и очень глубокомысленные рассуждения профессора с изложением всех гипотез об арийских прародителях...»[7]. Готье и дальше продолжал записываться на курсы Корелина, который, уже в ранге профессора, к истории Востока добавил лекции по новейшей истории XIX в., «читал хорошо, толково и интересно», однако «семинариев у нас он не вел, и это обстоятельство, вероятно, было одной из причин, почему мы не могли по достоинству оценить этого крупного ученого»[8]. Другой известный историк-славист В. И. Пичета (1878—1947), учившийся в Московском университете в 1897—1901 гг., так характеризует лекторский стиль Корелина: он «был прост, ясен и доступен. Он не гонялся за фразеологией, каким-нибудь „сногсшибательным словечком“... В этом отношении Корелин являлся продолжателем традиции Герье»[9]. Сам В. И. Герье дал, на наш взгляд, почти исчерпывающую характеристику личных качеств Корелина: «Как у личности энергической, с детства привыкшей к полной независимости... резкость в оценке людей и несдержанность в выражении этой оценки были с его стороны вполне естественны». На деле однако, подчеркивает Герье, «не люди, а свойства и действия, противные его натуре, его раздражали». При этом Корелин не менее строго оценивал и самого себя, что следует из его дневников. Одним из самых прекрасных качеств его характера было предельное уважение к людям, сделавшим ему добро или же просто к тем, кто соответствовал его мировоззренческой позиции. «Когда ему самому все чаще и чаще приходила мысль о смерти, он не забывал о том, что считал своим долгом относительно других»[10].
Публикуемый труд М. С. Корелина «Падение античного миросозерцания» не сразу обрел настоящую форму. Учитель и научный руководитель Корелина В. И. Герье предложил ему, для начала, подготовить курс публичных лекций, призванный отчасти заменить curriculum уже закрывшихся Высших женских курсов. Задача была непростая. Герье в вышеупомянутой статье справедливо замечает: «Ученому, углубившемуся в изучение эпохи гуманизма, было чрезвычайно трудно перенестись в мировоззрение эпохи Римской империи, постигнуть дух и потребности того времени и объективно к нему отнестись». Более того: «...гуманизм представляет собой торжество светского образования над христианским мировоззрением», в то время как «культурный... кризис в Римской империи представляет, напротив, торжество христианства над той античной культурой, возрождение которой составляло главную опору гуманизма»[11].
Корелин однако блестяще справился с поставленной задачей, очень точно уловив самую суть дела. Ведь, строго говоря, в I—II вв. н. э. христианство отнюдь не было главенствующей духовной силой. Плиний Младший, Тацит, Светоний отзываются о христианах как бы между прочим. Для них это всего лишь некая невнятная секта, существующая наряду со множеством других. Язычество в итоге проиграло бой не потому, что новая религия оказалась сильнее, но потому, что само язычество утратило изначальную логику, зафиксированную хотя бы Гесиодом в поэме «Теогония». Суеверное римское сознание добавило к традиционному греческому пантеону такое множество новых богов и божков, что в итоге просто не смогло справиться с новоявленным хаосом. Географическое расширение Римской империи обеспечило проникновение на латинскую почву еще и многочисленных восточных культов, что внесло лишь религиозную неразбериху. Собственно, термин, используемый М. С. Корелиным — теокразия, — и означает «богосмешение». Несмотря на все старания последних языческих писателей, в том числе и Юлиана Отступника, никакая внятная теория на столь разношерстной почве так и не была создана в противовес христианству. Зато последнее предлагало ясные и точные истины, которые легко усваивались во всех слоях общества.
В области философии М. С. Корелин наблюдает тот же провал. Стоицизм и эпикурейство ничего не смогли противопоставить новой религии. Неоплатонизм и неопифагореизм как будто подняли соответствующие направления на более высокий уровень, но и они никак не могли увлечь за собой обывателя, ибо оперировали слишком многими невразумительными понятиями. Читатель книги Корелина, как замечает В. И. Герье, «ясно видит, каким потребностям тогдашнего общества удовлетворяло христианство и почему его торжество было не только неминуемо, но и желательно с точки зрения самого античного общества»[12].
Книга о падении языческого миросозерцания задумывалась как сугубо популярная. В настоящем издании сохранен стиль М. С. Корелина. Редакционная коллегия сознательно отказалась от разного рода «ученых» добавлений. Прежде всего имеются в виду ссылки на античные источники. Практически все цитаты Корелин дает в своем переводе. Кроме прочего, это еще и прекрасный русский язык. Специалисту нетрудно будет определить, откуда именно извлечена та или иная цитата. Для неспециалиста важнее всего общий дух книги Корелина, его представление о последних веках античного мира. Наконец, эта книга — своеобразное приглашение в античность, нечто вроде первого знакомства. Для разъяснения некоторых моментов в настоящее издание добавлены примечания и указатель имен. Мы также сочли необходимым привести библиографию трудов М. С. Корелина, чтобы лишний раз подчеркнуть широчайший кругозор этого выдающегося исследователя. Действительно, его эрудиция совершенно поразительна. Выражаясь современными терминами, среди его трудов мы находим такие сферы, как история (восточная, античная, средневековая, русская), философия, политология, искусство, журналистика, просвещение, литературоведение и т. д. Причем Корелин не ограничивался историческим подходом. Он хорошо знал и понимал в том числе и современное искусство, о чем свидетельствуют его статьи, приведенные в библиографии. Он активно интересовался проблемами школы, как начальной, так и высшей, а также женским образованием. Для нашего времени столь бескрайнее поле интересов выглядит исключением. Но именно таковыми были российские ученые-гуманитарии XIX столетия, никогда не замыкавшиеся в узких рамках и создавшие в итоге величественные научные школы.
Заметим: со стороны специалиста можно предъявить некоторые претензии к данной книге. Например, малое внимание уделено сочинениям императора Юлиана Отступника (361—363 гг. н. э.), пытавшегося, как известно, реставрировать языческие идеалы. Речи знаменитого языческого ритора Либания, современника Юлиана, также не получили должного рассмотрения. Безусловно, картина поздней античности, представленная Корелиным, носит субъективный характер. Но это, на наш взгляд, лишь подчеркивает особую ценность книги. У М. И. Цветаевой был «Мой Пушкин». Михаил Сергеевич Корелин, как никто другой, всем своим творчеством заслужил право на «свою античность».
С. Ю. Трохачев
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
«Падение античного миросозерцания» появилось в первый раз в печати в «Русской мысли» за 1892 г. под заглавием «Культурный кризис в Римской империи» и потом в 1895 г. было перепечатано под теперешним названием отдельною книгою. Эта работа покойного профессора Московского университета М. С. Корелина[13] есть воспроизведение публичного курса, читанного им в Москве в 1891—1892 гг. Самую компетентную оценку этого курса, вообще с сочувствием в свое время отмеченного в периодической прессе, дал проф. В. И. Герье в написанном им некрологе Корелина[14] и в его биографическом очерке,
