– Волки, спасайтесь робяты! Щас вся стая прибежит, – и начал трястись от смеха. Собутыльники дружно подхватили гэг, и Первакоский сосед Филин, толкнул громогласный тост.
– За волков братва! – поднял бокал с пивом и одновременно наступил дворняге на лапу. Собака заголосила истошным визгом, отчего хохот только усилился. Немного погодя, мужики накидали под стол еды и голодная дворняжка, немного успокоившись, начала пировать. Патрон сделал вид, что никакой собаки не видел и сел в кресло у окна, стал наблюдать за игроками в покер. Назревала нехилая свара, кочегар с четвёртого прииска «Ладный», заподозрил своего соперника в нечистой игре. Вот, вот они сцепятся в петушином бою, круша оппонента своими пудовыми кулаками. Но, в самый последний момент, когда рука Семёна замахнулась, для удара и второй игрок взялся рукой за ножку табурета, дабы встретить врага подобающим образом. Дверь заведения распахнулась, и вместе с холодным воздухом, в зал вошёл егерь. Завсегдатаям даже показалось, что он двигается слишком долго, словно в замедленном ролике из американского вестерна.
Метка
Одетый в белоснежный камуфляж, егерь, с карабином за спиной, здоровенный такой дядька. Прищурился, кашлянул, потом устало вздохнул и снял шапку. Дверь, затянутая пружиной хлопнула за спиной Ардена, и он ловким движением перебросил оружие через голову, быстро зажав ствол правой рукой, с этаким солдатским форсом притормозил приклад ногой. Патрон, восхищённо похлопал в ладоши и сделал знак помощнику, чтобы тот принёс стул гостю.
Егеря в деревне многие естественно недолюбливали, но откровенной ненависти, никто не выказывал. Само собой безнаказанно браконьерничать Арден никому не давал, но с ним всегда можно было решить проблему, в общем, то нормальный мужик. Все знали, что он не местный, но родился и вырос в таёжных местах, только далеко отсюда. А прозвище, у него было под стать – Енисейский. Перваковский с Филином ехидно перемигнулись и начали громко шептать, обращая на себя внимание.
– Ой, люди! Поймали мы волка, а шкуру то сымать с него боязно. Егерь застращал, так вот, придётся отпустить, не видать нам волчьих унтов. Помёрзнем то, на ту зиму, а всё Енисейский, со своими жалейками, да прогонялками. Говорили ему, что волка бить надо, а не гнать. Вернётся серый.
Арден спокойно выслушал скоморохов и сказал.
– Будь, по-вашему, хотите облаву, так давайте на ту субботу то и организуем. Только и вы будьте любезны, выйти то из дому и патроны не забыть.
Облава
Прошло пару недель и на последнюю субботу Марта месяца, деревенские мужики всё таки вышли на облаву. Волки, по-прежнему кружили в ближайших окрестностях, порою пугая лесорубов и таская мелких собак. Мало того, так ещё и шатун объявился, а егерь рассказал, что видел, как он отстаивал свою добычу в драке с серыми. На удивление, в этот раз народ шёл бодрячком, люди шутили, рассказывая старые прибаутки, да лесные истории, связанные с охотой. Ефимыч, закоренелый холостяк, с ухоженным «Зауэром», стоял с самого краю людской цепи
.
В это то момент, на него выскочил, из под поваленной сосны, тот самый медведь. Хозяин тайги не стал разбираться и спрашивать у деда, зачем, мол, дорогой друг пожаловал. В три прыжка косолапый очутился практически нос к носу с бывалым охотником. Шатун, уже почти дотянулся лапой до головы охотника, как в этот момент раздались два выстрела. Дед успел сделать шаг, в сторону и медведь рухнул на то место, где он только, что стоял. Ефимыч побелел лицом, и осел рядом с убитым мишкой. Его рука медленно проползла к фляге пристёгнутой на ремне и открутив колпачок, везучий старикашка ловко глотнул холодной водки. Приятное тепло разлилось по телу, голова прояснилась, а нервный тик ушёл. Ефимычу однозначно полегчало, а его лайка по кличке Змея, тут же начала рвать мёртвого медведя. Начало облавы не предвещало лёгкого дня для охотников. Собаки, учуяв волков, рвались с привязи и громко лаяли, распугивая всякую лесную живность. Ближе к обеду, когда солнце выглянуло из-за верхушек сосен, охотники убили пятерых матёрых волков. Бывалые таёжники порешали, что этого достаточно и остатки стаи, скорее всего, разбредутся.
Логово
Недалеко от деревни, у замёрзшего болота, в небольшом буреломе, лежит поваленный ветром столетний дуб. Весь этот природный завал, простой человек мог бы назвать просто, хаос. Такое несуразное нагромождение деревьев и близость Гиблому болоту, отпугивало людей. Сколько грибников натерпелось страху то. Бывало, плутали у бурелома целый то день, пока на просеку выходили. Леший знает своё дело, следы дорожки путает, по своей системе лесной. В том то году, ушли за ягодой двое. Семейная пара, хорошо детей не взяли. Заблудились, так их за ночь распрекрасные то, комары, искусали, что и родственники деревенские и соседи, узнать смогли с большим трудом.
Заболотная тайная сторона, хранила свои секреты и порядки. Кикимору, конечно зимой не встретишь, зато, её сестру родную Вьюжицу, так это запросто. Охотники, эту колючую бабищу, терпеть не могут и всячески себя оберегают. Гусиным жиром смазываются, на морды балаклавы одевают, ибо дунет ледяными осколками
Вьюжица, и всё обмерзает. Не любит она пришлых, вот и старается. Бережёт лесных братьев, а человек всё лезет, всё ему мало. Этой зимой, один еле ноги унёс. Напустил лес туману морозного, и Вьюжицу позвал. А она, знай, расстаралась, серебро своё вихрем закружила. Замело охотничка то, в ночь, прям сугробом стал. Рассказывал после, мол, так всё быстро закружило, и сон навалился. Колдовство сплошное, мужичок то, бывалый, наш таёжный. Не раз, не два, кабанов да медведей валил, а белки и козы всякой, так вообще тьма. Словом добытчик ещё тот. И тут, нате, чуть не уснул в пяти верстах, от дому, колдовство. В последнюю секунду, мать свою покойницу увидел. А, она ему и говорит.
– Вставай Севка, да иди домой, иш ты, разлёгся то и одеялом пушистым прикрылся. И словно иглой под бок, тык. Как подскочил Севка то, да как рванул сквозь туман колючий. Так и прошелестел на лыжах через Гиблое болото. До него, никто не переходил, боялись.
Вот в этом-то нехорошем месте и обустроила себе логово волчица. Место действительно, тайное, да и кто покусится на неё. Грозный нрав волчьей матери не позволял никому, кроме отца её троих волчат, приближаться к логову. Но молодой и сильный волк, не приходил третий день. Волчица слышала выстрелы несколько дней назад, и ветер принёс к болоту страшный запах смерти. Почуяв неладное, она залегла на время в своём убежище. Енисейский, назвал волчицу Радой, так и пометил у себя в журнале. Рада подождала ещё сутки и вынуждена была идти искать пропитание, оставив волчат одних. Ведь у неё, к этому времени родились три маленьких сереньких волчонка. Пока ещё слепые, пушистые комочки, спали, сбившись клубком в самой глубине логова. Волчица выползла на подтаявший за день снег, из под которого видно прошлогоднюю листву. Встала по ветру, задрав нос, и долго принюхивалась, улавливая запахи чужаков. Нет, ничего подозрительного не почуяв, Рада петляя между поваленных сосен и путая следы, пошла на охоту. Сейчас её интересовала любая пища, тем более, что охотится, скорее всего, придётся одной. Покружив по ближайшему лесу и так и не догнав шустрого зайца, волчица повернула в сторону деревни. Приближающиеся запахи еды, сводили с ума голодную Раду. Она знала, что, скорее всего ей придётся нелегко, но с другой стороны выбор был совсем не большой. Волчица залегла за крайним домом, там, где неделю назад, стая загрызла гуляющую по улице собаку. Добыча, была лёгкой, и на одного врага стало меньше.
Из сарая доносились запахи домашнего скота и птицы. Рада перебралась в ближайший кустарник, и слившись с прошлогодней пожухлой травой, она ждала ночи. Ветер, дующий прямо на неё из деревни, рассказывал ей всё, о её обитателях. Она выбирала и ждала. За рекой завыл серый, отдалённо и еле слышно, его вой растворялся, в грохоте ледохода. Весна понемногу вскрывала реку и течение складывало к берегам огромные куски льда. Канонада сталкивающихся между собой льдин становилась всё сильнее и сильнее. К полуночи, собаки, так и вовсе притихли оглушённые и перепуганные грохотом ледохода. Рада выбрала. Третий дом по левой стороне улицы, с небольшим забором и покосившимся сараем. Она решилась и неспешно побежала к строению со стороны огородов. В хлеву, Рада почуяла овец, а это была самая желанная добыча, в отличии от вечно визжащей свиньи и орущих во всю глотку петухов. Подкравшись к сараю, волчица начала рыть подкоп. И уже, когда до заветной цели оставалось совсем чуть, чуть, входная дверь дома скрипнула. Рада прекратила рыть, остановилась, прислушиваясь к незнакомому звуку. Она уловила носом запах табака и сообразив, что на крыльце, скорее всего, стоит человек, начала отползать в сторону леса. Рада неслышно кралась на полусогнутых лапах, в сторону небольшого оврага, который начинался сразу за огородом. До заветного укрытия оставалось всего, каких то пару шагов. Сильный удар пули, от выстрела из охотничьей винтовки, отбросил волчицу на забор, и она даже не почувствовала боли. Пуля вошла прямо в голову, навсегда остановив земной путь Рады. Возле дома послышались возбуждённые голоса людей, хозяин с большим фонарём пошёл в сторону, где лежала убитая им Рада. Посветил на неё, и крикнул в темноту.
