— А что представляет собою этот склеп, в котором водятся духи? — поинтересовался Холмс.
— Видите ли, сэр, в середине парка стоит старая разрушенная часовня. Такая старая, что никому не установить, когда она была построена. И вот под ней находится склеп, который пользуется дурной славой среди нас. И вот, позвольте вас спросить, что мой хозяин делает там по ночам?
— Обождите! Вы говорите, что там он встречается с другим человеком. Но, может быть, это один из ваших же грумов или кто-нибудь из слуг? Ведь вам, казалось бы, стоило только проследить этого человека и порасспросить его.
— Нет, мистер Холмс, я никогда до этого его не видел.
— Как вы можете быть уверены в этом?
— Потому что я видел его после этого, мистер Холмс! Это случилось во вторую ночь, когда мы со Стивенсом решили проследить хозяина. Сэр Норбертон прошел мимо нас (мы лежали в кустах и дрожали, как два зайца, так как луна светила довольно ярко), но когда мы услышали, что сзади идет тот, другой, которого нам нечего было бояться, мы дали хозяину пройти, а потом выпрямились и, как ни в чем не бывало, пошли за незнакомцем. Самым невинным тоном я обращаюсь к нему: «Здорово, дружище! Кто вы такой и откуда бредете?» Надо полагать, что он не расслышал наших шагов. Когда он посмотрел на нас, то поверьте мне, рожа у него была словно у дьявола, только что выскочившего из преисподней! И как завизжит, да как пустится бежать — только его и видали! Так он и скрылся во мраке, и мы не узнали, кто он такой и откуда он взялся.
Да как пустится бежать — только его и видали!
— Но вы ясно видели его при свете луны?
— Совершенно ясно, мистер Холмс. Я мог бы поклясться в этом прямо ему в лицо, прямо в его омерзительную псиную харю, я бы сказал. И что могло быть у него общего с сэром Норбертоном?
Холмс долгое время сидел, погруженный в глубокое раздумье.
— У лэди Беатрис Фолдер есть компаньонка? — спросил он, наконец.
— У нее есть только горничная, Кэрри Иванс. Она уже пять лет служит у нас.
— И она, несомненно, предана своей хозяйке?
Мистер Мейсон слегка замялся.
— Предана-то она предана, но только я не скажу — кому.
— А! — многозначительно произнес Холмс.
— Я не могу сор из избы выносить, — добавил мистер Мейсон.
— Мне все понятно! — успокоил его Холмс. — Судя по описаниям доктора Ватсона, ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности в присутствии сэра Норбертона. Уже не думаете ли вы, что эта горничная явилась причиною ссоры между братом и сестрой?
— Право, не могу сказать, мистер Холмс, но эта скандальная история уже давно у всех на языках.
— Но возможно, что лэди Беатрис не замечала этой связи раньше. Предположим, что она совершенно неожиданно обнаружила это. И вот она принимает решение сейчас же избавиться от своей горничной, а ее брат не позволяет этого. Лэди Беатрис, как человек со слабым сердцем, не будучи в состоянии свободно передвигаться, не имеет возможности добиться своего. Ненавистная горничная все еще находится при ней. Лэди Беатрис ни с кем не разговаривает, все время проводит у себя и, наконец, начинает пить. Сэр Норбертон, разгневавшись на нее, забирает у нее ее любимую болонку. Как вам кажется, вяжется все это вместе?
— Да, пожалуй! — не совсем уверенным тоном согласился мистер Мейсон. — Постольку-поскольку, — добавил он.
— Вы правы. Постольку-поскольку. Все это хорошо, но только при чем тут эти ночные визиты в склеп? Вот чего я никак не могу понять.
— Вот именно, сэр, вот именно! И потом есть еще кое-что, чего я никак не пойму: зачем сэру Норбертону понадобилось откапывать покойника?
Холмс выпрямился на стуле, едва услышал последние слова.
— Да, да! — продолжал тот. — Мы только вчера обнаружили это, и я сейчас же написал вам. Вчера, когда сэр Норбертон поехал в Лондон, мы со Стивенсом отправились в склеп. Там все было в порядке, сэр, если не считать того, что в одном углу лежала часть человеческого тела.
— Я полагаю, что вы немедленно известили полицию?
Наш гость улыбнулся бескровной усмешкой.
— Видите ли, сэр, едва ли это могло бы интересовать полицию. Наша находка заключалась всего лишь в человеческом черепе и в нескольких костях, которым, возможно, уже сотни лет. Но я знаю, что их не было на том месте раньше. Мы со Стивенсом оба готовы поклясться в этом. Эти кости были положены в дальний угол и прикрыты несколькими дощечками, но раньше в этом углу ничего не было.
— Что же вы сделали с этими костями?
— Ничего. Мы оставили их там, где нашли.
— Очень благоразумно с вашей стороны! Вы говорите, сэр Норбертон вчера уехал, — он уже вернулся?
— Нет, мы ждем его сегодня.
— А когда ваш хозяин отдал любимую болонку своей сестры?
— Ровно неделю тому назад, сэр! Бедное животное целый день выло на дворе, и сэр Норбертон поймал его, и я уже подумал, что он задушит несчастную собачонку, Но он отдал ее одному из наших жокеев и велел отнести старому Барнесу, владельцу «Зеленого Дракона».
Холмс некоторое время сидел в глубоком раздумьи и сосал трубку.
— Мне все-таки непонятно, мистер Мейсон, — сказал он, наконец, — чем я вам могу быть полезен? Не можете ли вы более определенно изложить ваше дело?
— Возможно, что это покажет вам, что я хочу от вас, мистер Холмс! — сказал наш гость и, достав из кармана какой-то пакетик, развернул его и показал обугленный кусочек кости.
— Где вы это взяли? — спросил Холмс, с интересом изучая необычайную находку.
— Видите ли, сэр, усадьба Шоском имеет центральное отопление и топка находится как раз под комнатами лэди Беатрис. Мы уже некоторое время не топили, но на днях сэр Норбертон стал жаловаться на холод, и тогда один из моих ребят, по имени Гарвей, снова развел огонь. А сегодня утром он явился ко мне и показал мне, что он нашел, когда прочищал зольник. Уж больно эта штука ему не понравилась.
— Не могу сказать, чтобы это и мне нравилось, — сказал Холмс. — Что вы на это скажете, Ватсон?
Несмотря на то, что косточка была совершенно обуглена, не могло быть никакого сомнения относительно ее происхождения.
— Это верхняя частица бедренной кости! — тотчас же определил я.
— Совершенно верно! — согласился Холмс, и лицо его слегка нахмурилось. — А когда ваш Гарвей прочищал топку?
— Он каждый вечер прочищает ее, засыпает в нее угля и оставляет до утра.
— Значит, ночью кто угодно может пройти туда?
— Совершенно верно.
— А как туда можно войти. Изнутри?
— Есть дверь снаружи и есть дверца со стороны лестницы, которая ведет в комнаты лэди Беатрис.
— Гм! — пробормотал Холмс. — Темное дело, мистер Мейсон. Темное и весьма подозрительное. Вы говорите, что вчера ночью вашего хозяина не было дома?
— Не было, сэр.
— В таком случае, кто же сжигал эти кости, если не он?
— Вот этого я не могу сказать, сэр.
— А как называется харчевня, о которой вы говорите?
— «Зеленый Дракон».
— А рыба в ваших местах водится хорошая?
Тренировщик беговых лошадей посмотрел на Холмса с таким видом, словно он хотел сказать, что судьба послала еще одного безумца на его пути.
— Говорят, сэр, что в реке нашей водится много плотвы, а в озере — изрядные караси.
— Этого вполне достаточно для нас. Мы с Ватсоном такие заядлые рыболовы, не правда ли, Ватсон? Отныне наш адрес — «Зеленый Дракон», мы сегодня же вечером будем там. И едва ли я должен говорить вам, мистер Мейсон, что мы временно не хотим вас видеть. Но если вам нужно будет, Вы можете написать, и точно также я найду вас, если буду нуждаться в вас. Когда мы немного разберемся в этом деле, я сам поделюсь с вами добытыми сведениями.
* * *
Вот как случилось, что однажды вечером, в начале мая, мы очутились в старинной харчевне близ Шоскома, где гостеприимный хозяин, старый Джосиа Барнес, с большим сочувствием и интересом отнесся к нашему плану — истребить всю местную рыбу.
— А как насчет озера близ усадьбы? — спросил Холмс, как бы между прочим, во время разговора. — Там, наверное, жирные караси водятся?
Лицо старого Барнеса затуманилось.
— Нет, сэр, из этого ничего не выйдет. Вы можете сами очутиться в озере, раньше чем поймаете хоть одну рыбу.
— Почему же это? — удивился Холмс.
— А потому, что озеро принадлежит сэру Норбертону, а он человек тяжелый. Тем более, что вы оба люди для него чужие, а если он заметит вас близ своего бегового поля, то вам не сдобровать. Сэр Норбертон не такой человек, чтобы рисковать своими лошадьми.
— Что-то мы слыхали, будто одна из его лошадей участвует на предстоящем дерби?
— Совершенно верно, сэр! И превосходный жеребец к тому же. На него поставлено все, что только сэр Норбертон мог собрать. Кстати, — добавил он, задумчиво глядя на нас, — вы сами-то не интересуетесь ли бегами?
