И теперь у Эллара и Раала появились серьезные противники, способные стать помехой.
За что Эллар и окунал сейчас Шустова в дерьмо раз за разом. Пусть и ментально, но приятного тоже мало, он все-таки профессор, а не пацан из подворотни. Но огрызаться нельзя, иначе…
Лучше не думать, что иначе.
– Раал, я все исправлю, – тихо процедил Шустов. – Надо просто усилить давление на Осеневу, чтобы она побыстрее стала нашей.
– И каким же образом ты собираешься это сделать?
– Я добился перевода Осеневой в другую колонию, где досиживает свой срок Кобра.
– Кто?!
– Надежда Ким по кличке Кобра. Она считает себя обязанной Лане Красич и Кириллу Витке за спасение ее сына, Саши, [2] поэтому встретит убийцу Кирилла соответственно…
– Все, хватит, я понял. Действуй!
Часть 1
Глава 1
– Осенева! К начальнику колонии! Осенева!! Ты оглохла, что ли?!
Резкий, скрипучий, похожий на тревожный крик макаки-резуса голос охранника болезненно ввинтился в сознание, растворившееся в прозе Тургенева. Не то чтобы Лена ассоциировала себя сейчас с тургеневской барышней, но мир, в котором жили те барышни, такой умиротворенный и березовый, где никого не уродовали, не подставляли и не скармливали свиньям, был настоящим раем для измученной души.
Вернее, лекарством. Как и другие книги из библиотеки колонии, которые Лена перечитала уже почти все. Единственное, к чему она пока не прикасалась – к так называемым мужским детективам, щедро замешенным на крови, хрусте костей и сексе.
Крови и хруста костей ей и так в жизни хватило. И подлости. И предательства. И отчаяния от невозможности доказать свою невиновность. И боли от потери надежды на счастье.
Потому что теперь Ярик, Яромир Красич, единственный сейчас для Лены мужчина, даже не посмотрит в ее сторону. Ведь Елена Осенева – подлая тварь и жестокая сука. Мало того, что закрутила шашни с самым дорогим для лучшей подруги человеком, так еще и потом убила бедного Кирилла, попытавшись замести следы с помощью свинячьей кормушки! И ей почти удалось, милые хрюшки обглодали тело так, что опознавать пришлось по остаткам одежды и перстню.
И Милана Красич, сестра Ярика, ее лучшая подруга Ланка, красавица и умница, с которой Лене пришлось пережить столько всего – и хорошего, и ужасного, – поверила в весь этот бред! И отвернулась от Лены, вычеркнув ее из жизни раз и навсегда. Само собой, и Яромир тоже. Наверное.
Во всяком случае, за все проведенное за решеткой время Ярик ни разу не дал о себе знать. Да, он очень занят на съемках – восходящая звезда Голливуда, на минуточку, надо пахать как проклятому, чтобы не закатиться за горизонт. Да, у них с Леной все только начиналось, они и целовались-то всего пару раз, и больше ничего…
Лена чувствовала, что нравится этому мужчине, очень нравится. Но вряд ли он успел полюбить ее по-настоящему.
А вот сама Лена влипла. И, кажется, навсегда…
И от всего этого, от горечи, от безысходности, от выматывающей душу тоски и боли ей было так плохо, что жизнь в СИЗО, а потом здесь, в лагере, проходила словно отдельно от девушки.
Сначала подозреваемая, затем – обвиняемая и вот уже – осужденная Елена Осенева внешне казалась биороботом. Очень молчаливым биороботом. После того как она поняла – подставили ее всерьез, не по-детски, без единого шанса, – Лена перестала общаться со следователем. Молчала она и на суде. Только в конце, когда судья предоставил осужденной последнее слово, Осенева встала и, глядя в заплаканные, потухшие, безжизненные глаза Миланы Красич, тихо произнесла:
– Ланка, как ты могла поверить в этот бред? Как?!
Лана вздрогнула, в глазах буквально на секунду вспыхнула искорка сомнения, но девушку тут же заботливо обнял за плечи ее новый друг – красавчик Сергей Тарский. И искорка погасла, снова наполнив карие глаза подруги пеплом.
А на лице стоявшего рядом с Тарским Петра Никодимовича Шустова тенью мелькнула насмешливая ухмылка.
Ухмылка победителя.
Лена прекрасно знала, КТО на самом деле стоит за всем этим кошмаром. Именно Шустов на пару с Тарским и убрали одного за другим всех искренне преданных людей из окружения Миланы Красич: любимого мужчину Кирилла Витке, лучшую подругу Елену Осеневу, начальника службы безопасности Матвея Кравцова – друга Кирилла, его помощника, толкового и сильного парня Володю Свидригайло, влепившего когда-то в лоб Дины Квятковской пулю.
И у них получилось – Лана стала марионеткой в руках Шустова. И ее родители, судя по всему, – тоже. Насчет Яромира Лена не была уверена – брат Ланы на суд не приехал, не отпустили со съемок. Но, скорее всего, просто не захотел – Ярик не раз срывал график съемок и мчался к своим, если считал это необходимым.
Не захотел лишний раз смотреть на шлюху, предательницу и сучку…
И Лена окончательно дистанцировалась от реальности. Она ни с кем не разговаривала и целыми днями лежала на нарах, отвернувшись к стене. Сокамерницы в СИЗО новенькую не трогали, предпочитая с ней не связываться. Матерых уголовниц в камере не было, почти все – первоходки, с несерьезными статьями типа мошенничества и кражи. А эта высокая девица с безразличным взглядом обвиняется в убийстве, да еще таком жестоком! Это же надо – скормить мужика свиньям! Маньячка просто какая-то, ну ее!
Но после суда, перед самой отправкой в колонию строгого режима Осеневу совершенно неожиданно повели в комнату свиданий. Неожиданно, потому что к ней никто, кроме назначенного адвоката, не приходил. Родители жили далеко, на Кубани, и Лена искренне надеялась, что они вообще не в курсе происходящего. А все близкие друзья и знакомые здесь, в Москве, так или иначе были связаны с Ланой и Кириллом.
И вдруг – ее ждут в комнате свиданий!
Впервые за последнее время сердце девушки замерло не от горя, а от радости. А вдруг? Вдруг?! Ярик понял, что Лена ни в чем не виновата, что ее подставили!
И увидев стоявшего спиной к ней высокого стройного мужчину, Лена еле слышно прошептала:
– Я знала, я чувствовала, что ты…
А потом горло перехватила тугая петля спазма – мужчина повернулся.
Да, красивый. Да, молодой. Но вместо теплой глубины оттенка горького шоколада в глазах этого красавчика тяжело переливался ледяной свинец. Тускло-серый холод чужого мира. Абсолютно чужого. И в то же время…
Странное ощущение родства. Не с Сергеем Тарским, а с тем, кто смотрел на нее из глубины его глаз.
Но это было даже не ощущение, так, намек, мазнуло что-то по краю сознания и исчезло, утонув в лавине слепящей ярости.
Если бы у Лены сейчас было хоть что-то стреляюще-колюще-режущее, она пустила бы это «что-то» в ход без тени сомнения, и стреляла-колола-резала до тех пор, пока бы эти двое не превратились в безжизненные клочья.
И не пялились на нее сейчас так презрительно, торжествующе усмехаясь.
Сергей Тарский и господин Шустов собственными гнусными персонами.
А она еще и нюни распустила перед ними, приняв молодую особь рептилии за Ярика!
Лицо девушки стянуло ледяной маской, Лена повернулась и пнула ногой дверь:
– Охрана! Я отказываюсь от свидания! Охрана!
– И от свободы тоже отказываешься? – бархатно мурлыкнул Шустов. – И согласна гнить за решеткой ближайшие двенадцать лет?
Лена замерла и снова повернулась к визитерам. Дверь за ее спиной лязгнула замком, и в комнату свиданий заглянул конвоир:
– Так че, свидание закончено, да?
Шустов вопросительно приподнял бровь, насмешливо глядя на Лену.
Девушка отвела взгляд и угрюмо буркнула:
– Пока нет.
– Эта че за фокусы? – окрысился коренастый сержант. – Я те че, собачонка, туды-сюды бегать? Орала, что закончено, значит, топай в камеру!
– Пошел вон, – лениво произнес Шустов, разглядывая ногти на правой руке.
– Чего-о-о? Да ты у меня счас…
Побагровевший от возмущения конвоир вдруг странно булькнул и замер, словно кролик перед удавом. Краска постепенно стекала с его лица, капая в пятки, и на смену багрянцу спешила мертвенная бледность. Взгляд же бедолаги буквально прилип к бледно-голубым глазам Шустова.
Сержант пытался что-то сказать, но слова не могли прорваться сквозь застрявший в горле ужас, клокоча в глубине.
И конвоир начал медленно пятиться до тех пор, пока не оказался за дверью.
Которую и захлопнул с дребезжащим грохотом.
А Шустов перевел взгляд на Лену:
– Ну что, поговорим?
Глава 2
– Говорите, – холодно процедила Лена, усаживаясь на привинченный к полу стул. – Можете между собой, или ожидается монолог главной мрази? Хотя нет, – она приподняла левую бровь и презрительно усмехнулась, – марионетки главной мрази. Слышишь меня, тварь? – девушка резко наклонилась к сидевшему напротив Шустову и всмотрелась в глубину цвета застиранного голубого ситчика. – Что тебе надо? Чего ты привязался к нам? Зачем тебе Ланка понадобилась?
Лена мимолетно, на периферии сознания, поразилась собственному поведению и непонятно откуда взявшейся уверенности в своих словах. Она совершенно точно ЗНАЛА – там, внутри разума сидящего напротив человека, находятся сейчас две сущности. И главная из них – не сам Шустов.
