Петр подобрался ближе. Конечно, это была лодка. Однако очень большая. Видно, давно здесь стояла — почернела, рассохлась. И все-таки доски ее были какие-то особенные — совсем не те, что у бочек. И пахли удивительно — так, что Петр вспомнил неожиданно о синем море-окияне.
— Что за судно? — вполголоса спросил он подошедшего Тиммермана.
— А, бот английский. При кораблях держат для всяких мелких нужд. Шустро бегает под парусами — не только по ветру, но и супротив, курсом бейдевинд.
— Да не бывает такого! — воскликнул Петр. — Разве может судно против ветра идти?!
— Может, может, государь, — кивнул Тиммерман. — Разум человеческий все одолевает.
А Петр уже запрыгнул в бот, где стал во весь рост, раздвинув ноги, чуть наклонившись вперед, будто в грудь ему бил сильный ветер.
— Гей! Гей! Слышать желаю: есть ли такой человек, что лодку починит, и ход ее покажет?
Второй Тиммерман
Жил в Москве столяр по имени Карштен-Брант. Родом из Голландии. В былые времена служил матросом на кораблях, да и на верфях суда строил. Его-то и привел Тиммерман к Петру Алексеевичу.
— Тот ли ты, кто мне нужен? — спросил Петр. — Что делать можешь?
— Домы рублю, столы да стулья, — поклонился Карштен-Брант, — Также и лежанки по заказу.
— А судно морское починишь ли?
— Конечно! — кивнул Карштен-Брант. — Я ведь тиммерман…
Петр даже обошел кругом голландца, сильно при том нахмурясь.
— Что говоришь, дурная голова?! Уж есть у меня один Тиммерман. Францем звать! Гляди, будешь плетьми бит, как самозванец!
— Прости, государь, — вмешался тут Франц. — Не самозванец он, а тиммерман доподлинный. Не по имени отческому, а по делу своему — истинный тиммерман. Так у нас в Голландии называют корабельных плотников.
Поглядел Петр на одного, на другого и улыбнулся:
— Что ж. Один Тимммерман — хорошо. А оба-два — будут мне корабли строить!
Узкая вода
Действительно, Карштен-Брант довольно быстро починил бот английский. Петр достаточно помощников выделил, да и сам не только со стороны наблюдал — и весла строгал, и паруса подшивал, и мачту ставил…
Спустили бот на Яузу. Карштен-Брант паруса поднял, и пошел бот, пошел по реке — хоть по ветру, хоть супротив, без всякого внимания к слабому речному течению.
Петр по берегу бегает — не может на месте устоять.
— Гляди, Гаврюшка! Степка, гляди-ка! Против ветра идет! Лукьяшка, курс — бейдевинд!
Товарищи Петра, сверстники его, дети дворовых людей, конюхов царских, тоже радуются — эх, как шибко, резво бот идет, мелкую волну рассекает! А Федоска Скляев, парень горячий, уже в реку полез: мол, еще посмотрим, кто быстрее плавает…
Ловко Карштен-Брант парусами управляет, а нет-нет, да в берег и уткнется. Тесно на Яузе. Причалил он, и сам Петр с Лукьяшкой Верещагиным и Гаврюшкой Меншиковым в бот запрыгнули.
Ах, ветер упругий! Паруса трепещут, и сердце замирает. Слушается бот английский Петра, как хорошо объезженная лошадь. И вдруг — опять берег под носом. Ну, никакого раздолья! Тесно, узко в здешних речных берегах.
— Яуза! — вынырнул у самого борта Федоска Скляев. — Недаром имя таково — я узка!
— Гей! — крикнул Петр. — Вырвемся из этих уз! Еще по морю-окияну ходить будем!
Плещеево озеро
Перевезли бот на Просяной пруд. Да разве это вода? Тина да ил. Гуси гогочут.
Петр проведал, что есть под городом Переславлем большое озеро. И пути-то конного от Москвы всего два дня. Отправились поглядеть, что за озеро такое.
Дорога шла холмами и долинами, мимо рощ и полей. И вот с высокой горки открылось вдруг озеро. Плоское, гладкое лежит, и дальний берег не виден — такое раздолье! Тут и ботик английский маловат будет, не по ноге он Плещееву озеру.
Ветер птичьи крики доносит. Там и сям стаи чаек. «Эх, вот бы столько кораблей на воду спустить, — думает Петр, — Целую флотилию!» И представилось ему сине море-окиян и множество на нем кораблей русских под белыми парусами-крыльями. Куда хотят, туда и летят!
Хотя долго Петр не мечтал. Любил сразу за дело взяться.
И вскоре на речке Трубеж, впадающей в озеро, соорудили что-то вроде простецкой верфи — набили деревянных столбов-свай, — и принялись корабли строить.
Компания собралась подходящая. Были тут и Карштен-Брант, и Франц Тиммерман, и товарищи Петра — Федоска Скляев, Гаврюшка Меншиков, Гришка да Тишка Лукины, Сашка Кикин, Лукьяшка Верещагин, Данила Новицкий, Оська Зверев да Лука Хабаров.
Работы никто не сторонился, и дело поспешало. Кто парусами занят, кто по щегольному промыслу — мачты ставит, кто кривули гнет для корабельного каркаса, кто бревна на доски пилит.
Да и как отлынивать, когда сам Петр без устали трудится: то пила у него в руках поет, то топор посверкивает. С утра до заката. А как день уходит, так велит костры разложить — до того ему охота поскорее увидать первый корабль на Плещеевом озере.
Яблони и корабли
На берегу озера Петр посадил яблони. За три года, что строили здесь флот, деревья подросли. Они уже и яблоки давали.
— А все же корабли наши быстрее растут, чем яблони, — сказал как-то Петр Федосею Скляеву.
— Зато яблони долго живут, а у корабля жизнь короткая, — ответил Федосей.
— А хоть короткая жизнь, да славная! На ветру и на волнах! Пусть короткая жизнь, да бурная!
Подошло время спускать первый корабль на воду. Петр подрубил подпоры, и корабль медленно сошел в реку — тихая волна покатилась к берегам.
Под колокольный звон и пушечные залпы вышел первый корабль в Плещеево озеро.
Как раз яблони зацветали.
Красный день
«Не велик наш флот покуда, — подумывал Петр, — Да ведь все большие дела с малого начинаются…»
Да вот стоят уже у пристани два фрегата и три яхты — ладные, как игрушки резные. Глаз не нарадуется. Ах, какие богатые украшения для Плещеева озера!
Ранним утром перво-наперво Петр из окошка поглядит: как там корабли поживают? И спать бы не ложился, а так бы и любовался, до чего хороши, нарядны! Особенно последняя спущенная на воду яхта. Как младшая дочь в семье — самая пригожая!
День был красный, и сердце особенно радовалось, когда отошла яхта от причала в пробный поход.
Озеро лежит покойное, солнцем вызолоченное, и гордо плывет по нему красавица под белыми парусами. Ну, просто царевна! Петр с берега ей рукой машет.
И вдруг накренилась яхта.
Завалилась на бок! Перевернулась!
Попрыгала команда в воду…
Не верит Петр глазам своим. Потемнело в глазах, будто солнце за тучи зашло. Молча смотрит он на днище перевернутой яхты. Вот только что была на воде птица белокрылая, а теперь корыто опрокинутое. Нет горше картины! Стыдно глядеть, как на распутную пьяную девку…
Выбралась на берег команда. Стоят потупившись, страшно на Петра глаза поднять. Вода с них ручьями бежит. А Федоска Скляев и вовсе разрыдался — и яхту жалко, и себя мокрого, и день ясный. Был красный день, а стал черный.
— Эй, хватит, братцы, нюнить! — прикрикнул Петр. — Живо за работу!
Взялись за дело, и день вроде вновь прояснел. Подняли кое-как яхту. Воду отчерпали. А все клонится яхта на сторону — не идет, а хромает, как увечная. Еле-еле подвели к пристани.
Вечер наступил, ночь пала, а Петр все измеряет, высчитывает, где ошибка в постройке.
«За красотой погнались, — думает. — Да о главном-то позабыли — корабль не игрушка. Может быть красив, как день ясный, а все проку нет, коли размеры точные не соблюсти. Рано нам, пожалуй, о красоте думать. И не красные дни нам нужны, а бурные — с ветром да волнами. Только так научимся корабли надежные строить. Иначе останется дело наше забавой пустой, игрушкой детской».
А над озером солнце красное поднимало уже новый день. Тихая, спокойная лежала вода, и текла над ней, как сон утренний, серебристая дымка.
— Ну, — заметил Петр, — опять красный день будет…
День радости и славы
Не терпится Петру испытать флотилию. Чтобы все корабли прошли строем по озеру.
Наказал он Луке Хабарову перевезти из Москвы еще шлюпки да карбасы. Все флотилия побольше, посолидней будет. И ту злополучную яхту успели подправить.
Выстроился весь русский флот на Плещеевом озере. Грянул пушечный залп, и двинулись корабли с попутным ветром. Ровно идут, хорошо.
А на берегу народ собрался из Переславля да окрестных деревень. Конечно, невиданное дело — столько судов на озере. Только куда им плыть-то? От берега до берега — путь не слишком долгий…
Да и на что тут корабли нужны? Так, забава. А ведь лесу одного сколько перевели! Из тех бревен славные дома можно было сложить…
Однако все равно, как ни крути, — праздник! Весело глядеть на корабли под белыми парусами. Колокола звонят, пушки палят. Экие корабли русский человек соорудил!
