, Бог небесный; и Он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас, из всего народа Его, — да будет Бог его с ним, — и пусть он идет в Иерусалим, что в Иудее, и строит дом Господа, Бога Израилева, того Бога, Который в Иерусалиме». И далее: «И царь Кир вынес сосуды дома Господня, которые Навуходоносор взял из Иерусалима и положил в доме Бога своего. И вынес их Кир, царь Персидский, рукою Мифредата сокровищехранителя; а он счетом сдал их Шешбацару, князю Иудину». (Ездра, 1:1–3, 7–8).
Как-то не вяжется это описание с образом поклонника Ахурамазды, каковым считается Кир. Или, может быть, Ахурамазда — это еще одно из имен единого Бога? Даже с учетом того, что повеление Кира передано в интерпретации иудейского пророка, его проиудейскую направленность трудно переоценить. Слишком уж прозрачен намек.
Факты необычайной популярности и распространенности иудаизма в древности наводят на размышления. Трудно представить, что мировоззрение небольшого, к тому же преследуемого и гонимого, племени могло пробудить в мировом сообществе такую бурю положительных эмоций. Еще труднее представить представителя этой замкнутой, как теперь считается, религии в роли миссионера. А ведь популярность такую иудаизм мог приобрести только в ходе миссионерской деятельности, т. е. в ходе распространения его положений среди неевреев, что не приветствовалось, напомню, поздним раввинизмом.
Факты еврейского миссионерства столь многочисленны, что целой книги не хватит для их описания. Все же стоит остановиться на них подробнее, ибо отсюда следуют далеко идущие выводы.
2
ЕВРЕЙ И МИССИОНЕРСТВО —
ДВЕ ВЕЩИ СОВМЕСТИМЫЕ
Иудейство древнейших времен вовсе не было замкнутым; напротив, оно было столь же преисполнено фанатического миссионерского рвения, как впоследствии христианство и ислам.
Т. МоммзенВ северо-западной Эфиопии проживает племя, самоназвание которого звучит странновато для этих мест: Бета-Израэль («Дом Израиля»). Ни внешностью, ни языком фалаша — так называют их соседи — не выделяются из общей массы эфиопских племен. Обыкновенные негроиды. Большинство фалаша говорят на амхарском — одном из обычных для той местности кушитских языков (семито-хамитская языковая семья).
Название Бета-Израэль, однако, позволяет думать, что племя как-то связано с еврейством.
И действительно, фалаша исповедуют иудаизм. Иудаизм, правда, не бог весть какой строгий— сказывается многолетняя оторванность этих «евреев» от центров мирового иудейства, — тем не менее содержащий основные понятия данной религии: понятие о ритуальной чистоте, кошерной пище.
Фалаша верят в Тору, чтят субботу, делают обрезание, у них есть институт священничества (кахинат). Все это позволило раввинам признать традиции фалаша иудейскими, а самих их вслед за Эльдадом ха-Дани причислить к потомкам колена Данова, некогда покинувшего древний Израиль и основавшего в стране Куш, как раньше называли Эфиопию, независимое еврейское царство[7].
Практически того же мнения придерживаются и сами фалаша. Они считают себя потомками сына царя Соломона и царицы Савской Менелика I. По другой легенде они отделились от общей массы евреев и попали в Эфиопию после исхода из Египта.
