И в дальнем углу, сложив мощные руки на груди, откинувшись на спинку стула и широко расставив ноги, восседал сам Эдуард. Последний молчал, чуть исподлобья, с глубокой складкой между бровей, наблюдал за происходящим. Длинные темно-каштановые локоны рассыпались по плечам, откидывая на лицо тень, не позволяя разобрать его эмоций. Как всегда, в своем репертуаре.
Ну вот, впервые в жизни решила чуток задержаться, а тут такое!
— Ох, Вероника, наконец-то. — подскочил он со своего места, как только в комнате добавились действующие лица. — Тебя ждем. Посмотри, пожалуйста, на контрабанду. Ника опустила взгляд на лежащий на столе пакет с ярко-фиолетовыми ягодками.
Сомнений нет, — барука. Они запрещены к сбору, хранению и распространению. Но, тем не менее, регулярно появляется некто, желающий провезти их в наш мир. А произрастают они в параллельной реальности и вызывают сильнейшие галлюцинации, причем весьма опасные. Перед употребившим возникают образы персональных монстров, вернее наибольших страхов человека. Последний начинает вести себя неадекватно. Может спрыгнуть с моста, спасаясь от них, или накинуться с ножом на других, защищаясь. А иногда, если рядом присутствует много свидетелей, причем не посвященных, бедолагу могут и принять за сумасшедшего с последующей изоляцией от общества. Это то, что написано в книгах. В общем, очень коварная субстанция.
Но есть и довольно удобная характерная черта. Ягодки эти нельзя ни трогать, ни нюхать, про употребление, вообще, заикаться смысла нет, так как они насквозь пропитаны ядом. Поэтому для сбора применяют магию, чтобы заключить их в некий силовой кокон, не позволяющий их хранителю отравиться. Вот по ней-то и можно отыскать нарушителя закона.
Как раз в таких случаях (в том числе), талант Вероники оказывался неимоверно полезным. А все дело в уникальном, как выяснилось, даре «видеть магию». Люди с такими способностями необычайно редки. И это мягко сказано, ведь рождаются раз в сотню, а то и несколько сотен, лет. И прозвали их «искрой дракона», указывая на старинную легенду, согласно которой лишь древние ящеры были на это способны.
Что же, девушка подошла ближе, изучая пакетик.
— Цветовые таблицы с вами?
— Держи, — Кирилл тут же подсунул ей лист, заполненный разноцветными квадратами. С некоторых пор именно он стал основным рабочим инструментом Ники.
Осмотрела ягодки. Вокруг красовалась светло-желтая переливающаяся оболочка, с пляшущими внутри рыжеватыми искрами. Включила внутреннее зрение, всматриваясь в энергетический центр подозреваемого. Зеленый.
— Это не он.
— Я же говорил. — довольно залепетал защитник, — Отпускайте клиента.
— Подождите, — Вероника прервала поток речи, и его глаза беспорядочно забегали, а зрачки чуть расширились. Испугался? Есть что скрывать? Так, надо проверить еще раз и внимательнее. Всмотрелась в его энергетический центр — красный.
Но ощущение, будто что-то не так, и она не видит очевидного, не уходило.
Как ее учили? Подозрение невозможно предъявить, нужно найти конкретное доказательство вины, иначе придется отпустить. Но этот адвокат знает больше, чем говорит. Об этом свидетельствовало многое: бегающие глаза, покрасневшие щеки, легкая испарина, хотя в кабинете не так уж и жарко. Он слишком сильно нервничал.
Подтянула карандашом ближе пакет и стала всматриваться в фиолетовые шарики.
— Отпечатки пальцев взяли?
— Да, но они будут готовы только завтра.
— У подозреваемого тоже?
— Само собой.
— А у адвоката?
— А у меня-то зачем? — возмутился скользкий тип. Слишком скользкий.
Так, Ника, думай. Лучше думай. Быстрее.
— Эдуард, а Вы проверили на наличие следов ауры?
— Подтерты все.
Вот! В голове вспыхнула лампочка.
Все дело в том, что у Эда есть особый дар, хотя, как и у всех, работающих в Охранной Канцелярии. Он видит оставленные в пространстве следы, и не только магии. Это как отпечатки, например, шин машины, сохранившиеся на месте преступления. Никто не знает, кто именно проехал и чье транспортное средство, или какого цвета и марки, лишь уверенность в том, что она была.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вот и здесь, раз он понял, что отпечатки ауры подчистили, должны найтись остатки. Стала присматриваться к твердому целлофану, в котором и хранили контрафакт.
Вот они. Очень слабые, смазанные росчерки, словно оставленные широкой кистью с малым количеством масла по холсту, даже не везде, а местами, красные туманные кляксы. Красные.
— А Вы, — обратилась, к адвокату, — чьи отпечатки пальцев отсюда стирали? Или подзащитного?
— Что? Да что ты себе позволяешь…?
— Я вижу следы вашей магии на упаковке, которыми и убраны отпечатки пальцев и ауры.
— Вы обвиняетесь в хранении и транспортировке запрещённых психотропных веществ, а также укрывательстве особо тяжких преступлений. — Эдик надел наручники и на защитника. — мера пресечения — заключение под стражу.
Моментально рядом вспыхнул знакомый красный огонек, который принялся парить в воздухе, записывая сказанные ранее слова. Затем свернулся в комок, разделился на три части, две из которых с силой влетели в грудные клетки подозреваемых, а третья с громким хлопком исчезла в пространстве.
— Кирилл, вызывай бригаду. Теперь ими уже тщательно будет лаборатория заниматься. — Распорядился Эдик и вышел из комнаты.
Вывел и Веронику, подцепив при этом за талию. Втолкнул ее в кабинет, закрыв дверь на ключ, резко схватил, прижал к себе и впился в губы.
— Я соскучился, — прошептал, прервавшись, чтобы вдохнуть воздух. — Почему так долго? Я ждал.
— Погода хорошая. Решила пешком пройтись через парк, в студентов глазками пострелять. — хихикнула, проведя ладошками по широкой груди.
— Ненавижу старейшин. За то, что запретили нам под одной крышей жить, и что столько времени ждать заставили.
— Они просто сами боятся, не знают, с чем имеют дело и как с этим быть. Ведь только я могу разделить потоки наших сил во время ритуала. Кроме меня ее никто не видит. В любом случае, четыре месяца прошло, уж потерпишь две недели.
— Две недели и будешь моей. — подхватил Нику на руки и сел в кресло, усадив ее себе на колени.
Она не сопротивлялась. Зачем, если ее абсолютно все устраивало, и не было совершенно никакого желания вырываться из столь уютных объятий. Наоборот, хотелось придвинуться еще ближе, оплести мужчину, даже впитаться, если такое возможно. Это она и сделала, положив голову на плечо жениху и обвив руками крепкий торс.
— Я и так твоя, — прошептала тихо, но была услышана.
— Еще не совсем. — зарылся ей в волосы пальцами, пропускная через них медные прядки. — Мне мало. Всю хочу, целиком без остатка. И штамп в паспорте, чтобы отвертеться уже не могла.
— Это чтобы ты отвертеться не мог, — хихикнула девушка, — чтобы всякие Леночки поняли и не лезли.
Эдик громко засмеялся.
— Ты же знаешь, что мне до нее нет дела.
— Тебе, может, и нет, зато ей до тебя есть. И вообще, уже забыл, как предлагал совместное проживание без физической близости. Обещался, что выдержишь.
Воспоминания острыми льдинками царапнули душу. Как же трудно им пришлось в свое время, когда оба уже отчетливо понимали, что не смогут жить друг без друга, но правила мироздания запрещали им любые отношения, в первую очередь, физические.
А все дело в том, что оба являются хранителями источников силы, он — огня, она — воды, магию которых ни в коем случае нельзя объединять, дабы не нарушать энергетический баланс. И это обязательно бы произошло, дай они слабинку, позволив чувствам взять верх над здравым смыслом.
Поморщилась собственным мыслям и сильнее сжала объятия.
— Мне кажется, или ты сейчас слиться пытаешься? — на лице мужчины расплылась улыбка, формируя ямочки на щеках, сводившие с ума Нику, — Надеюсь, понимаешь, что не отпущу. Не теперь. И потом, тогда я не знал, что у нас есть возможность быть вместе. Отныне все иначе и я устал ждать.
— Совсем немного осталось. Через неделю отметим мое двадцатилетие и магическое совершеннолетие. Хотя силу мне уже открыли, и так считаюсь совершеннолетней. А вот замуж нельзя. Дискриминация. Ну да ладно, а потом всего лишь еще одна неделя подготовки к свадьбе.
