— Хар-лоу, — урчит он, его кхай мурлычет, несмотря на то, что мы уже нашли отклик. Просто быть рядом друг с другом достаточно, чтобы наши кхаи откликнулись, и я кладу руку ему на сердце, где его кхай поет мне.
Рух трется своим носом о мой, затем покусывает мою нижнюю губу. Его рука скользит к свободной талии моих леггинсов, а затем проскальзывает внутрь. Он ненасытен, моя пара, и я разделяю это рвение. Я думала, что с резонансом все должно было замедлиться, но прошло уже несколько дней, а я все еще чувствую такой же безумный голод по нему, как и всегда. Я все еще просыпаюсь от того, что он прикасается ко мне посреди ночи, и это меня возбуждает.
Это не рутинная работа, когда он прикасается к тебе. Ни в малейшей степени. Я все еще привыкаю к этой планете, к резонансу и к мысли, что у нас родиться ребенок. Но приспосабливаться к нему? Вообще никаких трудностей.
— Прикоснись ко мне, — шепчу я. — Я не возражаю.
— Прикоснись, — рычит он, и его рука проникает между моих бедер. Он быстро учится, и все, что мне потребовалось, это один раз показать ему, что мне нравится, и теперь он полон решимости делать это правильно каждый чертов раз. Я стону, цепляясь за его плечи, когда он слегка трет мой клитор. — Хар-лоу моя, — его голос такой собственнический, когда он наклоняется и покусывает мое ухо, повторяя слова. — Хар-лоу моя.
Черт, когда он успел выучить «моя», и меня это вообще волнует? Я покачиваюсь под его рукой, пока он ласкает мою киску, его палец слегка танцует по моему клитору. Я зарываюсь руками в его волосы и прижимаюсь к нему всем телом, пока он покусывает мое ухо и, кажется, полон решимости доставить мне жесткий и быстрый оргазм еще до завтрака. Потребность усиливается в моем теле, и прежде чем я успеваю что-либо осознать, я кончаю жестко и быстро, моя киска наполняется моим освобождением. Я тихонько вскрикиваю, когда кончаю, ошеломленная тем, как он может заставить меня кончить так чертовски быстро.
Он снова целует меня, его движения мягкие и нежные.
— Хар-лоу.
— Рух мой, — тихо говорю я ему. Я улыбаюсь ему, вся такая довольная, и провожу рукой по его груди.
Это тоже делает его счастливым. Он бросает на меня свирепый взгляд, как будто ему нравится идея, что я называю его своим. В этот момент песчаные скорпионы начинают лопаться и шипеть на огне. Он неохотно отстраняется и принимается за еду.
— Рух готовить Харлоу, — говорит он вместо этого.
— Если мы должны, — говорю я, борясь с небольшим разочарованием. Я бы не прочь немного поваляться в мехах, но, думаю, здесь выживают не так. Это большая работа, и мне нужно начать думать так, как думает мой варвар. — Еда, а потом мы начнем обустраивать дом, верно? Верно.
Рух только хмыкает в ответ.
Часть 2
РУХ
Я никогда не устану наблюдать, как моя самка ест еду, которую я принес для нее. Я знаю, что ей не нравится внешний вид краулеров, но она наслаждается вкусом, когда они обжариваются на огне. Я должен помнить, что нужно делать это каждый раз. Хар-лоу любит, чтобы вся ее еда была теплой. Я понимаю, что Хар-лоу любит все теплое, когда она набрасывает на себя несколько мехов, прежде чем присоединиться ко мне у огня. Она не разгуливает только лишь в своей пятнистой коже. Вместо этого она наваливает на себя чужие шкуры и дрожит, когда ей их не хватает.
Это еще одна вещь, которой я должен научиться, когда дело касается моей пары. Хар-лоу хрупка и слаба по сравнению со мной. Я должен позаботиться о ней. Я должен справляться со всеми вещами, которые слишком сложны или которые она не любит делать, потому что я ее пара. Я протягиваю ей одну из штуковин с твердой скорлупой, и она тут же роняет ее в песок, шипя и облизывая пальцы.
— Горячоооо, — суетится она, посасывая большой палец. — Подожди немного.
Я прикасаюсь к существу с твердым панцирем, но оно не кажется мне слишком теплым. Правда, она засыпала свой песком, поэтому я вскрываю свой, открывая всю вкусную белую мякоть внутри, и кладу его на уголок шкуры животного перед ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Выражение лица Хар-лоуа смягчается.
— Спасибо большое, — говорит она мне, и мой член вздымается в ответ на ее нежные слова. Мне нравится слушать, как она говорит.
Я киваю и беру тот, который она уронила, стряхивая песчинки, прежде чем открыть его и съесть. Я смотрю, как она ковыряется в своей нежными кончиками пальцев, откусывая крошечные кусочки плоти, которые она вытаскивает. Она такая… мягкая. И розовая. Я беспокоюсь, что не буду для нее хорошей парой. Что я не смогу заботиться о ней так, как должен. Меня вполне устраивает спать на песке. Я в порядке, когда погода становится прохладной, а облака приходят и не уходят целыми днями. Но все это будет тяжело для моей маленькой половинки, и мысль об этом заставляет мои внутренности сжиматься от страха.
Я не могу потерять Хар-лоу, как я потерял своего отца. Я не могу вернуться к тому, чтобы у меня вообще никого не было. Хар-лоу — это все для меня. Она показала мне, как целоваться, и как вложить в нее комплект. Она показала мне, как стирать. Она улыбается мне и учит меня словам. Я никогда не был так счастлив, как сейчас, когда Хар-лоу была рядом со мной. Это меня немного пугает. Я знаю слишком много ночей, когда я просыпался, и не с кем было поговорить, некому было накормить меня, когда я был голоден. Слишком много раз мне было грустно и одиноко, я скучал по своему отцу.
Я не позволю моей Хар-лоу быть грустной и одинокой. С этой мыслью, проносящейся у меня в голове, я беру другого краулера, раскалываю твердую скорлупу и предлагаю его своей паре.
— Ешь.
После того, как мы наелись досыта, Хар-лоу издает звуки, свидетельствующие о том, что она хочет покинуть пещеру. Внутри для нее безопаснее, но если она хочет увидеть великую соленую воду, я не откажу ей. На это завораживающе смотреть, и я нахожу постоянный рев волн успокаивающим. Я смотрю, как моя пара надевает все меха, прикрывая свою пятнистую кожу, а затем улыбается мне.
— Я готовавыдвигаться.
Я ворчу и жду, когда она покинет пещеру. Я планирую оставаться рядом с ней как можно дольше. Хар-лоу умна во многих вещах, но она не так вынослива, как я. Она нежная и хрупкая, и я не допущу, чтобы ей причинили боль.
Когда она выходит из пещеры, она тянется к моей руке. Я жду, гадая, хочет ли она мне что-нибудь показать, но все, что она делает, это держит меня за руку. На мой озадаченный взгляд она просто усмехается и протягивает руку, чтобы коснуться моего лица другой рукой.
— Новичокв отношенияхда? — она сжимает мою руку и не отпускает, затем тянет меня за собой, показывая, что я должен следовать за ней.
Я иду. Я бы последовал за ней куда угодно.
Хар-лоу говорит своим счастливым голосом, когда мы гуляем по пляжу, но я не понимаю, что она говорит. Я довольствуюсь тем, что слушаю ее лепет и иду рядом с ней, вдыхая ее запах и наблюдая за ее движениями. Ее яркая грива колышется на ветру, и она постоянно заправляет ее за свои маленькие уши, но она никогда не перестает говорить. Она также не отпускает меня, и я решаю, что мне нравится теплое пожатие ее руки, сжимающей мою. Держится ли она за меня, чтобы я не отходил от нее?
Как будто я когда-нибудь оставлю ее позади.
Мой пара присаживается на корточки и поднимает что-то с песка. Это твердая оболочка, которая исходит от существа со многими ногами.
— Возьми это с нами, — говорит она мне, протягивая его.
Она хочет, чтобы я посмотрел на это? Я подношу его к носу и нюхаю, но существо внутри давно исчезло. Я рассматриваю его мгновение, а затем бросаю обратно на землю.
— Нет! — кричит Хар-лоу, отпуская мою руку. Она поднимает эту штуковину, и выражение ее лица печальное, когда она подбирает два осколка. — Рух, нет.
— Нет? — я не понимаю. Я в замешательстве делаю жест, требующий еды. Она голодна? — Есть? Хар-лоу ест?
— Нет, — говорит она снова, немного более спокойно. На ее лице появляется разочарование, когда она снова складывает две части вместе. — Это могло бы пригодиться нам. — Она смотрит на меня снизу вверх. — Мне нужен дом.
