- Это мое. Слышишь, мое... - Я пытаюсь освободиться, дернуться назад, но съехавшая с катушек старуха лишь усиливает нажим, проталкивая лезвие глубже в плоть.
- Всю жизнь... В бедности. Всю жизнь. - Она судорожно всхлипывает, глядя, как расползается по рубашке алое пятно. Поднимает на меня полные слез глаза, ловя мой взгляд.
- Я.. кх.. э.. - в груди булькает а голосовые связки отказываются сокращаться. С трудом проталкиваю сквозь себя слова. - А .. ведь.. это .. даже... красиво.
Смотрю, как меняется ее лицо. Непонимание... Ужас...Страх.
Поднимаю руки и отталкиваю старуху от себя. Вместе с недовольно хлюпнувшим ножом, который она все еще сжимает в руке. Росчерк алых брызг ложится на пол. Пыль принимает кровь так же охотно, как и слезы.
Ноги отказывают моей убийце и она садится на пол не сводя с меня непонимающего взгляда. Я оглядываю набухший, напитанный кровью разрез на рубашке.
- Действительно. Это даже красиво. - Голосовые связки уже восстановились а рана подернулась розовым желе, застывающем на глазах.
- Ты... Ты... - Ее голос еще хрипит, но в глазах уже страх понимания. - Ты робот!
Я склоняю голову в шутливом поклоне.
- Проклятая железка! Урод! - Старуха пытается подняться с пола, но я мягко толкаю ее обратно, вынимая из ослабевшей руки нож.
- Не стоит Марья Ивановна. Не стоит. - Кидаю покрытый кровью кусок острой стали в сторону ящика с золотом. - Повторная попытка лишь усугубит вашу вину. Как вы понимаете, я уже известил власти о случившемся.
- Урод. Какой же ты урод. - Она уже не кричит. Губы еле шевелятся выплевывая ругательства.
- И я не робот, Марья Ивановна. Квазиживые организмы моего класса обладают всеми правами наряду с человеком. Напомнить вам номер закона?
Она не снисходит до ответа. В глазах ненависть и страх.
Пожимаю плечами и сажусь на стул. В том, что она не повторит попытку я практически уверен, но и слишком расслабляться тоже не стоит.
Так мы и сидим, до тех пор, пока ее не уводят, а я не подписываю необходимые бумаги. Целую кипу бумаг - бюрократия во властных структурах ничуть не изменилась за последние годы. Затем я аккуратно складываю инструменты в чемоданчик, поднимаю с пола ящичек с кладом и выхожу на улицу. Вздыхаю полной грудью тяжелый, пропитанный стариной воздух и передаю ящичек представителю фирмы. Согласно закону, введенному несколько лет назад, имущество убийцы передается жертве или ее родственникам. Очень правильный закон, если подумать. Разумный.
Выдыхаю. Окидываю прощальным взглядом древние здания и сажусь в машину. Все-таки разгуливать по городу с кровавым пятном на животе не самое благодарное и эстетичное занятие.
г. Саратов 2005
