– Ну, вот, а потом я просто очнулась здесь, – закончила я. Тихон слушал меня молча, ни разу не перебил. Правда мрачнел с каждой фразой и круги наматывал. В общем нервничал.
Только я закончила говорить, Тишка сел на моей койке, взял меня за руку и несколько секунд просто молчал, а потом, выдохнув, сказал.
– Аня, солнце мое… не было никакого Вирия.
– Как это не было?! – усмехнулась я. Это он так шутит, что ли?
– Вы с Лоркой попали в аварию, и все это время ты была в коме.
– Что? Но… подожди… а откуда я тогда знаю… о твоем деде Зосиме? И… вот этом перстне? – воскликнула я, хватая его за руку и указывая на тот самый перстень, который нам отдал староста деревни староверов.
– О Зосиме я тебе рассказывал, пока ты в коме была.
– А перстень?!
– Ребята из экспедиции привезли. Я еще говорил тебе, что рисунок не мог понять, – ласково проговорил Тишка.
– Этого не может быть…
– Может. Ты просто была в коме и вполне вероятно, что тебе это все приснилось.
– Приснилось?! Ты что… издеваешься?
– Аня, когда я над тобой издевался? – почти обиженно спросил он.
– Приснилось? Все приснилось?! Я не верю! Так не бывает!
– Кома. Она до конца не изучена, в ней все возможно.
– А мой кулон? Его же нет!
– Вас самих еле нашли! Не до кулонов было.
– Нашли? Авария… кома… Но тогда… Лорка?! Что с ней?!!
– Анют, она…
– Если мне все это приснилось… приснилось, то она… она… нет! Нет, пожалуйста! Нет!!
– Она умерла, за несколько секунд до того как ты очнулась.
– Как ты? О чем думаешь?
– Об одиночестве.
– Но ты же помнишь, что у тебя есть я?
– Помню, но ты не Лорка… Расскажи мне о той аварии?
– Зачем?
– Хочу знать.
– Уверенна? Ну. Ладно.
– Говори уже.
– Мы втроем собирались отправиться в горы, но я накануне потянул ногу и… и вы поехали без меня.
– Но-га… Понятно. Что дальше было?
– Мне уже из больницы позвонили. Как произошла сама авария, я не знаю. Меня не это интересовало.
– Ясно. Спасибо.
Я была одна в темноте. В огромном открытом космосе. Я была отрезана от всего, словно планета без спутника. Вокруг меня была лишь пустота и холод, холод и пустота…
Что-то или кто-то ходит, пролетает мимо, а я планета. Потухшая, мертвая планета. Мне все равно…
Над головой вдруг пролетела ласточка. Такая маленькая, веселая, юркая. Такая знакомая и такая живая.
– Ну, и как это понимать?!
Это же Лоркин голос. Что это? Откуда? Галлюцинация? Игра больного воображения? Крик души? Что?!
– Анька, представляешь, этот олух весь медовый месяц провел в командировке!
Опять? Это определенно Лоркин голос! Но это же… это же невозможно! Я не могу ее слышать! Или могу? Но как? Опять эта ласточка. Но откуда зимой ласточки? Кажется, я схожу с ума…
С каждым разом, с каждым днем я вижу эту ласточку все чаще. Я вижу ее во сне, я вижу ее наяву.
И почти каждый раз после этого я слышу Лоркин голос, я вижу ее. Я вижу ее как будто сквозь туман. Я вижу ее как туман. Смотрю в окно, а там ее туманный силуэт. Смотрю в потолок, а там она смеется. Смотрю на Тишку, а вижу Лорку, сидящую в своей любимой комнате.
Я прекрасно понимаю, что это не нормально. Я не могу ее видеть, я не должна ее видеть, но я хотела, я ждала вот этих вот видений. Я хотела, и мой мозг шел мне на встречу. Он словно расслаивался и давал мне возможность жить сразу в двух плоскостях: с Лоркой и здесь.
Я знаю, что это не нормально. Я знаю, что это не правильно, страшно, жутко, но у меня нет ни сил, ни желания бороться с этим. С каждым видением я все больше думаю над тем, чтобы совсем перестать бороться с ними, перестать их бояться. Расслабиться и просто наслаждаться. Наслаждаться общением с Лоркой. Сойти, наконец, с ума и быть счастливой. Зачем мне это здравомыслие, если оно приносит мне только боль и страдания? Что страшного в безумии, если оно помогает? Приносит облегчение? Дает возможность быть с любимыми. Быть счастливыми?
Я живу от видения к видению. Вокруг меня что-то происходит, перемещается, меняется, но вот что, зачем и почему меня как-то даже не беспокоит. Меня волнует только расплывчатое и туманное лицо моей сестры, ее далекий и тихий голос. Хотя временами часть моего сознания фиксирует какие-то изменения, вот хотя бы как сейчас, когда я отчетливо слышу и вижу нарезающую вокруг меня круги ласточку. Причем эта точно реальна, потому что пару раз меня даже задела. До чего же смелые в это лето ласточки, совсем людей не боятся.
Стоп. Лето? Как лето? Не может быть! За окном же снег лежит… лежал. Солнце, трава, дерево с листьями, пух… Лето.
А ласточка все летает. Наверное, выбраться не может, бедняга. Прям как я, добровольно влетела в неизвестный дом, а выбраться не могу. Надо хоть этой бедняге помочь.
Только я попыталась было встать, как обнаружила себя в инвалидном кресле. Я даже пальцем пошевелить не могу! Лето? А как же я существовала все это время? Кто меня кормил, поил, купал? Господи! Стыд-то какой! Меня, здоровую бабу, кто-то кормил с ложечки и купал, словно младенца! Меня кандидата исторических наук, доцента кафедры археологии купали в ванночке?!
Та-ак, Анна Евгеньевна, а-ну взяла себя в руки! Чтобы тебе на это сказала твоя Лорка, а?! Вот именно, что ничего хорошего! Нюни она распустила! Себя жалеет! На счет три встала и выпустила бедную Кио! В смысле ласточку. Раз, два-а… Три!
– Анька, ты что делаешь?!
– Встать пытаюсь! – зло ответила я и вместо того, чтобы помочь, Тишка вдруг обнял меня.
– Я уже боялся, что ты так и не очнешься, – позже вечером, признался Тишка.
– Мне было плохо.
– Вообще-то не одной тебе плохо было.
– Знаю. Прости. Больше не повториться, – пообещала я и тут же в голове проскользнули услышанные когда-то в параллельном мире слова: не связывай себя обещаниями, которые будут тянуть тебя обратно. Да уж и правда, параллельный мир, с которым мне нужно проститься. Проститься, и научится жить без него, вне его. Жить здесь и сейчас. Жить и ждать конца своего срока, чтобы со спокойной совестью вновь встретиться с Лоркой. Интересно, сколько мне там осталось? Двадцать? Тридцать? Надеюсь не слишком много…
– Ань! Ты вообще меня слушаешь?
– Прости, задумалась.
– В прошлый раз ты задумалась на полгода!
– Прости…
– Хватит уже извиняться! Так ты слышала, что я сказал?
– Нет, – виновато улыбнулась я.
– Понятно, – выдохнул Тишка и сказал, – я говорил о том, что могу достать путевки в специальный санаторий у моря.
– А ты со мной поедешь? – почти со страхом спросила я. Боюсь, что в ближайшее время мне нельзя оставаться одной. Слова словами, а я уже скучаю по тем видениям, но пока жив Тишка, ради него я должна держать свои мозги в целостности. Пока жив Тишка, я не должна опять погружаться в них. Ради него я должна держаться.
– Ты меня пугаешь, – сердито проговорил Тихон.
– Я боюсь оставаться одна. Мне кажется, если я буду сама, я не справлюсь и опять погружусь во все это…
– Не бойся. Я поеду с тобой, – беря мои безжизненные руки в свои, улыбнулся Тишка. Да, ради него, я не позволю этим видениям вновь затуманить мой разум. Пока он жив, я буду с ними бороться, ну а потом уже с чистой совестью уйду в них. Да. Пока он жив.
И вот уже опять конец лета. Ровно год назад мы втроем отправлялись на поиски Вирия, а на самом деле попали в аварию. Сейчас же я стою на краю обрыва, и меня просто тянет прыгнуть с него.
– О чем думаешь? – этот Тишкин вопрос невольно вызвал у меня улыбку. За последние месяцы он у него стал чем-то вроде приветствия.
– Очень хочется прыгнуть, – глядя вниз на пенящиеся волны, ответила я.
– И что останавливает? – подходя и становясь рядом со мной, спросил Тихон.
– Ты забыл? Я же плавать не умею!
– Ну, заодно и научишься, – равнодушно проговорил он. От возмущения я резко обернулась, но мое еще не полностью восстановленное тело, вспомнило о своей неуклюжести. Я потеряла равновесие и рухнула вниз…
– Зачем?! – отплевываясь от соленой воды, уже на берегу воскликнула я.
– Что… зачем? – помогая мне встать, невозмутимо спросил Тишка.
– Зачем ты хотел, чтобы я прыгнула?!
– Я подумал, что тебе необходима встряска, чтобы прийти в себя и уже окончательно выйти из этого коматоза.
– Но тут же 10 метров! И вода!
– Ну, не 10, а 4 и я же был рядом, – невозмутимо пожал плечами Тихон.
– Встряска?! Встряска! Психолог хренов! Встряска мне нужна! – бурчала я, уходя от него. Хотя, признаться честно, в голове у меня как-то прояснилось. Учебный год скоро начнется. Надо бы на работу вернуться, домом заняться, на книжный рынок смотаться, мож чего нового найду. М-да, помогла эта его встряска, но фига с два я ему об этом скажу!
Уфф. Итак судьбоносный звонок. Надеюсь, меня там еще помнят.
Один гудок, второй…
– Анна Евгеньевна, голубушка! Как ваше самочувствие?! – не забыли.
– Здравствуйте, Анатолий Петрович! – я уже и забыла какой он! Отвыкла от его манер. Отвыкла. Придется привыкать заново. – Самочувствие, конечно, бывало и хуже, но возможно и лучше.
